Владимир Семенихин: «Коллекция ценна тогда, когда она получает известность»
Фонд культуры «ЕКАТЕРИНА» открыл в Москве выставку «Об акулах и человечестве», которую можно увидеть до 28 июня 2015 года и на которой представлено искусство современных китайских художников. Для фонда, продвигающего главным образом русское искусство, это новый и неожиданный жест. Воспользовавшись случаем, Екатерина Алленова расспросила основателя фонда, коллекционера Владимира Семенихина, не только о китайском искусстве, но и о том, как создается коллекция и какие проблемы возникают сегодня у некоммерческих фондов искусства в России.
Коллекционер Владимир Семенихин в Фонде культуры «ЕКАТЕРИНА» на Кузнецком Мосту в Москве на фоне картины Эрика Булатова «Странник». Фото: Екатерина Алленова/Артгид
Екатерина Алленова: Обращение к современному китайскому искусству — это нечто принципиально новое для Фонда «ЕКАТЕРИНА». Однако вы, что называется, попали в тренд, ведь сейчас китайские художники неизменно входят в топы самых продаваемых, востребованных и дорогих в мире. Недавно Еврейский музей и центр толерантности, например, также показывал современное китайское искусство на выставке «Отчужденный рай».
Владимир Семенихин: На самом деле мы давно дружим с Parkview Arts Action — организацией, которая продвигает в Китае и по всему миру художественные проекты, связанные с экологией, и наша совместная выставка только подчеркнула эту связь. Я очень доволен тем, как эта выставка, впервые показанная в Океанографическом музее Монако, «встала» в пространстве Фонда культуры «ЕКАТЕРИНА». Во-первых, она красивая, во-вторых, затрагивает важную тему экологии. Ведь уничтожая хищных и «злобных», по мнению человека, акул, мы нарушаем экологический баланс. Китайское искусство мы действительно показываем в первый раз. Но вы знаете, что мы в качестве фонда любим делать то, чего никто не делал раньше. Сейчас отношение к Китаю в нашей стране переосмысливается на разных уровнях — и руководством страны, и на уровне культурных контактов. Мы всегда хотели более пристально посмотреть искусство Китая, но оно настолько коммерциализировано, что начинать с ведущих художников Китая, которые уже стали мэтрами и занимают ведущие позиции на торгах ведущих аукционных домов, мы не хотели. Во-первых, в этом нужно разобраться: мы в Фонде «ЕКАТЕРИНА» — люди несколько консервативные и не любим ажиотажа вокруг «брендов». Но для нас в данном случае важно новое обращение к современному искусству. Мы представляем молодых китайских художников, по сути, открываем новые имена. Тем более что наша выставка в Москве во многом отличается от той, что была показана в Монако, где преобладал научный подход. А у нас прежде всего искусство.
Е.А.: Вы не собираетесь начать коллекционировать китайское искусство?
В.С.: Собираемся. Но сначала хотим всё изучить. Нам хотелось бы уйти от того, что сейчас растиражировано и чрезмерно востребовано, и найти что-то уникальное.
Е.А.: Важна ли для вас степень влиятельности художника на арт-рынке или вы приобретаете то, что нравится, вне зависимости от значимости автора?
В.С: Разумеется, то, что нравится. Хотя, конечно, приятно, когда то, что нравится, имеет определенный вес. Мы часто слышим, что «надо придерживаться определенной стратегии» и целенаправленно собирать что-то, имеющее единую направленность, — как, например, Георгий Костаки. Но что делать, если нам нравятся и современное искусство, и русский XIX век, и многое другое?
Е.А.: Вы рассматриваете свои приобретения как инвестиции?
В.С.: Нет, и я неоднократно говорил, что многие из тех, кто пытался инвестировать в произведения искусства, потерпели фиаско или были неудовлетворены советами консультантов. Инвестиции в искусство — это тонкая материя. Есть и те, кому удалось получить хорошую прибыль. Но в целом искусство, как мне кажется, — не очень хороший продукт для инвестиций. В принципе, коллекционер — это человек, желающий обладать вещью, которую он получит гораздо дешевле ее реальной цены на рынке. Он покупает произведение, стоимость которого в тот момент понятна только ему одному. А потом оказывается, что оно стоит гораздо дороже уплаченной суммы. Позиция людей, готовых купить нечто очень дорогое из-за того, что это растущий тренд, а потом еще и успеть это продать, — это не наша позиция. Но таких людей вообще мало, особенно публичных.
Е.А.: Я знаю, что вы не очень любите покупать искусство на аукционах. Но тем не менее покупаете?
В.С.: Покупаем. На аукционе достаточно всего двух человек, чтобы цена взлетела до небес, однако можно купить что-то и дешевле, чем вы рассчитывали: например, у вашего конкурента села батарейка в телефоне и он перестает торговаться. Но иногда, конечно, приходится платить и дороже, чем хотелось бы, потому что вещь понравилась и ты считаешь, что она тебе нужна. Поэтому мы и не любим аукционную форму покупки. Она подталкивает к каким-то неоправданным решениям, о которых потом, возможно, придется и пожалеть. Если ты принимаешь решение о покупке, нужно провести с ним какое-то время, хотя бы ночь. Но на аукционе же так нельзя — нельзя отказаться от того, что ты купил.
Е.А.: Можете привести конкретные примеры ваших удачных или, напротив, опрометчивых приобретений?
В.С.: Приводить примеры собственных ошибок, когда мы заплатили дороже того, что реально стоила вещь, не хочется. А приводить примеры того, что ошибся кто-то другой, и поэтому вещь досталась нам дешевле, — это неэтично.
Е.А.: Вы предпочитаете услуги консультантов и агентов или все-таки разыскиваете произведения сами?
В.С.: У нас есть консультанты, но, конечно, сами тоже ищем. Это уже определенного рода зависимость: любой коллекционер — это человек, зависимый от своей страсти. Мы хотим быть в курсе актуальных тенденций, поэтому ездим на разные выставки и ярмарки, причем не в периоды вернисажей, а когда можно спокойно посмотреть на искусство. Кроме того, художники, галереи и дилеры часто сами предлагают нам работы. Честно говоря, к нам хорошо относятся, потому что мы «не жадные» — экспонируем произведения из своей коллекции и всегда готовы их предоставить для выставок. Есть коллекционеры, которые предпочитают свои собрания никому не показывать. Мы же, наоборот, считаем, что коллекция ценна тогда, когда она получает известность. Были случаи, когда коллекционеры говорили художникам: «Почему вы продаете эту вещь Семенихиным, ведь я готов заплатить дороже!». И художники отвечают: «Потому что они будут ее показывать, публиковать, выдавать на выставки».
Е.А.: «ЕКАТЕРИНА» — частный некоммерческий фонд. То есть вы всё делаете за собственные деньги. У вас есть возможность привлекать спонсоров?
В.С.: Есть. Хотя сейчас трудное время, у многих бюджеты «съехали», и деньги на искусство выделяются в последнюю очередь, что, конечно, очень удручает. Разумеется, мы всё тащим сами, и пока нам это удается. Мы ведь, практически, — первое частное выставочное пространство в Москве. Думая о запуске этого пространства, мы сознательно ушли от названия «музей» — это все-таки очень глобальное и емкое название. Музей — это институция, которая должна иметь эндаумент, позволяющий ей существовать долгие годы. Мы пока не созрели для музея, мы занимаемся выставками — экспонируем часть своей коллекции, продвигаем новые выставки, которые никогда не показывались в Москве. И давно ждем, что государство обратит внимание если не на все существующие частные фонды искусства и выставочные пространства, то хотя бы на те, что уже давно этим занимаются, ведь существует же понятие репутации. Чтобы принять выставку, мы должны вносить огромные депозиты, причем вносить их в одно окно, а возвращать из другого. Средства, внесенные в качестве депозита, считаются государственными, а государство с трудом расстается с тем, что к нему попало, даже если мы просто возвращаем назад наши же деньги, внесенные в качестве страхового взноса. Это не очень симпатичный процесс, но мы оптимисты и считаем, что когда-нибудь все устаканится.
Е.А.: А государственную поддержку вы когда-нибудь получали?
В.С.: Нет... Да... Ну как сказать? Да, поддержка была, например, первая выставка «Бубнового валета», которую мы организовали в Монако, не могла бы состояться без государственной поддержки.
Е.А.: Финансовой?
В.С.: Нет, государство любит поддерживать не финансово, государство любит поддерживать чисто одобрением вашей деятельности — и это уже немало. Потом, некоторые проекты проходят под эгидой Министерства культуры или посольств, то есть в целом государственная поддержка в той или иной степени существует, но, к сожалению, она не финансовая.
Е.А.: Сейчас на рынке очень много подделок. У вас есть свои эксперты или вы доверяете тем экспертизам, которыми обычно сопровождается предложение о продаже?
В.С.: Мы стараемся покупать только уже проверенные, однозначные вещи, даже если за них приходится платить дороже.
Е.А.: Я знаю, что у вас в коллекции есть русское народное искусство — прялки, например. Можно ли будет его когда-нибудь увидеть?
В.С.: Прялки, сундуки, резные оконные наличники, расписные дуги из лошадиной упряжи... Мы в рамках культурно-просветительской работы задумали интересный региональный проект и сейчас подыскиваем для него место — ориентировочно это бассейн Волги, где-то ближе к Плесу. Мы хотим создать там выставочное пространство на базе нашей коллекции народного искусства. Это очень интересно, особенно если посмотреть на тот пласт этого искусства, из которого вырос русский авангард. Он же не возник из ниоткуда, на самом деле он был давным-давно нарисован в произведениях народного искусства, и художники авангарда, что называется, просто выбрали его для себя.
