Дмитрий Венков: «Я усмирил свое эго и больше не хочу быть необычным человеком»

О взаимоотношениях кино и видеоарта, играх в науку и об арт-образовании.

Стелла Базазьянц: «Мы пытались нащупать пульс новой эпохи»

Главный редактор журнала «Декоративное искусство СССР» об артистической свободе и предметном мире советского человека.

Артем Филатов: «Я позвонил в крематорий и сказал: “Здравствуйте, я — художник, хочу сделать у вас проект”»

Художник о том, как говорить о смерти.

Людмила Барбинова: «Реставратор должен взять ткань и прочитать ее, как книгу»

Фижмы, панье, трунцал и глазет: как реставрируют исторические наряды.

Борис Орлов: «Я был художником-свидетелем, находившимся в метапозиции»

Беседа художников Яна Гинзбурга и Бориса Орлова.

Соитиро Фукутакэ: «Искусство — оружие эффективнее любых медиа»

Визионер о созданной им на островах Внутреннего Японского моря арт-утопии.

Сьюзен Лейси: «Индивидуализм становится все более явным и ощутимо тормозит социальные изменения»

Американская художница о феминистском движении 1970-х.

Авдей Тер-Оганьян: «Я не намерен бодаться с РПЦ и вообще с религией»

Вернувшийся в Россию художник-политэмигрант о религии, разнице между российским и советским и ужасных процессах в современном искусстве.

Хелен Джюри: «Арт-терапевт не должен забывать, что он работает с уязвимыми людьми»

Арт-терапевт из Великобритании рассказывает, что можно вылечить с помощью искусства.

Даниэль Бирнбаум: «Было бы идиотизмом ожидать, что любовь к новому искусству возникнет мгновенно»

Куратор с мировым именем о VR, 1-й Московской биеннале и о том, как быть современным.

Дженнифер Аллора: «Шелковые цветы вредят планете еще больше, чем пластиковые»

Дженнифер Аллора — о политике, критике и влиянии искусства на окружающую среду.

Кит Макгенри: «Наши действия побуждают к социальным переменам»

Один из основателей движения «Еда вместо бомб» о том, как из студента арт-колледжа превратиться в политического активиста.