Топ-10 Лениных в искусстве
«22 апреля — день рождения Владимира Ильича Ленина» — эту фразу с детсадовского горшка помнят все рожденные в СССР. В этот день редакция «Артгида», объединяющая в себе три поколения (от родившихся на излете оттепели до классических миллениалов и тех, кто не помнит себя раньше конца 1990-х), создала свою маленькую лениниану. Естественно, иконография вождя мировой революции обширна и разнообразна, но мы не ставили перед собой задачи составить исчерпывающую антологию образов Ленина, а просто выбрали из истории искусства то, что нравится именно нам.
Павел Пепперштейн. Ленин и девушка. 2019. Инсталляция. Фото: Иван Ерофеев. Courtesy Музей современного искусства «Гараж»
Павел Пепперштейн. Ленин и девушка. 2019
«Проснись же, бог лени, божественный Ленин!» — так начинается стихотворение, которое мелькает в одном из рассказов Павла Пепперштейна. Вождь мирового пролетариата сделался для художника чем-то вроде мифологемы. Помешательство Пепперштейна на фигуре Ленина началось в середине 1980-х — в раннем альбоме «Ленин» он представил портреты вождя, как будто бы написанные разными людьми — ребенком, профессиональным художником, душевнобольным, наркоманом, бывшим авангардистом. Художнику вообще не чужд интерес к советскому — детской литературе, архитектуре, кинематографу и массовой культуре советских времен. С точки зрения Пепперштейна, во всем этом материале есть элемент саботажа некогда сакрального имперского начала и неограниченный ресурс для конструирования новых мифов. Пепперштейн не раз рассказывал в многочисленных интервью, сколь сильное впечатление на него в детстве произвел поход в Мавзолей. Ленин представлялся ему полубогом или сверхчеловеком. В 2019 году на выставке «Человек как рамка для ландшафта» в Музее современного искусства «Гараж» художник представил инсталляцию «Ленин и девушка». Здесь Ленин возлежит во гробе с отлитой в силиконе красавицей, как зачарованный принц. Позже Пепперштейн пояснил, что хотел изобразить вождя, находящегося во власти волшебного сна. Девушку же тут же прозвали Россией.
Братья Гао. Мисс Mao пытается держать равновесие на голове Ленина. 2010
Братья Чжэнь и Цян Гао считают своим наставником Ай Вэйвэя — в их работах прослеживается та же гигантомания и интерес к символам тоталитарной власти, которые художники перекодируют и превращают в поп-культурные образы. Братьев Гао прославила серия фигурок Мисс Мао, которые представляют собой главного идеолога Китайской Народной Республики Мао Цзэдуна с женской грудью — так художники проиллюстрировали тезис «Партия — мать». В 2008 году в Москве на церемонии вручения премии Кандинского они провели провокационный перформанс, во время которого разбили кувалдой золотую голову Мисс Мао, у которой на месте мозга красовался бюст Ленина. Работа «Мисс Мао пытается держать равновесие на голове Ленина» была представлена на Ванкуверской биеннале в 2009 году. Это гигантская голова Ленина, которую венчает маленькая фигурка Мао Цзэдуна с шестом в руках. Китайский лидер здесь напоминает растерявшегося ребенка или мультяшку, заигравшуюся в коммунизм. Поначалу пятиметровая скульптура из хромированной стали разместилась в Ричмонде, но после ряда скандалов была перевезена в Лос-Анджелес, где ее приютила местная галерея ACE, ныне закрытая, так что работа братьев Гао пока не обрела нового пристанища.
Юрий Шабельников и Юрий Фесенко. Ленин в тебе и во мне, или Мавзолей. Ритуальная модель. 30 марта 1998
Официанты в галстуках-бабочках передают гостям вернисажа тарелки с нарезанным тортом, самые нарядные куски которого достаются (как и на любом семейном торжестве) детям. Нож сокрушает кремовые розочки… Но вот камера меняет крупный план на общий, и нам открывается вся картина — розочками и листочками декорирована драпировка погребального ложа вождя мировой революции Владимира Ленина, которого художники Юрий Шабельников и Юрий Фесенко воссоздали в натуральную величину в виде песочно-кремового торта. Снова крупный план, и вот нож уже крошит мертвый лик Ленина (при создании которого художники явно ориентировались на работу Кузьмы Петрова-Водкина «Рабочие у гроба В.И. Ленина» 1924 года), разрушая священные черты «самого человечного человека».
Акция двух художников идеально попала в «нерв времени» (первый президент России Борис Ельцин говорит о необходимости захоронить тело Ленина, коммунисты сопротивляются, а москвичи валят в Мавзолей, чтобы уже чисто из интереса к макабру в последний, как им кажется, раз посмотреть на «нетленное» желтое тело в стеклянном гробу) и повлекла за собой образцово-показательную медийную волну. Либеральная пресса стебалась, а левая оппозиционная, расценившая поедание Ленина-торта ни много ни мало как акт каннибализма, задыхалась от возмущения. Политик Сергей Бабурин обратился к коллегам-депутатам с просьбой включить в повестку Государственной думы обсуждение «вопроса о случаях оскорбления общественной нравственности и разжигания межнациональной розни», поэт Иван Савельев опубликовал обличительные стихи, а коммунистические публицисты еще долго соревновались в придумывании злобных эпитетов по отношению к «так называемым художникам». Последующие за акцией события сделали очевидным тот факт, что определенная (причем влиятельная, потому что медийная) часть общества не готова «расстаться с актуальностью Ленина», на необходимости чего настаивали авторы проекта «Ленин в тебе и во мне, или Мавзолей. Ритуальная модель», а значит, вождь мирового пролетариата все еще, согласно советской пропагандистской формуле, «живее всех живых».
Комар и Меламид. Ленин ловит такси в Нью-Йорке. Из серии «Монументальная пропаганда». 1993
Основатели соц-арта, эмигрировавшие в 1977 году в Израиль и затем в 1978 году в Нью-Йорк, затеяли проект «Монументальная пропаганда» в 1992-м: после распада СССР они на страницах журнала Artforum обратились к художникам с предложением спасти от разрушения монументы, прославляющие советскую власть и ее вождей, переосмыслив их в контексте современного искусства. Изначальный план установки подобных памятников принадлежал Ленину, в 1918 году призвавшему водружать просветительские монументы в честь прогрессивных деятелей всего мира и всех эпох, и получил название «ленинского плана монументальной пропаганды». В конце концов, этот план вылился в бесконечную череду однообразных памятников самому Ленину, в иконографии которых вождь с простертой вперед рукой, то ли читающий свои «Апрельские тезисы» со знаменитого броневика на Финляндском вокзале, то ли указывающий путь к светлому будущему, стал одним из самых растиражированных образов. Комар и Меламид отправили стереотипного Ленина в Нью-Йорк, установив его на фоне двух узнаваемых американских символов — эмблемы «Макдоналдса» и макушки небоскреба Крайслер-билдинг и заставив этим своим надоевшим жестом ловить такси.
Но помимо остроумного переосмысления набившего оскомину памятника, картина Комара и Меламида представляет собой своеобразную иллюстрацию к их же постановке оперы «Обнаженная революция», премьера которой состоялась в 1997 году в Нью-Йорке в Центре искусств Уокера. Музыку написал Дэйв Солджер, композитор-экспериментатор и ученый-биолог (кстати, как и Комар и Меламид, работавший, в частности, со слонами). В постановке ожившие изваяния Джорджа Вашингтона и Владимира Ленина во время разнообразных революционных событий руководили сносом статуй короля Георга III и царя Александра II, но в конце Ленин ловил такси и уезжал неизвестно куда, а поле битвы оставалось за Марселем Дюшаном.
Ренато Гуттузо. Похороны Тольятти. 1972
Генеральный секретарь Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти скончался в августе 1964 года в Крыму. Через несколько дней его тело доставили в Рим, где похоронная процессия, в которой приняли участие лидеры всех европейских коммунистических партий, обернулась многотысячным митингом. Спустя восемь лет итальянский художник, лауреат Международной Ленинской премии мира и почетный член Академии художеств СССР Ренато Гуттузо синтезировал впечатления того дня в монументальной аллегории идеального (почти небесного) левого интернационала, прощающегося в закатных лучах солнца с одним из своих вождей. Погребенный в цветах Тольятти окружен персонажами, олицетворяющими прогрессивные движения, — от афроамериканской активистки Анджелы Дэвис и лидера немецкого социалистического движения Розы Люксембург до теоретика марксизма и основателя коммунистической партии Италии Антонио Грамши и режиссера Лукино Висконти. Но чаще всего на полотне Гуттузо взгляд упирается во Владимира Ильича Ленина, который один в пяти лицах принимает участие в траурной процессии (также на полотне можно разглядеть Брежнева и Сталина, но нет Хрущева, который во время похорон нес гроб лидера итальянских коммунистов).
Ленин тут и символ, и человек: только два из пяти Лениных сохраняют бесстрастие гипсовых бюстов, остальные трое вполне одухотворены и вовлечены в траурный митинг, как будто поднимая вместе с десятками рабочих руку в интернациональном приветствии «Рот Фронт!» или, опустив глаза, словно свечу неся перед собой траурную красную гвоздику.
Элий Белютин. Похороны Ленина. 1962
Самая странная во всей лениниане, написанная в экспрессионистском духе версия похорон вождя принадлежит основателю студии «Новая реальность» Элию Белютину и создана на исходе оттепели, когда, насильно забыв про Сталина, люди вдруг заново воспылали чувствами к вождю № 1. Тут и «гроб качается хрустальный», и «колонны замерших внуков». Истерическая, почти обезличенная пестрая толпа фанатиков, несущая Ленина к «последнему причалу» в Мавзолее, очень условно, но все-таки отсылает к похоронному канону ленинианы, утвержденному еще в 1920-х и реанимирующему известный с древности жанр изображения на смертном одре.
Сразу после смерти вождя, прямо в 1924-м, «Ленина в гробу» написал Кузьма Петров-Водкин — художник запечатлел фрагмент прощания с телом в Колонном зале бывшего Дворянского собрания, и среди публики предусмотрительно не стал изображать никого из узнаваемых персон. Из рук Петрова-Водкина похоронную эстафету принял Павел Соколов-Скаля: на его картине «Путь из Горок» красный гроб где-то на заднем плане норовит выскользнуть из рук несущих его людей.
Мы видим момент несения гроба до станции, откуда траурный поезд доставит тело в Москву. Пешую безликую толпу с гробом сопровождают сани, на которых убивается по вождю рабоче-крестьянский люд.
В 1927-м ту же тему разыграл скульптор Сергей Меркуров, снимавший с Ленина посмертную маску. Получивший образование в Швейцарии и Франции, считавший себя наследником Родена монументалист Меркуров был обречен всю жизнь ваять советских лидеров. Его монументальная группа «Похороны вождя» (1927) создавалась явно под впечатлением от надгробия маршала Фоша в некрополе парижского Дома инвалидов. И, по всей видимости, также под впечатлением от античных барельефов, потому что Ленина, едва прикрытого покрывалом, несут у Меркурова титаны или атланты, а не обезумевшая толпа.
Эту скульптуру, открывающую теперь аллею в Горках Ленинских, скульптор, по легенде, преподнес в дар Сталину, указав в письме цену материала, из которого изготовлен памятник. Сталин якобы ответил, что столь дорогого подарка принять не может, и Меркуров впал в немилость. А может быть, причиной недовольства было то, что Ленина изобразили мертвым, тогда как он «вечно живой».
Сергей Коненков. В.И. Ленин выступает на Красной площади в 1918 году
На фоне тысяч больших и маленьких, почти домашних Лениных с поднятой рукой бюст Ленина говорящего — относительная редкость. Хотя сам по себе этот нервно открытый рот вовсе не означает, что через секунду из этих уст вылетит призыв разорвать Брестский мир. Кажется, все ровно наоборот: как будто герой силится что-то сказать, но не может или ему не дают, недаром рот так болезненно искривлен. Велика вероятность, что дело происходит после покушения Фанни Каплан (первое после покушения публичное выступление Ленина состоялось уже 22 октября 1918 года, хотя один из выстрелов Каплан 30 августа того же года первоначально казался смертельным: пуля попала в шею под челюстью) — в 1947-м, когда Коненков делал своего Ленина, никто не ставил под сомнение сам факт покушения, тем более что к моменту выхода на экраны фильма Михаила Ромма «Ленин в восемнадцатом году» (1939) каноническая трактовка этого фрагмента ленинской биографии была уже утверждена. Бюст вырезан из дерева (для ленинианы материал неожиданный, но для Коненкова родной) и явно создавался к празднованию 30-летия революции: Коненкову необходимо было отметиться в юбилейных торжествах, поскольку предыдущие круглые даты он пропустил. В 1923-м доказавший свою верность советской власти Коненков был отправлен в Нью-Йорк для участия в выставке русского и советского искусства и, с высочайшего дозволения, задержался там на 22 года. Жена его Маргарита, добывая для НКВД информацию об американской ядерной программе, крутила роман с Альбертом Эйнштейном, а в 1945-м, когда дело было сделано, пара с помпой вернулась в Советский Союз — под работы Коненкова распоряжением Сталина выделили пароход «Смольный». Воцарившись в мастерской на улице Горького, к 1947-му скульптор окончательно освоился, немедленно стал советским классиком и подтвердил свою абсолютную лояльность, приняв участие в юбилейных торжествах.
Илья Машков. Привет XVII съезду ВКП(б). 1934
Автор этого натюрморта до революции был одним из ведущих художников «Бубнового валета», но если этого не знать, то картину можно отнести либо к соц-арту, либо к искусству аутсайдеров: помимо запредельной аляповатости она перегружена кладбищенскими ассоциациями — трехчастный постамент, отсылающий к Мавзолею Ленина, обилие ярких цветов и плодов явно искусственного происхождения, как в колумбарии, плюс композиция, навязчиво напоминающая одновременно иконную Троицу, где Ленину в пятиконечной звезде отведена роль серафима или херувима, осеняющего своими лучами белоснежный бюст Сталина, и пьедестал почета на спортивных состязаниях, где Сталину досталось первое место, а серебро и бронза, соответственно, у Фридриха Энгельса и Карла Маркса. Обстоятельства создания этого странного натюрморта неизвестны: он был подарен Волгоградскому музею вдовой Машкова в 1972 году и ни разу не экспонировался в советское время, впервые появившись на выставках только в начале нулевых. Он даже не был датирован самим художником, умершим в 1944-м — дату «1934» ему поставили уже в музее, поскольку именно в этом году прошел XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) (ВКП(б)), который официально именовался «съездом победителей», так как стал первым съездом по итогам первого пятилетнего плана, где были зафиксированы успехи индустриализации, а неофициально — «съездом расстрелянных», поскольку более половины его депутатов было репрессировано в годы Большого террора (1937–1938).
Диего Ривера. Человек, управляющий Вселенной. 1934
Диего Ривера был последовательным коммунистом. В 1927 году ему даже довелось постоять на трибуне Мавзолея на Красной площади в день десятилетия Октября. В тот год советское руководство пригласило на празднование многих сочувствующих СССР знаменитостей. Спустя шесть лет художник оказался по другую сторону баррикад — в 1931 году его пригласили в Нью-Йорк, где прошла его чрезвычайно успешная персональная выставка. На волне этого успеха он был ангажирован еще на ряд американских проектов — сделал несколько фресок в Калифорнии, пропагандировал равенство, воспевал индустриальную мощь на автозаводе Форда (так родилась серия муралов «Индустрия Детройта») и работал с еще одним миллионером и покровителем искусств Нельсоном Рокфеллером. Весной 1933 года тот захотел украсить фресками Риверы вестибюль Рокфеллеровского центра на Манхэттене. Поразмыслив над предложенной темой «Человек на перепутье», художник создал многофигурную композицию, изображающую противостояние капиталистического и социалистического миров: справа — монументальные фигуры рабочих и спортсменов, тянущихся к Ленину, слева — избитая полицией демонстрация, идущие на убой солдаты и сытые капиталисты. Последовал грандиозный скандал, и Рокфеллер уволил Риверу за отказ убрать изображение Ленина с фрески. Саму работу несколько месяцев скрывали от публики непроницаемыми для глаз щитами, после чего уничтожили. Год спустя Диего Ривера повторил фреску во Дворце изящных искусств в Мехико, добавив фигуры Маркса, Энгельса, Троцкого, а также семейство Рокфеллеров — разумеется, в роли отвратительных богачей.
Климент Редько. Восстание. 1925
21 января 1924 года молодой художник, автор теории «свеченизма» Климент Редько записывает в дневнике «Умер ЛЕНИН!.. Сколько раз мои мысли обращались этому человеку — гению ума и сердца, сила духа которого превзошла основное деление времени <...> Переживание идей революции волновало ум, но еще больше сердце, потому что упоение революцией не знает границ, не чувствует времени — побеждает страх и смерть». 10 июня художник делится с дневником своими планами — перейти к «социальной теме», в которой отразились бы «эпическая суровость [коммунистического] строительства и твердый расчет». Эта «эпическая суровость» воплощается в полотне «Революция» (при первом упоминании в дневниках работа, поступившая в собрание ГТГ из коллекции Георгия Костаки, названа «РКП», то есть «Российская коммунистическая партия», сегодня она известна как «Восстание»), над которой художник работал с июня 1924 по апрель 1925 года. Совмещая временные планы прошлого (революции) и настоящего (празднования ее завоеваний), Редько изображает вождя в пылу выступления, в центре пульсирующего электрической энергией ромба, образованного фигурами марширующих и музицирующих людей (своеобразие композиции и то, что ее автор начинал свое художественное образование в иконописных мастерских Киево-Печерской лавры, породило у некоторых исследователей ассоциацию с иконографией «Спаса в силах»). Вождя окружают его ближайшие соратники (и Сталин далеко не в первых их рядах), а исходящая от него энергия пробивает широкие проспекты-тоннели в решетке городских кварталов, куда устремляются восставшие с оружием и военной техникой. Холст Редько пульсирует светом, следуя за убежденностью художника в том, что «все сводится к вопросу энергии — будущей культуры жизни».
