2021 год: тренды, проекты, скандалы, культура и политика
В этом году «Артгид» решил отказаться от традиционного для нашего издания рейтинга влиятельных представителей арт-индустрии в связи с исчерпанностью подобного подхода к оценке художественного процесса. Нам очевидно, что за всеми крупными акторами стоят команды, а проекты, которые десятилетия назад начинались как персональные, сегодня обретают (хотя порою и нет) институциональный статус. Поэтому вместо того чтобы составлять рейтинг персоналий, мы опросили более пятидесяти экспертов — представителей институций и самоорганизаций, художников, критиков, издателей, кураторов, коллекционеров и исследователей современного искусства из разных регионов. Каждый из них назвал события минувшего года, по его или ее мнению, оказавшиеся наиболее заметными и важными с точки зрения дальнейшего развития сферы российского искусства. Мы проанализировали собранные данные и предлагаем вашему вниманию обзор событий, проектов и тенденций, которые определили картину мира для художественного сообщества в 2021 году.
Коллаж: Вадим Семенов. Источники использованных изображений: tyumin.info, kidpassage.com
Главные события года
Несмотря на то, что «Артгид» ставил перед собой цель «провинциализации столицы» (мы намеренно минимизировали число экспертов из Москвы), нельзя не отметить следующее: подавляющее большинство опрошенных в качестве главных событий года назвало именно московские события или отметило системообразующую деятельность столичных институций. Прежде всего речь идет об открытии Дома культуры «ГЭС-2» и о Слете институций современного искусства в Самаре, организованном Музеем современного искусства «Гараж» при поддержке правительства Самарской области (об этом ниже).
Открытие «ГЭС-2» по частоте упоминаний занимает первое место в нашем опросе, а посему может быть названо центральным событием уходящего года. Однако наши эксперты по разному видят новую площадку и ее роль в насыщенном институциональном поле столицы. Для кого-то «ГЭС-2» — это «экспериментальная площадка, стремящаяся определить новый подход к трансляции практик современного искусства» (Сергей Фофанов, куратор, Москва), и «пространство, в которое будут стремиться и которым будут вдохновляться» (Надежда Степанова, директор Музея Петра Авена, Рига), а для кого-то «почти окончательная победа культурных “пространств” над музеями старого типа» (Кира Долинина, художественный критик, Санкт-Петербург). При этом многие опрошенные эксперты заметили, что пока им не очень понятны принципы работы новой институции, «неясным остается дальнейшая стратегия развития “Дома культуры” и его креативная жизнеспособность, которая должна увлечь широкую аудиторию, настроенную скорее положительно или нейтрально по отношению к современному искусству» (Сергей Фофанов, куратор, Москва).
В последние дни года стало известно о перестановках в руководстве институции: Тереза Мавика покидает пост генерального директора Фонда V–A–C. Согласно официальному сообщению, она останется гендиректором площадки в Венеции, сохранит членство в Совете директоров фонда и продолжит сотрудничество с его председателем Леонидом Михельсоном в качестве советника по международным проектам. По сути, открывшийся всего месяц назад «ГЭС-2» лишился актора, который является одним из важнейших для развития проекта. И это, судя по отзывам в социальных сетях, очень обеспокоило сообщество.
Усиление частных институций, которые становятся все более видимыми на культурной карте не только Москвы, но и всей России, а также очевидным образом доминируют в общероссийском медийном пространстве, художник Петр Белый связал с оформившейся тенденцией разделения современного искусства на «официальное» и «независимое». В этом он видит «возвращение к советской модели в модернизированном варианте — полуразрушенное независимое (квартирники и самоорганизации) и чуть-чуть левое официальное». Несколько пессимистическая точка зрения, с которой не всегда согласны другие эксперты.
Регионы
Второе место по частоте упоминаний экспертами занимает организованный Музеем современного искусства «Гараж» и прошедший в августе 2021 года в Самаре при поддержке местной администрации первый Слет институций современного искусства — «эффективный нетворкинг, который вылился в дальнейшем в сотрудничество между институциями и художественными самоорганизациями» (Алия Ахмадуллина, руководитель Посольства Музея современного искусства ZAMAN, Уфа). Он существенно расширил географию культурных проектов и обозначил еще один тренд — развитие культурного предпринимательства в регионах (в качестве примера приведем открывшийся в разгар пандемии, но финансово устойчивый Центр современной культуры «Рельсы» в Твери). Эксперимент был признан успешным и заинтересовал регионы, о чем говорит и то, что уже в конце этого года стал известен город проведения второго Слета — Казань (инициатива организовать форум именно в столице Татарстана принадлежит помощнику президента республики Наталии Фишман-Бекмамбетовой и Фонду «Институт развития городов Республики Татарстан»).
В качестве еще одной инициативы «Гаража», которая позитивно влияет на развитие общероссийской художественной среды, эксперты отметили Первую конференцию Сети архивов российского искусства, прошедшую в начале октября 2021 года в Екатеринбурге. Архивы современного искусства, созданные за последние несколько лет в ряде городов, — основа для ревизии отечественного искусства и появления уже в ближайшем будущем локальных историй искусства: «Если прежде, говоря о российском искусстве 1990-х, мы могли говорить о московском искусстве, замечая, что и у нас или еще где-то что-то было, то теперь появляется общедоступный цифровой архив, который делает видимым художественную жизнь в более широких границах» (Марина Соколовская, историк искусства, руководитель экспозиционно-выставочного отдела Ельцин Центра, Екатеринбург).
Эксперты отмечают (причем уже не первый год) усиление позиций локальной художественной сцены в регионах, распространение практик самоорганизации, интерес к местным контекстам, растущую вовлеченность зрителей в культурную жизнь, «большое количество региональных проектов и тот факт, что они возникли помимо экспансивных стратегий больших федеральных музеев» (Женя Чайка, куратор, Екатеринбург). Также опрошенные «Артгидом» специалисты неоднократно указывали на изменение моделей финансирования региональных инициатив, которые до недавнего времени делались исключительно на частные деньги, а сегодня все чаще на основе смешанного финансирования. Растет роль грантовой поддержки: помимо частных фондов (например, Фонда Потанина) крупным игроком на этом поле становится Фонд президентских грантов (многие эксперты отмечали его реформу, прошедшую в этом году, в результате которой появился отдельный Президентский фонд культурных инициатив).
Еще одним важным трендом последних лет стало открытие новых музейных пространств в разных концах страны, например Центра «Эрмитаж-Урал», который начал свою работу весной 2021 года. Завершена «реновация» Нижегородского художественного музея, получившего от города несколько новых зданий, куда переехали коллекции авангарда. Открылось здание Музея Мирового океана в Калининграде, а Калининградский музей изобразительных искусств готовится к обновлению. Завершается реконструкция конструктивистской фабрики-кухни в Самаре, где в 2023 году должен открыться филиал Государственной Третьяковской галереи (и хотя в здании еще идут отделочные работы, по словам самарского журналиста Армена Арутюнова, Третьяковка на Волге «уже имеет определенное влияние на среду», реализуя образовательные и выставочные проекты на внешних площадках города). Имеет значение не только количество подобных проектов, но и то, «что новые музейные здания строятся по проектам хороших архитекторов в союзе с самими музейщиками» (Юлия Тавризян, заместитель директора Пермской художественной галереи).
Среди институций, заявивших о себе в этом году, эксперты также отметили ЦСИ «Цикорий» в Железногорске Курской области, ЦСИ «Сияние» в Апатитах, проект театрально-музейного комплекса во Владивостоке, появление Штаба арт-группы «Муха» в Самаре.
Отставки
2021 год запомнится чередой громких отставок руководителей целого ряда крупных региональных музеев, среди которых Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль» и Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Но особенно потрясла музейное сообщество смена руководителя Пермской художественной галереи: возглавлявшая музей с 2011 года Юлия Тавризян была вынуждена уступить директорское кресло министру культуры Пермского края Вячеславу Торчинскому (Тавризян заняла пост его заместителя). Среди возможных причин подобной рокировки называют строительство нового здания галереи на территории бывшего завода Шпагина, на которое правительство в этом году выделило 1,75 млрд рублей. За смещением Тавризян последовало заявление властей о том, что к марту 2022 года музей должен покинуть Спасо-Преображенский кафедральный собор, а его коллекции переместиться на склад в ожидании открытия нового здания в 2023 году.
«Директоропад» 2021 года сделал очевидным незащищенность директора музея, отсутствие консолидации и влияния музейного сообщества на региональные власти. Не защищает руководителей музеев и Трудовой кодекс, который в иных случаях стоит на страже интересов граждан. Статья 278-я ТК допускает увольнение руководителя учреждения культуры одним днем и без объяснения причин, власти также не склонны комментировать свои действия. «Возмущение музейного сообщества России сменой директора [Пермской художественной галереи] означает гигантскую степень недоверия региональным культурным властям, — комментирует ситуацию руководитель экспозиционно-выставочного отдела Ельцин Центра в Екатеринбурге Марина Соколовская. — Мы всегда уверены, что региональный художественный или краеведческий музей устойчив, его коллекции защищены, он — достояние города. Но что, если любой музей можно упаковать в ящики и отправить на склад?»
Upd. Уже после публикации этого материала мы узнали, что Министерство культуры Пермской области вернуло Юлии Тавризян заявление об увольнении (по соглашению сторон) — она остается на должности директора (но пока нельзя с точностью сказать, не произойдут ли новые изменения в ближайшем будущем). Городские власти выделили дополнительные помещения для размещения служб музея, а его постоянная экспозиция останется в Спасо-Преображенском кафедральном соборе до окончания строительства нового здания.
Также среди отставок 2021 года наши эксперты отметили «изгнание» Пьера-Кристиана Броше с должности президента Национальной галереи Республики Коми и увольнение куратора Мастерских музея «Гараж» Ивана Исаева, которое после его неоднозначного выступления на конференции «Искусство и практики гостеприимства» в Выксе активно обсуждалось в социальных сетях.
Скандалы
Прошедший год не обошелся без скандалов, главный из которых — сотрудничество команды VI Уральской биеннале с «Росгосцирком». О планах биеннале занять пространство Екатеринбургского цирка стало известно в июле. Реакция не заставила себя долго ждать: художницы Алиса Горшенина и Лёля Нордик вместе с куратором Ксенией Пешехоновой организовали акцию «#циркеннале». Следом появилось открытое письмо художественного сообщества, которое призывало биеннале к диалогу, привлечению зоозащитных организаций в качестве экспертов, а также к отказу от сотрудничества с администрацией цирка. В какой-то момент казалось, что конфликт перешел в вялотекущую стадию: со стороны биеннале последовало несколько ответов, а перформативная программа в одиозном здании прошла без проблем. В конечном счете две стороны все же смогли собраться за круглым, пусть и виртуальным столом, однако никто из них не был удовлетворен беседой.
Другие скандалы остались в тени противоборства активистов с биеннале, хотя часть из них лишний раз вскрыла противоречивые стороны культурной среды. Одно из таких событий — дискуссия, последовавшая за объявлением open-call’a на участие в перформансе «O» режиссера Максима Диденко. Организаторы подчеркивали, что труд перформеров не будет оплачен — вместо этого они смогут получить бесплатные билеты на событие, напитки и трансфер туда-обратно. Сообщество отреагировало моментально: появилось открытое письмо с призывом отказаться от участия в перформансе, а также пересмотреть политику в отношении оплаты труда перформерам. В этом смысле случай показателен. Арт-сообщество долго добивалось признания, в том числе и в финансовом плане. Теперь же права художников начинают защищать более точечно, обращая внимание на очень специфические формы труда.
Можно вспомнить и другие события: снос НИИДАРа и выселение его резидентов, все еще длящийся конфликт вокруг проекта «Немосква», сидение «на чемоданах» Пермской художественной галереи… Почти за всеми стоит острая реакция сообщества — и это, пожалуй, один из главных итогов уходящего года. Теперь, чтобы говорить о проблеме, не нужно стучаться в медиа с просьбой взять обличающий текст, а затем томительно ждать его публикации. Достаточно написать пост в Фейсбуке или совместными усилиями составить открытое письмо в гугл-доке, сделав его доступным для всех. Практика последних лет показывает, что подобные действия в конце концов окупаются, а стороны если и не приходят к перемирию, то, по крайней мере, вступают в диалог.
Помимо этих событий эксперты упоминают активную борьбу муниципальных служб со стрит-артом и судебные разбирательства с художниками.
Пандемия продолжается, влияние ковида не ослабевает
Этот год культурная индустрия прожила в ожидании тотальной вакцинации, которая должна была положить конец пандемии и вернуть всех в доковидное состоянии. Но вирус никуда не делся и, более того, из временной помехи (как казалось в первые месяцы эпидемии) превратился во влиятельного актора художественного процесса, активно меняющего принятые в индустрии правила и практики. В качестве примера можно привести введение во второй половине года QR-кодов для посетителей музеев и культурных институций. По мнению музейных специалистов, эта вынужденная мера, скорее всего, не просто временно снизит посещаемость, но существенно изменит состав аудитории, над созданием и наращиванием которой культурная индустрия кропотливо трудилась последнее десятилетие. «Мы увидим перераспределение аудитории в сторону институций с менее жесткими формами контроля, — говорит куратор ГМИИ им. А.С. Пушкина Александра Данилова. — Из-за хождения разных QR-кодов в Европе и в России знакомство с театральными и выставочными проектами стало необычайно затруднено. В то же время различного рода онлайн-проекты, напротив, делают доступными лекции и дискуссии, концерты и выставки, проходящие в любой точке планеты». Своеобразной компенсацией для музеев, потерявших часть аудитории, стала «Пушкинская карта», появление которой неоднократно упоминали наши эксперты из разных уголков России. «”Пушкинская карта” — хороший пример поворота к финансированию культурного потребления через субсидии зрителям. Это развивает конкуренцию институций, дает импульс для инноваций и формирует новые продукты для молодежи», — утверждает коллекционер и общественный деятель из Перми Надежда Агишева.
В качестве одного из сформированных пандемией трендов многие эксперты упоминали активную цифровизацию сферы культуры, появление новых цифровых продуктов и рост значения онлайн-трансляций. Они считают, что выход в онлайн активизирует контакты между специалистами и зрителями, существенно расширяет возможности институций, делая их события экстерриториальными. Отчасти это компенсирует ситуацию, в которой из-за карантинных ограничений резко сократилась возможность путешествовать, нарушился межмузейный обмен, были отложены или вовсе отменены крупные выставки и ярмарки, а доступ граждан к культурным ценностям оказался ограничен. Впрочем, уже сегодня понятно, что онлайн имеет серьезные недостатки. «В 2020 году начался бум экспериментов в области онлайн-форматов. На секунду показалось, что в виртуальную реальность можно перенести все — выставки, аукционы, арт-резиденции, — отмечает директор Музея нонконформистского искусства в Санкт-Петербурге Анастасия Пацей. — Но сейчас мы понимаем, что это не так. Возвращение событий очного формата в 2021 году позволило по-новому осознать ценность личного присутствия и общения. Мы видим, что активно развиваются гибридные форматы. Эта тенденция во многом меняет наш подход к работе, взаимодействие с партнерами и посетителями».
Рассуждая о пандемии и ее влиянии на культурную сферу, наши эксперты также отметили перенос в этом году места и дат проведения ярмарки Cosmoscow. Это событие оценивается как негативное во всех аспектах: не только был нанесен «удар» по зарождающейся концепции московской арт-недели, ориентированной на привлечение внимания международного сообщества, но и пошатнулись позиции самой ярмарки.
Кризис премиальной системы
Премиальная система в России обычно не выдерживает критики. Мало какой конкурс действительно может похвастаться прозрачностью принятия решений или способностью структурировать художественный процесс. И если в англоговорящей среде чаще приходится слышать о политической ангажированности жюри той или иной премии, то российские конкурсы, напротив, отличаются аполитичностью и нежеланием делать какой бы то ни было этический выбор. Причем чем крупнее премия, тем меньше шансов на то, что она внесет хоть какое-то разнообразие в российскую художественную жизнь. Минувший год не стал исключением: он вновь заставил нас задуматься о нарастающем кризисе в этой области, а порой и об отсутствии профессионализма и банальной порядочности у устроителей и организаторов премий.
Особенно показательной в этом смысле опрошенным экспертам представляется последняя Премия им. Сергея Курехина. Вопросы вызвали как награждение за лучший медиаобъект Максима Алехина, изначально отсутствовавшего в шорт-листе настоящей номинации (на это обратила внимание художница Анастасия Вепрева), так и коммуникационные провалы в общении с организаторами. Уже не в первый раз участники конкурса получают от представителей премии поздравления с победой, за которыми тут же следует опровержение. Организаторы конкурса объяснили происходящее «перестановкой проектов среди номинаций, которая повлекла за собой технические ошибки». По словам научного сотрудника Эрмитажа Георгия Соколова, эта история «еще раз подчеркнула окончательный коллективный, будто по предварительной договоренности, крах премий современного искусства в России в этом году». Главный куратор студии «Тихая» (Нижний Новгород) и приглашенный куратор Музея Москвы Алиса Савицкая также отметила кризис профильных премий в России. По ее мнению, об этом говорит не только манипуляция с шорт-листами и «ложное» объявление победителей на Премии Курехина, но и победа однотипных и связанных друг с другом проектов на Премии «Инновация».
Возможным путем преодоления сложившейся ситуации эксперты назвали грядущую реформу «Инновации». Это событие отметила Галина Тебиева, директор Северо-Кавказского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина. В апреле нынешнего года Марина Лошак объявила, что премия такого масштаба «должна быть делом не одного, но многих», поэтому в следующем сезоне соорганизаторами конкурса выступят сразу несколько художественных институций, а обсуждению его структуры и стратегии будет посвящена серия открытых дискуссий. Изначально с «Инновацией», единственной государственной премией в области современного искусства в России, многие связывали надежды на то, что интерес со стороны государства к актуальному художественному процессу может носить созидательный, а не разрушительный характер. Сегодня речь идет скорее о способности институциональной системы (и в особенности нового объединения ГМИИ-ГЦСИ) поддерживать собственное существование и отсекать изжившие себя формы.
Культура и политика
Российская действительность такова, что любой разговор, касающийся тенденций в мире искусства, неминуемо приобретает политическое измерение. В течение года, выступая с публичными заявлениями, мы не раз проговаривали простую мысль: никакой культуры вне политики в нашей стране давно не существует. К сожалению, за минувший год негативные тенденции, связанные с окончательной криминализацией протестных акций, полицейским насилием и зачисткой нелояльных режиму кадров в культурной и общественной сфере, лишь усилились. Поэтому многие из опрошенных нами экспертов посчитали нужным указать именно на политические события, неизбежно затрагивающие все сферы жизни. В первую очередь — на ликвидацию правозащитного общества «Мемориал» (статус «иностранного агента» присвоен Правозащитному центру «Мемориал» в 2014 году, а обществу «Международный Мемориал» — в 2016 году), которая «может изменить все», и множащиеся списки иностранных агентов. По мнению галериста Алексея Горбунова, эти события «имеют непосредственное отношение к культурной сфере и ведут к усилению изоляции».
Художественный критик Кира Долинина также заметила, что «под гнетом закона об иностранных агентах художественное сообщество демонстрирует чрезвычайную осторожность, самоцензуру и способность прятаться за тяжелым гламуром, к которому все больше и больше приближаются важные игроки». В качестве примера она привела «гламурнейшие» выставки арт-группы Recycle в Москве и Санкт-Петербурге, а также крайне показательную историю с несостоявшейся выставкой в защиту «Мемориала», для которой куратор Андрей Ерофеев не смог найти помещение. 28 декабря Верховный суд постановил ликвидировать «Международный Мемориал» (включая все региональные отделения общества), и хотя юристы обжалуют приговор, но мало кто сегодня верит в то, что важнейшая для современной России благотворительная и правозащитная институция все же сможет продолжить свою деятельность.
Мы действительно видим и не можем игнорировать тот факт, что пространство свободного высказывания с каждым годом сокращается, не оставляя культурным учреждениям шанса на какую бы то ни было гражданскую позицию или хотя бы деятельность без оглядки на диктуемую государством повестку. Об этом нам также рассказала куратор Яна Гапоненко, заметив, что регулирующие просветительскую деятельность поправки в закон «Об образовании в Российской Федерации», вступившие в силу с 1 июня 2021 года, «внесли много смуты в публичные программы музеев: заставили искать обходные пути и смиряться со все большим вторжением политического контроля в образование и культуру».
Подобные инициативы, среди которых эксперты выделили, например, указ президента «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации», стали катализатором роста самоцензуры как в институциях, так и среди художников, вынужденных ради своей безопасности считаться со все более ужесточающимся политическим режимом. Однако, как это часто бывает в эпоху перемен (особенно перемен к худшему), усиление давления привело к большей сплоченности внутри сообщества и росту горизонтальных и низовых инициатив, которые по-прежнему остаются главными и часто единственными очагами сопротивления всему происходящему в публичном измерении гуманитарной сферы. Так, по словам Яны Гапоненко, позитивная тенденция состоит в стремлении разных городов и регионов к объединению. Директор Музейного центра «Площадь Мира» в Красноярске Мария Букова обратила внимание на то, что сопротивление принятию закона о просветительской деятельности стало «удивительным примером солидарности сообщества, где первой скрипкой выступила Российская академия наук». А заместитель директора по развитию Пермского краеведческого музея Юлия Глазырина рассказала о вручении приза Совета Европы Музею истории ГУЛАГа, заметив, что это событие можно назвать важным «не только в политическом измерении, но и в контексте прав и свобод человека, за душу которого идет непрерывная борьба».
Upd. После публикации этого материала стало известно, что Министерство юстиции расширило реестр СМИ — иностранных агентов, включив в него проживающего в Черногории культуртрегера Марата Гельмана и участниц группы Pussy Riot Надежду Толоконникову и Веронику Никульшину.
Также среди событий, определивших минувший год, наши эксперты назвали выставку «Материал. Женская память о ГУЛАГЕ», которая прошла в «Мемориале» и явила собой «искусство, ставшее историей, и наоборот — историю, говорящую языком искусства» (галерист Ильдар Галеев), постановление Правительства РФ о бесплатном втором высшем образовании в области искусств и, конечно, арест ректора «Шанинки» Сергея Зуева, которому редакция «Артгида» и все опрошенные нами эксперты выражают поддержку.
Проекты года
За прошедший год культурная индустрия начала оправляться от последствий пандемии: наконец состоялся запуск «ГЭС-2» (а вместе с ним и нескольких проектов фонда V–A–C), ГМИИ им. А.С. Пушкина и Третьяковская галерея сражались за внимание зрителя, разрывая его между Врубелем и Мартеном, а «Гараж» открыл несколько выставок-блокбастеров. Правда, проекты крупных музеев упоминались лишь один-два раза, причем чаще эксперты называли именно выставки государственных музеев, а не частных институций. Однако «Мечты о свободе. Романтизм в России и Германии» в Третьяковке фигурировала в ответах гораздо чаще других.
Старшие поколения кураторов, критиков и культуртрегеров эпизодически вспоминали выставки в государственных музеях, но для молодых важными оказались совсем другие проекты: Биеннале трудного наследия в Волгограде, фестиваль «48 часов Новосибирск» и VI Уральская индустриальная биеннале. Этот сдвиг профессионального и зрительского внимания говорит о перераспределении сил в российской художественной системе: на первый план вышли региональные проекты (именно проекты, а не выставки), которые прежде всего нацелены на изменение городской и культурной сред.
Если Уральская индустриальная биеннале уже на протяжении десяти лет заново открывает Екатеринбург для всей страны (и не в последнюю очередь непосредственно для местных жителей), то первая Биеннале трудного наследия обращает внимание на совершенно другой регион. Куратор Антон Вальковский решил иначе посмотреть на Волгоград — город, который буквально живет воспоминанием о войне. О ней на биеннале говорят, предлагая субъективный взгляд на множество событий: от кавказских конфликтов до столкновений на юго-востоке Украины. Словом, проект, прошедший относительно тихо, оказался одним из самых громких открытий этого года.
Новосибирский фестиваль «48 часов Новосибирск» и VI Уральская индустриальная биеннале предложили два кардинально разных подхода к «большим проектам». Команда биеннале пошла проторенной дорожкой, открывая для себя и зрителей новые площадки, выбираясь за пределы города и разделяя весь проект на основную, параллельную и специальные части. В то же время «48 часов Новосибирск» предложил новое видение традиционного фестивального формата: никакой иерархичности и деления на основной и параллельные проекты, огромное количество площадок, которые организуют целую сеть очень камерных культурных пространств. Кроме того, эти проекты указали на еще одну черту (или, может быть, зарождающийся тренд) современной художественной системы: выставочные проекты все больше тяготеют к перформативным практикам. «Мечты о свободе» в этом контексте обманчиво выбиваются из упомянутых выставок, но и здесь можно найти точки пересечения, если вспомнить крайнюю политизированность романтического пафоса в нашем контексте.
Также эксперты упомянули выставки «Бывают странные сближенья…» куратора Жан-Юбера Мартена и ретроспективу Билла Виолы в ГМИИ им. А.С. Пушкина, «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж» в Государственной Третьяковской галерее, «Большую глину №4» Урса Фишера, инсталлированную летом на спуске Болотной набережной перед Домом культуры «ГЭС-2», и премию Анатолия Зверева.
Книги года и роль критики
Издания, сопровождающие выставки, — не менее, а порой и более значительная часть художественного процесса, чем сами выставочные проекты. В этом году опрошенные эксперты особо отметили каталог «ВХУТЕМАС 100. Школа авангарда», вышедший в свет вслед за одноименной выставкой в Музее Москвы. Еще более впечатляющим, по мнению издателя Андрея Россомахина, стал двухтомник «ВХУТЕМАС — ВХУТЕИН. Полиграфический факультет. 1920–1930», выпущенный издательством «Бослен» к открытию выставки: впервые один из факультетов школы удостоился столь подробного научного описания. В контексте критики выставки в Музее Москвы (в частности, куратор и художественный критик Валентин Дьяконов писал о проблеме неразличения представленных в экспозиции работ) такого рода издания взяли на себя роль ориентира в огромном наследии ВХУТЕМАСа, которое все еще требует более точечного исследования.
Событием, по мнению экспертов, также стала деятельность искусствоведа Екатерины Андреевой, за последние годы выпустившей несколько заметных книг. Самой мощной из них сотрудник Эрмитажа Георгий Соколов называет сборник статей «Параллельные современности. Тексты о российском искусстве 1980–2010-х годов»: «Если прочитать эту книгу, держа в уме предыдущие исследования Андреевой (“Постмодернизм”, “Всё и ничто”, “Угол несоответствия”), то получится сложная, разработанная, нюансированная история и теория современного искусства, увиденная и осмысленная с оригинальных теоретических позиций». Книга дробится на шесть разделов, каждый из которых так или иначе объясняет, что произошло с искусством за последние десятилетия. Причины ее популярности понятны. Современное искусство в России отчаянно нуждается в пересмотре языка и подходов к описанию существующей художественной системы, сложившихся в девяностые и нулевые годы и больше не соответствующих запросам сообщества. Отчасти этим и занимается Екатерина Андреева, показывая, например, как развитие мультимедийных технологий уничтожило идею процесса.
Обозначенная проблема тесно связана с другой темой этой главы — ролью критики, присутствующей в художественной среде в качестве химеры, в существовании и ценности которой постоянно кто-нибудь сомневается. Своего рода ответом на периодически всплывающие претензии и упреки стало выпущенное фондом V–A–C собрание работ Александры Новоженовой «Коробка с карандашами: тексты, рисунки, дизайн». В нем предлагается образец того, как можно писать о современности или истории искусства, держа руку на пульсе эпохи со всеми ее противоречиями и аффектами.
В то же время тенденцией стало усиление позиции критики — причем подкрепление часто приходило со стороны художников и художниц, а не только теоретиков искусства или искусствоведов (это отметила Анастасия Пацей, директор Музея нонконформистского искусства в Санкт-Петербурге). Художник Илья Долгов также обратил внимание на этот аспект и упомянул нескольких авторов: Марию Королеву, Леру Конончук, Егора Софронова, Ивана Стрельцова и Анастасию Хаустову. Они, по мнению художника, «занимаются художественной критикой (зачастую в режиме контрподдержки со стороны институциональной системы) и сочетают в ней ответственный подход к мышлению, жизненность в постановке вопросов и смелую последовательность в выводах вместе с болезненно близкой заинтересованностью в самом искусстве. Такая мысль об искусстве жизненно нужна всем сторонам процесса, даже если содержание ее и тон могут быть неутешительны ни для институций, ни для художни_ц, ни для публики».
Программы арт-резиденций
По сравнению с премиями и конкурсами резиденции в этом году показали себя как более гибкая и перспективная форма поддержки художников — хоть и по-своему небеспроблемная, если говорить о вмешательстве институций в производственный процесс и слишком строгом подходе к отчетности. Важно отметить: на фоне бума музейного строительства, связанного как с региональными филиалами Третьяковской галереи и Эрмитажа, так и с амбициозными московскими проектами, символом которых стал Дом культуры «ГЭС-2», громче зазвучала мысль о том, что просто создания новых выставочных площадок недостаточно для гармоничного развития российской художественной сцены. Резиденции, в свою очередь, оказались действенным механизмом, который позволил активнее налаживать горизонтальные связи внутри сообщества и поддерживать отношения между разными городами в обход двух столиц, что тоже немаловажно с точки зрения распределения ресурсов.
Безусловным фаворитом нашего опроса стала программа резиденций Уральской индустриальной биеннале под кураторством Владимира Селезнева. Созданные резидентами проекты эксперты упоминали едва ли не чаще, чем основную биеннальную программу и связанные с ней дискуссии. Охватив восемь городов и поселков, она сложилась в сеть художественных маршрутов по региону. Кроме того, именно программа резиденций взяла на себя объединяющую роль — резиденты отвечали за освоение новых индустриальных территорий, налаживали контакты с производством и, конечно, работали с местными сообществами и локальными историями. Художница Анастасия Богомолова отметила выставку Икуру Куваджима «Сказ о том, как тагильский мальчик Витя Старухин стал японским бейсболистом Виктором Старфином» в Нижнем Тагиле и строительство первого на Урале бейсбольного поля в поселке Горноуральский. Руководитель экспозиционно-выставочного отдела Ельцин Центра Марина Соколовская обратила внимание на выставку Павла Отдельнова «Звенящий след», посвященную истории и последствиям советского атомного проекта. А искусствовед Анна Киященко назвала выставку «Тагильская школа. Художники и явления» — важный опыт реконструкции генеалогии местного современного искусства.
Другим трендсеттером стала резиденция «Выкса». С ней в нынешнем году была связана важная дискуссия о доступности, на которую обратил внимание «Артгида» художник и филолог из Нижнего Новгорода Антон Рьянов. Инициаторкой обсуждения стала активистка и художница Алена Лёвина. Во время конференции «Искусство и практики гостеприимства» и экскурсии по новому зданию резиденции она заметила, что помещение не может использоваться художниками и художницами с инвалидностью. Это стало поводом к диалогу, который завершился пересмотром плана реконструкции здания. В будущем здесь выделят комнату для маломобильных резидентов, а Алена Лёвина выступит консультанткой по вопросу доступности. «Доступные резиденции для художников с инвалидностью — это не абстрактный вопрос, недоступность здания — это проблема, с которой может столкнуться каждый художник на любом этапе своего профессионального творчества», — пишет она. Эта история показала, что, хотя инклюзия и стала неотъемлемой частью музейной жизни, реальная инфраструктура все еще часто оказывается доступной лишь на словах. На деле же постоянно приходится напоминать о необходимости учитывать опыт всех участников художественного процесса, включая сотрудников институций и художников с инвалидностью, а не только зрителей. Опыт «Выксы» стал прецедентным примером сотрудничества специалистки по доступности, которая также выступает носительницей опыта инвалидности, и институции.
Трудное наследие и память
Неочевидное, трудное и спорное наследие в этом году постоянно оказывалось в поле зрения арт-сообщества. Продолжились разговоры о советском модернизме, до сих пор вызывающем в экспертной среде вопросы о том, надо ли считать позднесоветские постройки ценными, изучать их и защищать от сноса. Этой теме была посвящена вышедшая под занавес уходящего года книга Анны Броновицкой и Николая Малинина «Ленинград: архитектура советского модернизма. 1955–1991» с фотографиями Юрия Пальмина — третий том серии, где уже вышли книги о послевоенной архитектуре Москвы и Алма-Аты. Много событий было связано с индустриальными объектами, которые сейчас активно подвергаются ревитализации и обживаются современным искусством под патронажем крупнейших благотворительных фондов. Кроме преображенного здания ГЭС-2 в Москве, реконструированного по проекту архитектора Ренцо Пьяно, нужно вспомнить новость о том, что Кадзуо Сэдзима и Рюэ Нисидзава из архитектурного бюро SANAA возродят «Шестигранник» в Парке Горького — павильон станет одной из площадок Музея современного искусства «Гараж».
Также искусствовед Анна Киященко обратила наше внимание на общественную кампанию за сохранение облика Городского дворца детского и юношеского творчества в Нижнем Тагиле, которую инициировали художницы Ксения Кошурникова и Елена Иотова. Они раскритиковали предложенный городом дизайн-проект и добились ответа от администрации. По сообщениям в медиа, появившимся в начале декабря 2021 года, мэрия Нижнего Тагила готова пойти навстречу общественности и частично сохранить уникальный фасад здания, созданного в конце 1980-х годов. Еще одной заметной новостью, отмеченной Юлией Глазыриной, заместителем директора по развитию Пермского краеведческого музея, стало начало подготовки досье на включение Владивостокской крепости в список памятников ЮНЕСКО. Комплекс включает в себя более ста объектов и считается одной из мощнейших приморских крепостей мира.
И, наверное, самой важной в этом году оказалась дискуссия о репрезентации и опыте осмысления трудного прошлого, связанного с репрессиями, локальными войнами минувших десятилетий и общественно-политическими потрясениями и катаклизмами. Этим и смежным проблемам была посвящена первая Биеннале трудного наследия, отмеченная сразу пятью опрошенными нами экспертами: Алисой Савицкой, Дмитрием Безугловым, Мариной Пугиной, Степаном Субботиным и Львом Шушаричевым. Она затронула вопросы современных форм коммеморации и «цифровой памяти», музеефикации утраченных в военные годы ценностей, наследия Кавказской войны и опыта переживания терактов. В условиях усиления политического давления и очередного расцвета цензуры и самоцензуры поднятые биеннале вопросы звучат особенно остро. Мы видим, что все чаще сложное прошлое окутывается молчанием, чтобы, не дай бог, не вывести из оцепенения настоящее, а конструирование памяти отдается на откуп государственным структурам. Частная инициатива, в свою очередь, подвергается преследованию — достаточно вспомнить ликвидацию «Мемориала», признанного «иностранным агентом». Тем ценнее в нынешних условиях выглядит площадка, занятая поиском новых форм освоения трудного прошлого и способов его репрезентации.
…а также
Резонансным в этом году стал вопрос реституции. Коллекционер и общественный деятель Надежда Агишева считает, что международные процессы реституции культурных ценностей не могут не сказаться на ситуации внутри России, где региональное наследие в советский период было массово перемещено в центральные музеи, и прогнозирует внутреннюю деколонизацию. Куратор ГМИИ им. А.С. Пушкина Александра Данилова акцентирует внимание на ситуации, сложившейся вокруг золота скифов, которое по решению суда в Амстердаме не вернется в Крым. «История со скифским золотом важна, поскольку создает опасные прецеденты, — говорит Данилова. — Она в очередной раз показала, что искусство становится первым заложником политических игр. В будущем этот опыт существенно повлияет на межмузейный обмен культурными ценностями, и в первую очередь — на международный. В результате мы фактически, скорее всего, лишились еще одного важного партнера в интернациональном обмене, и нам не скоро придется увидеть произведения из голландских музеев. Кроме того, теперь ни один музей не может быть уверен в целостности своих коллекций, потому что создан опасный прецедент удержания экспонатов».
Еще одним событием, вызвавшим реакцию сообщества, стала спорная реэкспозиция залов старых мастеров в ГМИИ им. А.С. Пушкина, о которой для «Артгида» написала искусствовед Елена Шарнова. Директор Музея нонконформистского искусства Анастасия Пацей видит в этом явлении следование глобальному тренду по обновлению и переосмыслению музейных экспозиций, который наконец дошел до России и может в скором времени охватить многие крупные институции. Дискуссию, последовавшую за открытием обновленной экспозиции, старший научный сотрудник и куратор Третьяковской галереи Сергей Фофанов назвал знаковой. По его мнению, это событие сигнализирует о «разрушении музейной конвенции, означающем не просто отказ от традиционного способа демонстрации сложившейся экспозиции, но и уход от формата постоянной экспозиции к временному выставочному дизайну, также за счет числа экспонируемых произведений».
Не все события вписываются в жесткие рамки более глобальных тенденций, тем не менее не сказать о них нельзя. Наши эксперты отметили деятельность НИИ Шума — лаборатории, крипторейвы и проекты, посвященные киберфеминизму (Анастасия Вепрева), конференцию «Искусство и практики гостеприимства» в Выксе (Рада Смолянская) и бум на рынке NFT, в этом году достигшем планки в $22 млрд по сравнению со $100 млн в 2020-м (Фарида Буреева, Надежда Агишева). Куратор и критик Андрей Ерофеев указал на массовое появление современного искусства в публичном пространстве (скульптуры Урса Фишера, Игоря Шелковского и Рината Волигамси в Москве), коллекционер Ильдар Галеев — на фильм «Дворец Путина», который он склонен рассматривать как «культурно-историческое достижение, а не только как документальное расследование»; художник Митя Главанаков обратил внимание на дискуссию вокруг публикации Виктора Мизиано «Почему нас снова не взяли на “Документу”» — она вновь стала подтверждением наметившегося разрыва в критическом поле, который связан как с поколенческими причинами, так и с общей сменой парадигмы мышления и подходов к осмыслению искусства и его места в мире.
* * *
Мы благодарим за помощь в составлении настоящего материала каждого из экспертов:
Юрий Аввакумов, архитектор, куратор (Москва)
Надежда Агишева, коллекционер (Пермь)
Ярослав Алешин, куратор социально-культурных проектов V–A–C (Москва)
Анастасия Альбокринова, художница, дизайнер экспозиций, куратор галереи «Виктория» (Самара)
Арт-группа «Никаких оправданий» (Мария Рыбка, Маша Александрова, Юрий Кузьменко) (Омск)
Армен Арутюнов, журналист, градозащитник, архитектурный обозреватель (Самара)
Лейли Асланова, художник, куратор ЦСИ MAKARONKA (Ростов-на-Дону)
Алия Ахмадуллина, руководитель Посольства музея современного искусства ZAMAN (Уфа)
Дмитрий Безуглов, куратор публичной программы VI Уральской индустриальной биеннале современного искусства (Екатеринбург, Москва)
Петр Белый, художник (Санкт-Петербург)
Анастасия Богомолова, художница (Екатеринбург)
Анна Бражкина, научный секретарь Фонда культуры русского авангарда «Розановский центр» (Владимир)
Мария Букова, директор Музейного центра «Площадь Мира» (Красноярск)
Фарида Буреева, директор Омского областного музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля (Омск)
Ангелина Бурлюк, руководительница информационного отдела ЦК19 (Новосибирск)
Антон Вальковский, куратор Биеннале трудного наследия (Волгоград)
Анастасия Вепрева, художница (Санкт-Петербург)
Ильдар Галеев, галерист (Москва)
Яна Гапоненко, куратор, арт-менеджер (Владивосток)
Митя Главанаков, художник, куратор (Томск)
Вера Глазкова, галеристка, директор галереи «Арка» (Владивосток)
Юлия Глазырина, куратор, заместитель директора по развитию Пермского краеведческого музея (Пермь)
Алексей Горбунов, галерист, основатель галереи «Х.Л.А.М.» (Воронеж)
Александра Данилова, искусствовед, куратор ГМИИ им. А.С. Пушкина (Москва)
Илья Долгов, художник (Санкт-Петербург)
Кира Долинина, художественный критик (Санкт-Петербург)
Александра Дорофеева, куратор ЦСИ «Цикорий» (Железногорск)
Анастасия Елизарьева, шеф-редактор издательства TATLIN, куратор Фотографического музея «Дом Метенкова» (Екатеринбург)
Андрей Ерофеев, искусствовед, куратор (Москва)
Глеб Ершов, искусствовед (Санкт-Петербург)
Анна Журба, куратор Московского музея современного искусства (Москва)
Анна Киященко, искусствовед (Нижний Тагил)
Юлия Кривцова, соосновательница и директор культурного пространства Textil (Ярославль)
Марианна Кручински, куратор параллельной программы ЦСИ «Типография» (Краснодар)
Анна Кудрявцева, основательница ЦСИ «Рельсы» (Тверь)
Екатерина Лазарева, руководитель ЦСИ «Огонь» (Иркутск)
Кирилл Маевский, основатель и арт-директор ЦСИ «Смена» (Казань)
Екатерина Муромцева, художница (Москва)
Анна Наумова, дизайнер (Москва)
Оксана Орачева, генеральный директор Благотворительного фонда Владимира Потанина (Москва)
Анастасия Пацей, директор Музея нонконформистского искусства (Санкт-Петербург)
Герман Преображенский, куратор (Тюмень)
Ольга Профатило, основательница и арт-директор MYTH Gallery (Санкт-Петербург)
Марина Пугина, независимый куратор (Пермь)
Андрей Россомахин, искусствовед, филолог (Санкт-Петербург)
Антон Рьянов, художник, филолог (Нижний Новгород)
Алиса Савицкая, главный куратор студии «Тихая» (Нижний Новгород), приглашенный куратор Музея Москвы
Владимир Селезнев, художник, куратор (Екатеринбург)
Владимир Смирнов, коллекционер, основатель благотворительного фонда «Сфера» (Москва)
Рада Смолянская, художница, кураторка (Владивосток)
Георгий Соколов, научный сотрудник Эрмитажа (Санкт-Петербург)
Марина Соколовская, руководитель экспозиционно-выставочного отдела Музея Бориса Ельцина, Ельцин Центр (Екатеринбург)
Надежда Степанова, директор частного музея Петра Авена (Рига)
Степан Субботин, художник, участник Группировки ЗИП (Краснодар)
Юлия Тавризян, заместитель директора Пермской художественной галереи (Пермь)
Галина Тебиева, директор Северо-Кавказского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина (Владикавказ)
Тоня Трубицына, сотрудница научного отдела музея «Гараж», куратор (Москва)
Наталья Федянина, директор Музейно-выставочного комплекса «Музей Норильска» (Норильск)
Артем Филатов, художник, куратор (Нижний Новгород)
Анна Филосян, культурный обозреватель (Екатеринбург)
Сергей Фофанов, историк искусства, куратор Государственной Третьяковской галереи (Москва)
Олег Хадарцев, художник (Мурманск)
Женя Чайка, куратор, сооснователь Ассоциации арт-резиденций России (Екатеринбург)
Виктор Шалай, директор музея-заповедника «Владивостокская крепость» (Владивосток)
Ольга Широкоступ, куратор ЦСИ «Сияние» (Апатиты)
Светлана Шляпникова, арт-директор галереи «ОкNо» (Челябинск)
Лев Шушаричев, искусствовед, куратор Уральского филиала ГМИИ им. А.С. Пушкина (Екатеринбург)
