03.03.2014 27535
Ленин колет лед. М.: Ad Marginem, 2014
17 сентября 2013 года в Мурманске случились прекрасная погода и вернисаж специального проекта 5-й Московской биеннале современного искусства и Австрийского культурного сезона в России 2013/2014 — «Ленин: Ледокол». Эту выставку делало необычным место ее проведения: легендарный ледокол «Ленин» — первое атомное судно в мире и символ «мирного атома» СССР — в XXI веке стал площадкой для российско-австрийского художественного эксперимента, в котором приняли участие Игорь Макаревич и Елена Елагина, Жанна Кадырова, Анна Титова, Катрин Шерер, Михаэль Штрассер, Мария Кошенкова и многие другие художники. Перед кураторами выставки «Ленин: Ледокол» — директором Австрийского культурного форума в Москве Симоном Мразом и художественным директором Художественного музея Линца LENTOS Стеллой Роллиг — стояла нелегкая задача «художественно отразить историю ледокола сквозь призму его исторической значимости». Да-да, почти как в славные советские времена, только теперь художники относятся к подобным проектам вовсе не как к халтуре, поэтому все получилось. Идеи выставки нашли свое продолжение в замечательном книжном проекте (потому что к этому изданию не очень применимо словосочетание «каталог выставки»), в который вошли посвященные атомному ледоколостроительству, советскому мифу и постсоветскому искусству тексты историков и искусствоведов, уникальные архивные материалы и фотографии Юрия Пальмина. «Артгид» благодарит директора Австрийского культурного форума в Москве и сокуратора выставки «Ленин: Ледокол» Симона Мраза и издательство Ad Marginem за возможность познакомить наших читателей с одним из текстов этой невероятно красивой книги — с посвященным выставке эссе руководителя отдела междисциплинарных программ Государственного центра современного искусства Виталий Пацюкова «Ледокол “Ленин”: время вперед!».
Обложка книги «Ленин колет лед» (каталог выставки «Ленин: Ледокол». М.: Ad Marginem, 2014)
Виталий Пацюков. Ледокол «Ленин»: время вперед!
Они прошли, созданья человека,
Плавучие вместилища чудес,
Бия винтами, льдам наперерез.
Николай Заболоцкий
Образ атомного ледокола «Ленин» несет в себе не только историю техногенных завоеваний во льдах Арктики, их романтику и феноменальность взаимоотношений человека и природы. Он становится метафорой социальных идеалов, утопий, ошибок, драм и воплощенных надежд. В его конструкции присутствует энергия непрерывного движения, ее определенность в направленности «вперед», настойчивость в преодолении закрепощенной нетворческой материи — льда. Формы ледокола отчетливы, строги и мужественны и, более того, позволяют техническому сооружению обрести личностный характер, превратиться в организм. Пройдя все испытания на полезность, производственную функциональность, ледокол «Ленин» открывается бескорыстием, своей внутренней стороной, включая в себя историю нашего времени и наделяясь художественной речью. В биеннальском проекте его структура эстетизируется, формируя новую пластическую драматургию существования и превращаясь в своей топографии в выставочное пространство актуальной культуры. Каждый элемент ледокола обживается художником, искусство в этом положении с пульсирующей настойчивостью начинает задавать вопросы, провоцируя нашу культурную память.
Внутренний мир ледокола и его художественная реальность начинается с вестибюля. Как стартовая площадка, он создает новую систему координат, принципиально меняя прежние функционально-технические ориентиры на художественно осмысленные, реализуя визуальные маршруты, фиксируя в них начала и концы, повороты, остановки и узловые точки.
«Вестибюль» ледокола несет в себе пограничное состояние; его пространство координирует внутреннюю структуру, как говорилось в античности, «агрегата», и в то же время топография ледокола в этой точке еще не лишается контакта и возможности диалога со стихией океана. Это особое место, где человек обнаруживает новую устойчивость, продолжая свою «земную» жизнь, перенося взаимоотношение с естественностью природы в естественность собственного существования. Образность этой границы в проекте фиксируется инсталляцией Леонида Тишкова, представленной двумя фигурами водолазов практически в человеческий рост. Предметная двоичность художественной системы и свет, излучаемый скафандрами, формирует универсальный контекст человеческого пребывания в мире. Художник в казалось бы совершенно конкретной мизансцене показывает неразрывную связь человека, физических законов природы и самих техногенных принципов работы атомного ледокола.
Один шаг — и мы оказываемся в кают-компании, в месте встреч, обсуждений проблем, бесед и отдыха, становящемся центром смысловых контекстов ледокола, его концептуальным диалогом между феноменом атомной энергии и теориями ленинского научного социализма. В своей инсталляции Игорь Макаревич и Елена Елагина обращаются к ядерной физике, к визуализации атомных процессов, в которых элементарные частицы обретают знаки философского дискурса, наполняясь непреложностью ленинских идей, «цитируя» его фундаментальное наследие «Материализм и эмпириокритицизм». Пронизанные марксистской идеологией, элементарные частицы классической физики и их наглядная опредмеченность собираются в тройственный союз материи, духа и личности, транслируя философское учение как мистическую практику, снимая блокировки между марксизмом, теософией и волновыми состояниями физического поля.
Развивая идеи теории относительности, московский художник Александр Лысов продолжает визуализировать находки Игоря Макаревича и Елены Елагиной, искривляя пространство ледокола и вводя в него новые энергетические состояния. Его матричный шар диаметром 1,5 метра, реагирующий на включенность в силовое поле человека, заставляет наблюдателя-зрителя превращаться в участника события. Сферическая поверхность шара проявляет уникальную чувствительность к феномену гравитации, она оживает в присутствии зрителя, ее энергия возрастает от количества персонажей, вступающих в диалог с техногенной зоной.
Офицерская столовая ледокола напоминает «пустотные» пространства кораблей-призраков, в ее дистиллированной чистоте только что завершилась конференция, но ее участники покинули помещение прежде, чем мы в нем оказались. Австрийские художники Йоханна и Хельмут Кандль выстраивают обезличенный мир дискуссий и иллюзорных соглашений, в котором важна форма, ритуал, но не содержание. Имиджевые таблички в инсталляции заменяют человека, его личное присутствие становится необязательным в пространстве, в котором подчеркивается значимость стратегий картотек и интеллектуальной коммуникации в современной культуре, начиная от Владимира Набокова, завершаясь Он Каварой и Львом Рубинштейном. Ритмичность расположения табличек в офицерской столовой создает особый контекст для акустических ритмов музыкального салона.
Видео Марко Лулича «Жертвоприношение», свободно трансформирующее «Весну священную» Игоря Стравинского свидетельствует о рождении музыки, обладающей подлинным соответствием техногенной реальности ледокола, его своеобразным акустическим резонансом, построенным на тотальной электронной инструментальности. Образ «Весны священной» неотделим от глубинных состояний ожидания «события», он наполнен ситуацией предстояния Весны после длительной полярной зимы. Его драматургия, завершающаяся жертвоприношением, предупреждает о возможностях социальных конфликтов, гармоническое разрешение которых способно избежать жертвенных акций.
Курительная комната, обязательная в продолжительном плавании, становится парадоксальным пространством в художественном проекте — местом, где не соблюдается экология, где торжествует оксид углерода, нарушая кислородный баланс между человеком и окружающей средой. Кураторы проекта фокусируют этот нелинейный процесс, предлагая зрителю живописное произведение Таисии Коротковой «Север», исследующее руинированные и загрязненные «секретные» зоны Кольского полуострова в символических лучах северного сияния. Драматические миражи живописной работы Таисии Коротковой обретают новую фазу своих эволюций в искусстве украинской художницы Жанны Кадыровой. Объекты-кристаллы Жанны Кадыровой, как россыпь алмазов, способны преломлять свет в любой точке ледокола. Они собирают его лестницы, коридоры и переходы между уровнями как энергетические узлы, фокусируют его реалии, превращаясь в наномолекулы, готовые заменить консервативные технологии атомного реактора. Странность объектов, ведущих непрерывный диалог с техногенными пространствами ледокола, открывают особый мир художественных зон как парадоксальный мир сталкеров.
В его нишах сосредоточиваются графика Игоря Макаревича и Елены Елагиной, полностью трансформируя наблюдательный пункт с окном у реактора; бюст Ленина, «упакованный» в стекло, как ледяная конструкция из «Снежной королевы» Ганса Христиана Андерсена (работа Марии Кошенковой); старый якорь, хранящий в своих цементных образованиях всю историю завоеваний Арктики (композиция Александра Повзнера); космические приборы Юдит Фегерль, исследующие процессы темпоральных состояний, происходящих на борту ледокола и за его пределами. Математическая образность инструментария Юдит Фегерль восходит к знаку бесконечности, вобравшего сегодня в себя всю феноменальность современной культуры. Микрокосмос объектов, закрепляющий «маршруты» в пространстве ледокола, как разбросанные камушки из сказки братьев Гримм, естественно переходят в вещекосмос, где вещь, сохраненная человеком, начинает спасать его самого.
Обычный умывальник в инсталляции Катрин Шерер превращается в хранителя «освобожденных» мыслей моряка, мыслей, живущих в бескорыстии и нуждающихся в естественных паузах, в состояниях «очищения» и простоты поступка. Их образы абсолютно доступны, они содержатся в специальных отделениях-коробочках, в экологии размышлений человека, приобретая свою реальность в органике реальных действий, в простом умывании, в абсолютно естественном ежедневном человеческом ритуале.
