Up & Down. Зима 2019

Конкурирующие исторические нарративы Екатеринбурга, единственный бенефициар похищения «Ай-Петри» Куинджи, пропавшая без вести биеннале: шеф-редактор «Артгида» Мария Кравцова подводит итоги зимы (и первых дней весны) 2019 года.

Up

Down

ММСИ (он же MMOMA) Павел Отдельнов. Руины. Газгольдер. 2018. Холст, масло. Фрагмент. Экспонат выставки «Промзона» в Московском музее современного искусства на Петровке. Courtesy автор Московский музей современного искусства — институция с очень взвешенной программой и одновременно с внутренним бесстрашием. Кто еще в 2019 году в современной Москве может показать, например, персональную выставку эстонца Яaна Тоомика (пусть даже и с абсурдным возрастным цензом 21+) — художника столь же трагичного, сколь и брутального в своей телесной прямолинейности, — или еще раз напомнить всем (опять же в беременной недовольством и протестом современной России) о парижских событиях 1968 года и о том, как молодежный протест, взорвав всю тогдашнюю Европу, врос в современную культуру и общество. Но, конечно, хит зимы — персональный проект Павла Отдельнова «Промзона» — образцово-показательная выставка-исследование, в основе которой лежит история химического производства в городе Дзержинск (с которым было связано несколько поколений семьи художника), одновременно метафора современного состояния мира и свидетельство того, что из постсоветского состояния российское искусство переходит на иной, совершенно новый уровень рефлексии и синтеза.	ГМВЦ «РОСИЗО» Государственный музейно-выставочный центр «РОСИЗО». Логотип В середине осени 2018 года пост главы РОСИЗО покинул Сергей Перов, после чего музейно-выставочный центр вошел в то, что на языке авиаторов называется «штопор», а на языке сценаристов голливудских блокбастеров — «идеальный шторм». С конца 2018-го и по настоящий момент РОСИЗО — сумеречная зона, пространство «за стеной», откуда приходят только дурные вести. Борьба за власть внутри институции (неужели кто-то считает случайностью попадание в прессу данных о размере премиальных, которые выписала сама себе и еще нескольким «топ-менеджерам» продержавшаяся месяц в качестве и. о. директора РОСИЗО художница Вера Лагутенкова?); посленовогодний исход сотрудников целыми отделами; слухи о том, что Государственный центр современного искусства может переподчиниться ГМИИ им. А.С. Пушкина (в контексте современной политики Министерства культуры даже речи нет о том, чтобы вернуть ГЦСИ автономию), информационная война с анонимными телеграм-каналами, по которым РОСИЗО (после очевидного внутреннего «слива» по поводу выхода из его состава ГЦСИ) начал палить из крупнокалиберных орудий Государственного информационного агентства ТАСС, и т. д., и т. п. В результате этих лихорадочных действий (заявление телеграм-каналов, подтверждение в СМИ от источников в ГЦСИ и в Минкультуры, опровержение от РОСИЗО) все окончательно запуталось. На фоне всего этого судьба флагманских проектов ГЦСИ вроде Международной биеннале молодого искусства или Государственной премии в области современного искусства «Инновация» (шорт-лист которой объявлялся в феврале, а выставка номинантов открывалась в начале апреля) остается неизвестной, и именно это красноречивее всего свидетельствует о реальном состоянии институции и ее «планах» относительно развития современного искусства в России.
Институт современного искусства Бакштейна Наталья Ершова. Орбита захоронения. 2017–2018. Фрагмент. Экспонат выставки студентов ИСИ Иосифа Бакштейна ««У вас 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9,… новых сообщений». Courtesy ЦТИ «Фабрика» В новый 2019 год институция, ранее известная как Институт проблем современного искусства (ИПСИ), вошла с новым именем — Институт современного искусства Иосифа Бакштейна (ИСИ), новым руководством (ректором стал художник Станислав Шурипа) и новой стратегией развития. Новому (антикризисному) менеджменту пришлось не только разбираться с текучкой (например, после передачи ГТГ мастерской Ильи Кабакова, где проходили институтские занятия, искать новое помещение), но и исправлять факапы свергнутого во время августовского восстания студентов и. о. ректора ИПСИ Светланы Калашниковой (напомним, требовавшие увольнения Калашниковой студенты и выпускники института обвиняли Калашникову в том, что она сорвала приуроченную к 25-летию ИПСИ выставку выпускников, совместный проект с лондонским Goldsmiths University и ежегодную Летнюю школу в Чехове). Итог зимы: оставленные ранее позиции были отвоеваны, а Институт всего за несколько месяцев стал более заметным в публичном и профессиональном пространствах. Так, в декабре 2018 года в пространстве ЦТИ «Фабрика» открылась выставка студентов ИСИ «У вас 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9,… новых сообщений», в феврале в резиденции Чехов #APi прошла Зимняя школа, а в начале марта на ARTPLAY открылась еще одна выставка выпускников и студентов ИСИ «Московский концептуализм. Связь». В ближайших планах — благотворительный аукцион в поддержку ИСИ в партнерстве с аукционным домом Phillips, выставочный проект в рамках программы Winzavod.Open и, конечно же, Летняя школа.	Государственный институт искусствознания Издания Государственного института искусствознания. Фото: Екатерина Алленова/Артгид В последний раз на электронных страницах «Артгида» Государственный институт искусствознания появлялся в 2016 году в связи с, в общем-то, хорошей новостью — перезагрузкой журнала «Искусствознание», во главе которого встал один из самых яростных и амбициозных художественных критиков нулевых Николай Молок. Через три года ГИИ снова обсуждают, но уже не в таком позитивном ключе. Поводом стал уход из института искусствоведа Надежды Плунгян, которая опубликовала в Facebook пост прощания с ГИИ, не оставивший сомнений: уход был вынужденным и во многом травматичным. В эпоху всеобщей прозрачности не составило труда узнать и подробности этой истории — Плунгян подала заявление об уходе после того, как была раскритикована рукопись ее книги, посвященной гендерным аспектам искусства 1930-х (старшие коллеги гневно упрекали молодого исследователя в ненаучности подхода). Подумаешь, скажет кто-то, у кого не случается научных и творческих неудач, и неужели теперь нельзя критиковать молодых исследователей? Текучка кадров: один молодой сотрудник ушел — значит, придет другой. Проблема в другом. Плунгян — публичный интеллектуал, и оценить научность или ненаучность ее подходов может любой желающий, независимо от того, является он сотрудником ГИИ или нет. С ее именем связаны посвященные отечественному искусству 1930–1980-х годов выставки в Московском музее современного искусства, Театральном музее им. А.А. Бахрушина и в одном из лучших выставочных залов Москвы — Центре авангарда на Шаболовке. Тексты Плунгян, которая в начале осени 2018 года стала шеф-редактором раздела «Искусство» портала Colta, также известны всем, кто профессионально занимается или интересуется искусством России XX века. И из этих выставочных проектов и текстов можно сделать один-единственный вывод: Плунгян вдумчивый, щепетильный и четко артикулирующий мысли исследователь. Так что же случилось на самом деле с ГИИ? Борьба старых и новых?
Екатеринбург Источник: www.ekaterinburg.tv Уже ни у кого нет сомнений, что Екатеринбург является третьей культурной столицей России. Здесь есть всё: сильные культурные институции (Ельцин-центр и Уральский филиал ГЦСИ) и музеи (от Екатеринбургского музея изобразительных искусств до Музея истории Екатеринбурга), конкурирующие друг с другом за ресурсы и зрительское внимание и тем самым подстегивающие собственное развитие, профессиональная пресса, культурное и артистическое сообщество (и свои звезды международного масштаба, вроде стрит-артиста Тимофея Ради), университетская среда, коллекционеры и частный бизнес, как поддерживающий чужие культурные проекты, так и пытающийся генерировать собственные, амбициозные чиновники городского управления культуры, которые одними из первых уверовали в идею инновационного развития России средствами культуры и начали ее транслировать в своей (бюрократической) среде. Но главное — в Екатеринбурге есть независимые (существующие вне больших институций и проектов власти) производители культуры, активисты и энтузиасты, создающие события и проекты, значимые не только в локальном, но и, в некоторых случаях, в общероссийском контексте. Здесь есть свой независимый «партизанский» фестиваль уличного искусства «Карт-бланш», при центре искусств «Главный проспект», основанном бизнесменом Олегом Гусевым, уже год работает бесплатный коворкинг для художников «Гутенберг» (где можно поработать на офортном станке), а на излете осени стало известно о перезапуске известного на всю Россию музея конструктивизма «Ячейка F», который должен превратиться в центр независимых исследований, посвященный городу. Все это формирует полицентричную культурную среду — единственный в современной России залог «устойчивого развития».	Екатеринбург Источник: www.ekaterinburg.tv Екатеринбург сегодня — это развитая культурная среда, гастрономическая революция, известные на весь мир Уральская индустриальная биеннале и Ельцин-центр, современная мода, музыкальные фестивали, заповедник архитектуры конструктивизма (которую, наконец, начали ценить) и потрясающая коллекция русского авангарда в Екатеринбургском музее изобразительных искусств (см. колонку слева). Одновременно это и несколько конкурирующих между собой исторических (а значит, и идеологических) нарративов. Для одних город является символом индустриальной мощи нашей страны и невоплощенной советской утопией, для других — столицей современной культуры, а для третьих — местом расстрела царской семьи, а значит, потенциальным мемориалом скорби и коллективного покаяния (что само по себе уже фашизоидная идея, потому что современный человек отвечает только за себя и свои собственные поступки). Между этими нарративами мечется власть в поисках «стратегии развития культуры Екатеринбурга». Мечется и, кажется, выбирает наиболее консервативную из всех возможных повесток. В начале декабря 2018 года была представлена концепция развития города «Екатеринбургский пульс», созданная под руководством режиссера Эдуарда Боякова по заказу муниципальных властей. Согласно этой концепции, Екатеринбургу не хватает парков (с чем не поспоришь), экспертного поля (что неправда), а количество фестивалей следует подсократить. А еще надо как-то сбалансировать религиозное и светское: последнее сегодня превалирует в екатеринбургской культурной среде, отвлекая от главного — патриотизма и духовности, усиление которых-де и приведет к «настоящему творческому подъему города». Ну и, конечно, царская семья. Концепцию Боякова уже успело раскритиковать местное сообщество, увидевшее в ней «натягивание на город концепта “покаяния” и “русской Голгофы”». На этом бы и закончить, но ведь, согласно патриотичному режиссеру, в городе совершенно «нет» собственных экспертов, — а значит, за дело должны взяться «варяги».
Государственный Русский музей Сувенирная сумка с репродукцией картины Архипа Куинджи «Ай-Петри. Крым». Фото: Государственный Русский музей Пока один музей в очередной раз думал о том, как ему оправдаться перед учредителем в лице Министерства культуры и прессой, другой составлял ТЗ (техническое задание) для производителя сувенирной продукции. Так в болезненной для всего музейного сообщества истории с похищением полотна Куинджи с выставки в Третьяковской галерее нашелся как минимум один бенефициар, а именно Русский музей. Оказалось, что любую неприятность можно не только пережить, но и конвертировать в хайп и даже чистую прибыль. Цвета грядущего (весенне-летнего) модного сезона — синий и голубой, ровно такие, как вечерняя (хотя, может, и утренняя) дымка, в которой растворяется живописная гора Ай-Петри. Уже скоро полотно Куинджи, растиражированное на поверхностях сумок, дождевиков, футболок и «кухонных принадлежностей» (имеются в виду фартуки и прихватки) можно будет совершенно легально (правда, за деньги) унести из Русского музея. Ну или заказать в интернет-магазине. Почему-то нет сомнений в том, что «особенная сувенирная линейка по мотивам картины», способная, по словам копирайтеров музея, «подарить хорошее настроение, вдохновить на будущие путешествия, и просто рассказать миру о вашей любви к русскому искусству», будет пользоваться успехом.	Государственная Третьяковская галерея Логотип Государственной Третьяковской галереи Раз в год Третьяковская галерея стабильно генерирует ЧП федерального масштаба. То визитер из Воронежа сводит счеты с Иваном Грозным, то (как на этот раз) посетитель выставки Куинджи на глазах у изумленной публики снимает со стены картину, вынимает полотно из рамы, беспрепятственно покидает музей и мчится к МКАДу на белом внедорожнике (что стало отдельной деталью в интерпретациях сюжета, потому что «все знают, кто ездит на таких машинах»). Случившееся было столь абсурдным, что могло быть объяснено только в рамках классической теории заговора: дерзкое похищение интерпретировалось в широком диапазоне от художественной акции (накануне пятилетия перевода Крыма под российский триколор) до действий враждебных сил, желающих подставить руководство галереи и ее высоких покровителей. Все это, конечно, глупости. Естественно, ни один музей не застрахован от дурака. Другое дело, когда этот «дурак» появляется как по расписанию (и как по заказу), раз за разом обнажая системные проблемы институции (а что с сигнализацией? а где антивандальная защита? а почему картину так легко можно снять со стены? а где вообще в этот момент была охрана? почему всегда виновата смотрительница?). Говорят, что «один раз — случайность, два — совпадение, три — ...».
Михаил Пиотровский, директор Эрмитажа Директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. Фото: Екатерина Алленова/Артгид Борьба амбиций и титанов вокруг павильона России на Венецианской биеннале всегда была довольно захватывающим зрелищем. Но на этот раз все действующие лица превзошли самих себя, создав на основе всего одной выставки столько беспрецедентных ситуаций, что можно говорить об изменении самой сути официальной художественной репрезентации России в Венеции. Один из главных вопросов зимы — кто станет экспонентом павильона — разрешился весьма неожиданным образом: совместная выставка Эрмитажа и Большого драматического театра в павильоне не предполагает, в общем-то, персональных художественных высказываний (а предполагает некоторое высказывание «на тему» главного российского музея, сделанное режиссером Александром Сокуровым и сценографом Александром Шишкиным-Хокусаем, то есть по сути оформительство навязанной повестки). Это даже не консервативный поворот, это просто другое состояние павильона, который одним взмахом руки директора Эрмитажа Михаила Пиотровского превратился в туристический офис главного музея России. Возмущение художественного сообщества можно понять и всецело разделить, но наблюдать за (пре)вращениями павильона все равно интересно.	Московская биеннале современного искусства Источник: Московская международная биеннале современного искусства По идее, Михаилу Борисовичу Пиотровскому в колонке слева (Up) следовало бы в колонке Down противопоставить не институцию, а персоналию/персоналии. Но мы не знаем имен. Единственным публичным свидетельством того, что Московская биеннале не канула в Лету, является короткая заметка на официальном сайте Государственной Третьяковской галереи, посвященная запуску «Образовательной программы 8-й Московской международной биеннале современного искусства («В центре внимания выступающих следующие вопросы: откуда взялись наши представления о том, что такое шедевр? насколько соответствует классика нашим представлениям о ней? так ли актуально и провокационно современное искусство, как мы привыкли думать?» — все это, несомненно, животрепещущие для современного художественного процесса темы). Кроме маркированных биеннале лекций об Эль Греко, Арчимбольдо и Бронзино, о новой итерации биеннале мы не знаем ровным счетом ни-че-го (то есть никто до сих пор не вышел и от лица биеннале не объявил ни имен куратора/кураторов, ни художников большого международного проекта, который должен, по идее, стартовать в начале сентября этого года). О прискорбной кончине институции тоже никто не сообщал. Вот и оказывается, что на просторах России без вести пропала аж целая международная биеннале.