Up & Down. Весна 2019 года

Музей-конкистадор, новая арт-ярмарка и новые перспективы сферы частных учреждений культуры. Шеф-редактор «Артгида» Мария Кравцова подводит итоги весны 2019 года.

Up

Down

Музей «Гараж» Мастер-класс по созданию резцовой гравюры. Courtesy Музей современного искусства «Гараж» Когда речь заходит о проблемах рынка русского современного искусства, собеседники начинают нервно оглядываться. Считается, что представители сообщества обязаны публично поддерживать любую (даже самую сомнительную) коммерческую инициативу просто из чувства солидарности и в надежде, что имитация рынка и его институтов когда-нибудь превратится в реальную практику. Поэтому про любой, даже самый бесперспективный коммерческий проект обычно говорят: «Зато это пропаганда современного искусства в обществе, пусть так, чем никак». Впрочем, с подобной «пропагандой» гораздо лучше, чем ярмарки или супермаркеты коммерческого искусства (формат, который пытается развивать новая столичная площадка Cube) справляются совсем другие инициативы. Такие, например, как Garage Art Book Fair — книжная ярмарка Музея современного искусства «Гараж», к которой в этом году присоединился московский маркет ручной и малотиражной графики «Вкус бумаги». Ярмарка «Гаража» уже не в первый раз собирает под одной крышей как крупные, известные издательские дома, так и небольшие экспериментальные издательства книг по искусству, а также художников и активистов, которые на свои средства издают зины (от английского сокращения от слова magazine — «журнал»). Впрочем, с самого начала Garage Art Book Fair видела себя не просто ярмаркой, а скорее просветительской площадкой, которая рассказывает посетителям обо всем — от технологий исторической и современной печати (во время этой ярмарки работала мини-типография) до осознанного потребления (стенды из вторсырья, сбор макулатуры, переработка и прочее). Но эта ярмарка отличалась от предыдущих тем, что кроме книг на ней впервые был представлен широкий выбор произведений искусства, выполненных в техниках литографии, шелкографии, линогравюры и офорта (тот самый упомянутый выше маркет «Вкус бумаги»). Тиражное, а значит, доступное покупателю нередко даже с очень скромными возможностями искусство — это то, чего давно не хватает нашему художественному рынку и то, что с некоторых пор пробуют продвигать (в последние годы все более успешно) некоторые энтузиасты, и аура «Гаража», который делает модным все, с чем соприкасается, очень помогает в этом.	Da!Moscow Логотип «арт-шоу» Da!Moscow В Москве появилась еще одна ярмарка современного искусства Da!Moscow. Впрочем, ее идейный вдохновитель — галерист и аукционист Владимир Овчаренко — избегает самого слова «ярмарка», предпочитая говорить о новом формате «арт-шоу» (то есть априори выводит новую инициативу за рамки рыночного и коммерческого). Но это тот случай, когда как ни назови — по всем формальным признаками это ярмарка, а у ярмарки всего один критерий успешности: продажи. А с этим, кажется, не все благополучно. Во всяком случае, в частных беседах с «Артгидом» галеристы говорили о том, что участие в «арт-шоу», с учетом оплаты стенда, либо вовсе не принесло им дохода, либо даже принесло убыток. А те, кто остался доволен продажами, признавали, что покупатели были им давно и хорошо знакомы, а новых контактов ярмарка не принесла. В качестве причин такого положения дел назывались: неудачно выбранное время (сразу после майских праздников), отсутствие со стороны организаторов стратегии продвижения участников, а также весьма нестандартное архитекторское решение «шоу», непривычное для традиционного ярмарочного формата, когда стенд каждой галереи открывается на широкую аллею. Стенды половины галерей оказались скрытыми за стенами других, а значит, «невидимыми» для посетителей, которым еще надо было догадаться, куда идти. В ярмарке не участвовали ведущие московские галереи — XL, pop/off/art, RuArts, не было и иностранцев (хотя изначально релиз «шоу» хвастливо обещал присутствие знаменитой венской Christine König Galerie). Единственным участником Da!Moscow, которому Владимир Овчаренко сказал свое твердое «да», стал он сам. Более половины площади Гостиного двора, где проходило «шоу», занимал «товар» Овчаренко: стенд одноименной галереи (до недавнего времени известной как «Риджина»), презентация аукционного дома Vladey и предлагавшаяся к продаже «под ключ» «Золотая коллекция» того же дома, составленная из работ дорогостоящих классиков современного искусства. Все это очевидно подрывало позиции других участников ярмарки, делая их присутствие ненужным и необязательным и превращая «шоу» в бенефис одного «Петровича» (как ласково называют Овчаренко в сообществе).
Премия «Инновация» Логотип Государственной премии в области современного искусства «Инновация» В середине апреля в институциональной структуре Государственного центра современного искусства, о котором уже долго не было хороших новостей, произошли важные изменения. Было объявлено, что Государственная премия в области современного искусства «Инновация» впервые с момента основания в 2005 году будет вручена не в Москве, а в Нижнем Новгороде (церемония пройдет 29 июня в нижегородском Арсенале). Также был объявлен состав Экспертного совета, куда (за исключением старшего куратора Музея современного искусства «Гараж» Екатерины Иноземцевой) вошли исключительно художники, кураторы и искусствоведы из регионов (куратор Балтийского филиала РОСИЗО-ГЦСИ Данил Акимов, арт-директор Пермского музея современного искусства PERMM Наиля Аллахвердиева, директор Красноярского музейного центра «Площадь Мира» Мария Букова, художественный критик и куратор Краснодарского центра современного искусства «Типография» Елена Ищенко, художник, куратор Красноярской музейной биеннале Владимир Селезнев и художник из Самары Владимир Логутов). Таким образом, почти оформилась новая амбиция премии — стать институцией по поддержке искусства вне столиц. Интересно отметить, что это не первая реформа премии за последние годы. Всего два года назад я убеждала пришедших после поглощения ГЦСИ Музейно-выставочным центром РОСИЗО реформаторов «Инновации» не нивелировать ее региональную составляющую. Номинацию «Региональный проект» тогда удалось отстоять, чего не скажешь о номинации «Теория, критика, искусствознание», которую заменили на спонсорскую награду «Книга года», тем самым дав понять сообществу, что никакая рефлексия как по отношению к самому искусству, так и по отношению к его институциям в рамках государственного регулирования сферы современного искусства невозможна. Но прошло всего два года, и премия переехала в регионы, обещая (при поддержке местных властей) стать одним из главных инструментов поддержки культурных инициатив вне столиц. Остается надеяться, что при «новом порядке» критика как важная часть институциональной системы и камертон художественного процесса будет восстановлена в своих правах.	ИРРИ Элемент навигации Института русского реалистического искусства. Источник: weaversbc.ru То, что дела бывшего владельца Промсвязьбанка и основателя Института русского реалистического искусства Алексея Ананьева идут не очень, давно не является секретом. Но ИРРИ продолжал работать, инициировал новые проекты (одним из последних стала прекрасная выставка «Пора разобраться! Архив Александра Каменского») и щедро наливал на открытиях, и казалось, что проблемы бизнесмена никак не отражаются на работе основанной им институции. Но в последние дни мая стало известно, что решением Арбитражного суда Москвы арестованы (в качестве обеспечительной меры) российские активы братьев Ананьевых, среди которых значатся здание и произведения искусства, «находящиеся в управлении Института русского реалистического искусства» (в том числе работы «В пути» Георгия Нисского, «Портрет Климента Ворошилова в кабинете» Исаака Бродского и «Спортсменка, завязывающая ленту» Александра Дейнеки). В иске к бывшим руководителям (то есть братьям Ананьевым) Промсвязьбанка, который сегодня принадлежит государству, утверждается, что «в преддверии и в период санации банка [они] совершали сделки по отчуждению имущества, приобретенного ими на свое имя». Сумма иска — 282 млрд рублей, и мало кто верит, что Ананьевы выйдут из этой истории невредимыми (и тем же составом личных активов). 4 июня 2019 года руководство ИРРИ приняло решение закрыть музей «до окончательного судебного разрешения конфликта между учредителем институции и Промсвязьбанком». С одной стороны, shit happens, с другой — «дело ИРРИ» — важный прецедент в развитии лишь недавно сложившейся в нашей стране сферы частных учреждений культуры. Что будет с коллекцией в случае неблагоприятного для Ананьевых развития событий? Как поступит с работами Промсвязьбанк в случае окончательного решения дела в его пользу — оценит коллекцию и выставит ее на продажу, как случилось в начале нулевых с коллекцией Инкомбанка, или работы, как в случае с коллекцией Международной конфедерации союзов художников, будут обращены в пользу государства (что также станет важным прецедентом)? Существует ли возможность сохранить ИРРИ как целостный музей и институт? И если да, то каким образом? Пока в истории ИРРИ одни вопросы, и только время даст на них ответы.
Государственная Третьяковская галерея Логотип Государственной Третьяковской галереи 1 апреля 2019 года прекратил свое существование Центральный дом художника на Крымском Валу, площади которого перешли в ведение Государственной Третьяковской галереи. Союз художников РФ в качестве своеобразной компенсации от Минкульта получил в безвозмездное пользование под выставки третий этаж здания. Честно говоря, «кончина» ЦДХ не особенно расстроила общественность, давно ратовавшую за расширение галереи за счет принадлежавших Международной конфедерации союзов художников площадей, которые с особым цинизмом (чего только стоил лозунг «Меха в ЦДХ!») эксплуатировала аффилированная с руководством конфедерации компания «Экспо-парк». Но одно дело получить новые квадратные метры, а совсем другое — придумать, как их использовать до реконструкции всего музейного комплекса на Крымском Валу, начало которой запланировано аж на 2022 год. Не консервировать же здание в самом сердце столицы! Руководство ГТГ не стало секретничать и заявило, что площадка продолжит свою работу. В ближайшее время будет проведено обследование технического состояния помещений и установлена современная система безопасности, без которой в здании невозможно проводить выставки работ из коллекций музея. Также были объявлены ближайшие (лето-осень 2019 года) творческие планы «Западного крыла» Новой Третьяковки (как теперь называется бывший ЦДХ) — партнерский проект с частным Музеем AZ, 8-я Московская биеннале современного искусства под кураторством оперного режиссера Дмитрия Чернякова, а также совместные выставки ГТГ и тоже частной институции — Московского музея дизайна, у которого, возможно, наконец появится постоянная площадка.	Государственная Третьяковская галерея Логотип Государственной Третьяковской галереи В середине весны Третьяковская галерея приросла квадратными метрами — ей отошли залы бывшего Центрального дома художников на Крымском Валу. Экспансионистская политика крупных федеральных музеев давно не новость. Но если раньше ее можно было оправдывать действительной нехваткой у постсоветских музеев площадей под выставки и хранение (именно этим бывший директор ГМИИ им. А.С. Пушкина Ирина Антонова объясняла агрессивное расширение территории «музейного городка»), то современные музеи с их гигантскими масштабами (и возможностями) строительства явно рассматривают недвижимость не только с ресурсных, но и с символических позиций. В этом контексте недвижимость как будто становится самоцелью (в полном соответствии с приписываемой бывшему министру культуры Михаилу Швыдкому и ставшей крылатой фразой: «Из всех искусств важнейшим для нас является недвижимость»), знаком культурной и урбанистической гегемонии. Отсюда часто обсуждаемые в кулуарах вопросы: достанет ли нашим музеям креативной энергии, чтобы вдохнуть реальную жизнь в сотни и тысячи квадратных метров, отстроенных и полученных при различных (иногда не самых симпатичных, как в случае с отошедшим в 2018 году ГТГ зданием фабрики-кухни в Самаре, которое до этого планировали приспособить под нужды Средневолжского филиала ГЦСИ) обстоятельствах? Музеи утверждают, что да. Но в случае с ЦДХ позиция Третьяковки непривычна — в свои новые залы (до реконструкции 2022 года еще нужно дожить) она приглашает несколько частных институций, очевидно, делегируя именно им содержание. С одной стороны, в одобрении государственным музеем частных инициатив нет ничего плохого, с другой — Третьяковка недостаточно артикулировала, почему именно эти институции удостоились этой высочайшей милости.
Русские частные фонды Alterazioni Video. Новый цирк. 2019. Фото: Мария Кравцова/Артгид Во время 58-й Венецианской биеннале наши ведущие музеи (Эрмитаж, ГМИИ, ГТГ и Русский музей), не сговариваясь, предъявили urbi et orbi свое видение «современного», которое во многом свелось к «осовремениванию» классического искусства посредством новых медиа (в качестве примера — «ожившая» «Тайная вечеря» Тинторетто на выставке ГМИИ им. А.С. Пушкина в церкви Сан-Фантин). Все это выглядело безнадежно и стало бы приговором состоянию русской культуры, если бы не усилия частных V-A-C и Фонда Потанина, которые также представили свои программы в Венеции. Фонд V-A-C на собственной площадке в палаццо на набережной Дзаттере открыл выставку «Время, вперед!» и превратил набережную в дадаистский карнавал «Нового цирка» (проект коллектива художников Alterazioni Video). Именно «Цирк» стал воплощением современной утопии всеобщего участия и соучастия, тотального расширения поля искусства (Alterazioni Video искали перформеров среди блогеров Youtube и Instagram), заодно напомнив всем, что современность высказывания достигается простыми средствами (а вовсе не дорогостоящей мультимедией), а современное искусство сегодня — это создание не репрезентаций, а ситуаций. Фонд Потанина, напротив, обошелся без выставочной репрезентации и даже без вечеринки, рано утром 9 мая проведя презентацию совместной с Музеем Гуггенхайма реставрационной программы и конкурса на стипендию для русскоязычных реставраторов современного искусства, которая «объединит хранителей и реставраторов, художников, ученых и историков в решении сложных проблем сохранения материалов и методов современного искусства». Объединит и, хочется с надеждой добавить, — станет еще одним шагом к настоящей интеграции российского профессионального сообщества в международный контекст.	Российские музеи Дмитрий Крымов. Тайная вечеря. Инсталляция по мотивам «Тайной вечери» Тинторетто в церкви Сан-Тровазо (Венеция). Смешанная техника. 2019 Россию на Венецианской биеннале представили… музеи классического искусства — от Эрмитажа, который стал куратором российского павильона, до ГМИИ им. А.С. Пушкина, Третьяковской галереи и Русского музея, продемонстрировавших (правда, не в рамках официальной программы биеннале, но во время нее) свои амбиции именно в поле формирования современного культурного дискурса. На первый взгляд, это выглядело бессмысленно: классический музей, успешно используя современное искусство для своих репрезентативных целей, все же находится в арьергарде художественного процесса, абсорбируя (нередко через какое-то время), а не генерируя актуальную повестку. Но при ближайшем рассмотрении все «русские» проекты складывались в один образ-иллюстрацию положений «Основ государственной и культурной политики». Это, наконец, сделало очевидным тот факт, что именно на наши музеи была возложена задача изобретения собственной, российской суверенной версии «современного искусства», в котором устойчивость канона должно сочетаться с «современной» формой (которая часто понимается как технология) и фиктивно «современной» повесткой. В полном соответствии с государственной культурной политикой наши музеи бесконечно фетишизируют и эстетизируют прошлое, уже заранее деконструированное и заново сконструированное в удобный исторический нарратив государственной пропагандой, и потому не представляющее никакой опасности для власти. Все это, с одной стороны, печально, а с другой — не так уж и плохо: в конце концов, наши музеи стоит поблагодарить, ведь именно они с предельной ясностью (особенно отчетливой именно в контексте международного форума современного искусства) представили то, что сегодня точно не является современным искусством.