«Чуждые ценности, насаждаемые средствами псевдоискусства»
Директор Центра еврейского искусства Иерусалимского университета Лёля Кантор-Казовская — о «Материалах и предложениях к Проекту основ государственной и культурной политики», заявленных Министерством культуры РФ.
Михаил Нестеров. На Руси (Душа народа). 1914–1916. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея
10 апреля 2014 года газета «Известия» напечатала документ «Материалы и предложения к Проекту основ государственной и культурной политики», направленный Министерством культуры РФ в администрацию президента (текст документа в формате pdf доступен также на сайте Союза театральных деятелей РФ, в формате word — на сайте «Новой газеты» и т. д.). На базе этого документа будет подготовлен сам проект, после чего планируется его общественное обсуждение. Собственно говоря, оно уже началось, и как всегда, раньше всего — в социальных сетях. Директор Центра еврейского искусства Иерусалимского университета Лёля Кантор-Казовская опубликовала в своем фейсбуке заметки к «Материалам…», которые мы, с любезного разрешения автора, размещаем на нашем сайте.
«Материалы и предложения к Проекту основ государственной и культурной политики» — это тяжелый и темный по смыслу документ, и уже есть реакция на него со стороны Комитета гражданских инициатив. Комитет критикует его, акцентируя его неправомочность как целого высказывания, но мне захотелось прочесть и понять этот текст, проанализировав параграф за параграфом, и посмотреть, из чего он построен, выделить основные акценты. Я набросала ряд заметок на всякий случай, по большинству пунктов (не по всем), но потом подумала: может быть, я сделала полезную черновую работу не только для себя. Итак, вот результат.
Параграф первый, заголовок: «Предлагается необходимым включить в разрабатываемый документ определение понятия “культура”». Никакого определения, однако, не дается, вместо него строится тавтология: главное, за что борется документ — это «система ценностей», сохранить ее можно путем приобщения к культуре, «при этом под термином культура понимается исторически сложившаяся система ценностей». Замкнутый круг. Культура как таковая определения не получила, потому что то, что обычно понимают по этим словом, авторов не интересует. Их интересует, говоря общепринятым языком, национальная идентичность.
Итак, главное, что собирается провести в жизнь документ, — это «закрепление системы ценностей», ее воспроизводство, передача из поколения в поколение. Иначе говоря, эта система, или культура (?) мыслится как статическая, константная, лишенная всякой способности к развитию. Такая консервативная модель невозможна даже теоретически, ибо все в мире развивается по законам диалектики. Документ в первом параграфе предлагает нечто, во-первых, неизменяемое во времени и, во-вторых, не подверженное влиянию извне (влиянию «систем ценностей, характерных для других культур»), причем этот консерватизм продиктован страхом смерти (того, что это приведет к серии изменений, «несовместимых с существованием»). Странно также, что подлежащая культивации система ценностей определяется как «исторически сложившаяся». Не морально превосходная или каким-то другим образом совершенная, — а как уж сложилось. И ничего в этом случайно сложенном хозяйстве не подлежит пересмотру или реструктуризации.
Параграф второй. «Представляется необходимым при разработке основ государственной культурной политики основываться на принципе историзма». Вы знаете, что такое принцип историзма? Совсем не то, что вы думали, не требование видеть вещи в их историческом контексте. Вы будете сильно удивлены. В рассматриваемом документе это схема стадий построения культурных ценностей. В начале истории, пишут авторы документа, у складывающегося народа возникает общее мировоззрение, общее представление о добре и зле. Затем — общие этические и эстетические нормы. А затем уже внутри этих обществ возникают субкультуры и свойственные им различия. Неважно, что это противоречит реальному положению вещей в истории, допустим, в русской. Этот параграф посвящен утверждению того, что абстрактная генетическая национальная сущность первична, а все отклонения от нее вторичны, обладают меньшей культурной ценностью и допустимы в той мере, в которой не входят в противоречие с первой. Когда и где у русского народа, сложившегося в результате войн и завоеваний, раздираемого идеологическими, классовыми и прочими противоречиями, был этот исторический период «складывания общего мировоззрения», невозможно объяснить исторически. Мне кажется, что здесь в очень уклончивой манере внушается другое. Обратим внимание на разницу между первой и второй стадией: она может показаться несуществующей, но она важна. Если «нормы» — это рационализация «мировоззрения», значит то, что первично, — это иррациональные импульсы, свойственные народу изначально, то есть мы имеем дело с проповедью генетически-расового подхода, в котором «дух» нации первичен по сравнению с делением на классы и группы.
Параграф третий. «Представляется необходимым при разработке основ государственной культурной политики основываться на цивилизационном принципе». Именно в этом параграфе появилось знаменитое заявление «Россия — не Европа». Но посмотрим на контекст. Вот что такое «цивилизационный принцип», цитирую: «Трудами целого ряда мыслителей (Данилевский, Тойнби, Гумилев, Хантингтон) обоснован цивилизационный принцип: человечество представляет собой совокупность больших общностей (суперэтносов, цивилизаций, культур), отличающихся друг от друга своим отношением к окружающему миру, своими системами ценностей и, соответственно, своей культурой». Это самое опасное место в документе. Все такие «цивилизационные» концепции, абсолютизирующие особость по-разному организованных цивилизаций, делают неизбежной идею конфликта или войны между ними. Это и войны более пассионарных племен против менее пассионарных, сметаемых с лица земли у Гумилева, это и «столкновение цивилизаций» Хантингтона. Взять на вооружение «цивилизационную концепцию» — это значит буквально проповедовать войну. Которая уже, к тому же, и ведется.
Дальше идут огромные цитаты из Путина, — но я их пропускаю, потому что это включение имеет значение скорее декоративное, чем концептуальное.
Параграф четвертый. «Представляется необходимым при разработке основ государственной культурной политики основываться на принципе преемственности». И это круто! «Имеется в виду восприятие российской истории как непрерывного процесса — от Российской империи через СССР к современной Российской Федерации. Цивилизационное ядро русской (российской) культуры с присущими ей ценностями остается неизменным на протяжении всего этого периода». И хоть этот вывод непосредственно вытекает из предыдущего тезиса о примордиальном психологическом единстве расы, невозможно не поразиться тому, как можно одним махом игнорировать всю политическую историю России. Одна была система ценностей — зафигом было гражданскую войну, террор городить? Все это мелочи. А оттепель и перестройка — вообще ошибка.
Параграф пятый — это про то, как государство будет все в культуре регулировать, он скорее практического свойства. Предлагается провести «окультуривание современного человека», исходя из предпосылки, что он, как табула раза, культурой не обладает (но куда же тогда делась «сложившаяся система ценностей», русскому человеку веками свойственная?). Причем эта искусственная аккультурация человека его же культурным кодом будет проводиться посредством наделения его «едиными духовными, нравственными и эстетическими ценностями». В какой-то степени это все демагогия, нужная для того, чтобы утвердить позиции Министерства культуры, которое наделяется особыми полномочиями и таким образом превращается, скорее, в «Министерство нравственности». Действовать оно будет не столько кнутом, сколько пряником — путем перераспределения финансирования, инициирования и поддержки соответствующих проектов. Обещают отказаться от политики реагирования на угрозы и вызовы, но кто ж поверит, что министерство удержится от привычки менять по своему усмотрению руководство учреждений и ресурсов.
Это практика, а принципиальное значение имеет параграф шестой. Поскольку провозглашается гомогенность «цивилизации», это предполагает не только внешние, но и внутренние противоречия и войны: «Представляется целесообразным включить в разрабатываемый документ тезис об отказе от принципов мультикультурализма и толерантности». Тут действительно цивилизационный разрыв: эти два понятия, кардинальные для современного общества, характеризуются как «чуждые обществу ценностные нормы» (российскому, разумеется). Такое положение дел как раз, кстати, говорит о том, что цивилизационной константы в головах руководства нет, а есть постоянные колебания — только что выстроили в Москве Центр толерантности, Путин даже инвестировал в него свою зарплату, — и вдруг толерантность стала чуждой. Весь этот параграф посвящен проведению искусственной разницы между терпимостью (которая, как считают авторы, им свойственна) и толерантностью, которую они считают явлением разрушительным. Они считают естественной терпимость к расовым, национальным и религиозным особенностям, но не согласны, чтобы люди вели себя в обществе в соответствии со своими традициями, называя это «чуждыми и опасными» явлениями. Страх перед чужим лежит в основе призыва к русификации всех входящих в Россию народностей по примеру покорения Кавказа Российской империей («включения в состав Российской империи территорий Северного Кавказа»).
Параграф седьмой. «Представляется, что в разрабатываемом документе должен содержаться тезис об определяющем значении культурной идентичности в условиях глобальной конкуренции». Это означает, что начинается новая «холодная война», или, как пишут авторы, «противоборство во всех сферах», и что Россия должна придерживаться тактики культурной изоляции. По возможности, «обогащение российской культуры во взаимодействии с культурами других народов допустимо лишь постольку, поскольку этим не размывается базовое ценностное ядро нашей культуры».
Параграф восьмой — самый поразительный и красноречивый. «Представляется, что разрабатываемый документ должен содержать тезис о культуре как основе социального благополучия».
Расшифровываю. Речь идет опять-таки не о культуре в обычном понимании этого слова, а о «ценностях» или «мировоззрении». Так вот, отсутствие правильного мировоззрения или «насаждение чуждых ценностей» ведет, согласно авторам, прямиком к вырождению, то есть «психическому неблагополучию, которое проявляется через рост преступности, алкоголизма, наркомании; через рост заболеваемости и смертности, сокращение продолжительности жизни; через рост числа самоубийств и брошенных родителями детей и т. д.». Насаждаются же чуждые ценности «средствами псевдоискусства». Если вам послышалась в этих тезисах внятная аналогия с концепцией «дегенеративного искусства», принятой на вооружение в Третьем рейхе, вы не только не ошиблись, но и сами авторы этого не скрывают: они дают ссылку на Макса Нордау, книга которого «Вырождение» (Entartung, 1892) легла в основу культурной политики национал-социализма, как на перворазработчика идей восьмого параграфа. И в самом деле, связь регулирования культуры и заботы о физическом здоровье нации — это один из принципов национал-социализма, почерпнутый в теории Нордау. Чтобы затушевать эту связь, Нордау в этом документе приданы «соавторы» или союзники: эпидемиолог И.А. Гундаров, знаменитый своей экспертизой болезни Ющенко, и антилиберальный социолог С.Г. Кара-Мурза. Кстати, пилотный проект будущего более масштабного наезда на Entartete Kunst — это публикация в газете «Культура», на которую обратила мое внимание Ирина Стаф: «Минкульт предупреждает: современное искусство может быть опасно для здоровья россиян».
Здесь авторы материала буквально повторяют национал-социалистический жест, критикуя политику предыдущего этапа: «Бюджетные средства тратились на чернуху, матерщину, порнографию, на бездарное шаманство под вывеской инноваций. На все, что развращает зрителя, вгоняет его в депрессию, убивает в человеке живые чувства, создает образ России как страны унылой и бесперспективной. Мы убеждены: несмотря на тошнотворность подобного “креатива”, с ним необходимо ознакомиться. Простите за то, что вынуждены предлагать вашему вниманию произведения, вопиющие по уровню пошлости и цинизма. Чтобы избавиться от грязи, приходится сначала оценить масштабы загрязнения».
Ну и отсюда понятен идущий далее в параграфе девятом наезд на современное искусство. Это неприятно и не нуждается в комментариях. Интересно другое, — что непосредственно вслед за наездом на современное («дегенеративное») искусство следует главный националистический тезис параграфа десятого: «Из текста разрабатываемого документа должно быть ясно, что основой и ядром российской культуры является русская культура». Никаких плюрализмов — иначе как обосновать единство и неизменность кода? А от его неизменности зависят здоровье и рождаемость. Устанавливается иерархия: русский народ снова главный, титульная нация. Диагноз ясен. Даже неспециалисту в тонкостях национал-социализма.
Параграф одиннадцатый посвящен ответу на вопрос, «ЧТО ДЕЛАТЬ?». Итак, нас ждут мероприятия по корректировке ситуации, и они будут сформулированы в директивном проекте, написанном более или менее по следующему плану. Я немного сокращаю этот план и перевожу его узловые моменты на литературный русский язык. В этом будущем проекте:
1. Определяются духовные и ценностные основы русской цивилизации.
2. Констатируется отход от них и анализируется состояние вырождения.
3. Объясняется, как обеспечить консервативный националистический переворот в культуре.
4. Указывается, каковы задачи и инструменты государственного вмешательства в культуру.
5. Выдвигаются предположения, кто захочет помешать этим изменениям вне и внутри страны и как нейтрализовать эти факторы.
6. Описываются механизмы, позволяющие это реализовать.
Вот о чем мы предупреждены.
