«Распыленный свет». Новые известия о «Зеленой полосе» Ольги Розановой
Мартовский номер газеты «Ростовская старина» (выпуск №12/181), которую издает Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль», полностью посвящен этапам бытования в музее коллекции авангарда и актуальной сегодня проблеме подделок произведений искусства первых десятилетий XX века, которая, к сожалению, не обошла стороной и сам музей. Редакция «Артгида» благодарна заместителю директора по научной работе Музея-заповедника «Ростовский кремль» Сергею Сазонову, который позволил нам перепубликацию этих важных текстов на электронных страницах нашего издания. Второй текст трилогии посвящен шедевру коллекции — работе Ольги Розановой «Зеленая полоса».
Ольга Розанова. Зеленая полоса (Распыленный свет). 1918. Холст, масло. Фрагмент. Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»
Название
Современное название предмета восходит к документации Ростовского музея. Оно, видимо, больше связано с целями музейного учета — необходимостью идентификации предмета по внешним признакам. Название «Зеленая полоса» впервые появляется в документах Ростовского музея только в Инвентарной книге 1927 года. Именно после этого оно становится «официальным», фиксирует этот предмет в документации. На свою первую послевоенную выставку в 1987 году (Япония) предмет попадает именно с этим «официальным» названием. С тех пор оно закрепилось.
В источниках 1920-х годов этот предмет назывался «Зеленая полоска» (так!), «Цветовая композиция» и «Распыленный свет». Все эти названия впервые встречаются уже в документах Музейного бюро Наркомпроса. Здесь этому предмету присвоен № 468 — инвентарный номер Музейного бюро. Если название «Зеленая полоска» скорее отражает внешние признаки предмета и могло появиться просто в качестве способа идентификации, то два других названия, несомненно, давались профессионалами, которые исходили из художественной специфики произведения. Судя по подписям на соответствующих документах, название «Цветовая композиция» связано с деятельностью П.В. Вильямса, а название «Распыленный свет» — с деятельностью А.М. Родченко.
Название «Цветовая композиция» также имело другое произведение Розановой из Ростовского музея, ныне утраченное. Таким образом, это название не было уникальным, индивидуальным идентификатором произведения. С этой точки зрения особенно интересно название «Распыленный свет». Оно могло быть собственным названием произведения или авторским определением метода и восходить непосредственно к автору. Родченко мог его знать от самой Розановой.
В связи с этими сведениями возникает вопрос о современном названии произведения. У этого предмета уже невозможно отнять устоявшееся название «Зеленая полоса». Оно хорошо идентифицирует предмет, под ним он зафиксирован в музейной документации и приобрел мировую известность.
Название «Распыленный свет», напротив, отражает именно художественные особенности произведения. Оно перекликается с теми особенностями последнего периода жизни и творчества Розановой, которые нам известны. Оно отражает специфику последних произведений Розановой («Зеленая полоса» и «Хвост кометы»), позволяет отделить их от других работ.
С учетом сказанного предлагаю внести изменение в музейное наименование данной работы и называть ее в учетной документации «Зеленая полоса. (Распыленный свет)». Такое наименование позволит, с одной стороны, сохранить преемственность учета в музейной документации, с другой — отразит художественную специфику произведения.
Ниже я покажу, что это название, как и название второй «полосы» Розановой не было случайным и восходит к сведениям людей, близко знавших творчество художника.
Произведение Розановой с похожим названием имеется в Архангельском музее «Художественная культура Русского Севера» (Инв. 968-ж). Весьма схожи и «полосы», которые мы на них видим. Нет сомнений, что указанные предметы должны быть исследованы с учетом этой близости
«Хвост кометы»
В августе 1922 года вместе с «Зеленой полосой», в составе большой коллекции из 59 предметов, в Ростовский музей попало еще одно живописное произведение О. Розановой. Указание на этот предмет (под инвентарным № 301) находим только в одном документе Музейного бюро за подписью П.В. Вильямса. Как и «Зеленая полоса» (№ 468), он называется «Цветовая композиция».
В Инвентарной книге Ростовского музея 1927 года это произведение названо «Беспредметная композиция» и описано так: «По диагонали к левому нижнему углу спускается сужающаяся серо-коричневая полоса, посередине усиливающаяся в тоне. Фон белый». Как видим, художественные особенности этого предмета («распыленность» по краям полосы) напоминают «Зеленую полосу».
В документах 1920-х годов из Ростовского музея (кроме Инвентарной книги 1927 года) это произведение неоднократно называют «Хвост кометы». Мне представляется, что будет правильным называть это произведение именно так. Это название индивидуально и хорошо идентифицирует предмет. Под этим названием оно бытовало в Ростовском музее, в том числе — в его экспозиционной деятельности в 1920-е годы. Ниже я покажу, что это название может восходить к специфике творчества О. Розановой.
Предыдущая история этого предмета неизвестна. В других документах Музейного бюро № 301 не упоминается. На подрамнике произведения имелась надпись «А.В. Розанов 1920 г.». Можно предположить, что после смерти О. Розановой произведение какое-то время принадлежало ее брату, Анатолию Владимировичу, а позже, после 1920 года, попало в собрание Музейного бюро.
Как следует из записи в Инвентарной книге, 10 сентября 1930 года этот предмет был исключен из коллекции музея и, по всей вероятности, уничтожен. Указывается также «Исх. № 1121». Это, вероятно, номер исходящего документа, отправленного в вышестоящую организацию. Исключение из коллекции было подтверждено приказом Министерства культуры № 907 от 3 января 1952 года.
Н.А. Гурьянова, со ссылкой на архив Ростовского музея почему-то называет этот предмет «Пурпурная полоса» и пишет, что она была исключена из собрания, как «произведение, не имеющее художественной ценности». Таких данных в архиве Ростовского музея нет. Их происхождение нам неизвестно.
Еще о названиях и художественной специфике произведений Розановой из собрания Ростовского музея
Обозреватель газеты «Вечерние известия», вероятно, «единомышленник Розановой» (определение А.В. Крусанова), так характеризует последние работы художницы, представленные на посмертной выставке: «Здесь она "распыляет и формы, и цвет". Вместо кубов, удлиненных цветных плоскостей появляется нечто вроде комет, радуг, спектров и т. д. Характерно, что в этом направлении к "распылению" идут теперь и другие художники "беспредметники"» (выделено мной — С.С.). Мы находим здесь уже знакомые «ключевые слова» — «распыление цвета» (света) и «кометы». Можно сделать вывод, что их появление в названиях произведений Розановой из Ростовского музея не случайны. Они отражают характерные стороны последнего периода творчества художницы, отмеченные современниками. Возможно, «Распыленный свет» и «Хвост кометы» являются собственными названиями этих произведений. В любом случае, использование этих слов в современных названиях произведений оправданно и целесообразно.
Стоит отметить, что нигде на дошедших до нас работах Розановой мы не видим ничего похожего на «кометы, радуги, спектры». Да и про «распыление» можно говорить с большой натяжкой. Думается, что это позволяет выделить две работы из Ростовского музея и работу из Архангельского музея в отдельную группу, относящуюся к самому последнему периоду жизни Розановой, от которого почти не сохранилось произведений.
Датировка
В литературе существуют разные датировки «Зеленой полосы» О. Розановой. Предмет из коллекции Костаки датировался в каталогах его коллекции 1917 годом. Некоторые данные указывают на то, что эта датировка введена самим Костаки. В каталоге собрания Костаки 1981 года и статье Хилтона Крамера в New York Times Magazin о выставке 1981 года обыгрываются «революционный» характер «Зеленой полосы» и ее появление в революционный 1917 год. Конечно, такое «символическое совпадение» способствовало закреплению датировки. Такая датировка встречается и в некоторых более поздних публикациях.
На мой взгляд, в этой датировке заложено противоречие. Нет сомнений, что «Зеленая полоса» — одно из последних произведений Розановой, характеризующее последний этап ее творчества. Если это произведение датировать 1917 годом, то это подразумевает, что в 1918 году творчество Розановой не претерпело никакой эволюции. Или что его просто не было.
Видимо, это противоречие почувствовал А.Б. Наков и в своей книге 1984 года датировал «Зеленую полосу» (напомню, что он мог ее знать тогда только по копии из коллекции Костаки) 1918 годом. В такой датировке есть логика. В устном сообщении А.Б. Наков без подробной аргументации пояснил мне, что руководствовался логикой творчества Розановой, как он ее тогда понимал.
С 1987 года, начиная с выставки в Японии, общественности становится известна подлинная «Зеленая полоса», хранящаяся в Ростовском музее. В первых ее публикациях вообще нет датировки, что вполне понятно для предмета, только что вошедшего в научный оборот. В дальнейшем некоторые авторы (та же Н.А. Гурьянова) возвращаются к 1917 году.
Наконец, в книге «Неизвестный русский авангард» А. Сарабьянова (1992 год) появляется новая датировка — 1917–1918 годы. Эту датировку можно назвать «компромиссной». Она снимает противоречие датировки 1917 года и «признает», что сколько-нибудь обоснованной периодизации последнего периода творчества Розановой в 1917–1918 годов пока не существует. Думается, что на существующем уровне наших знаний такая «компромиссная» датировка может считаться вполне приемлемой.
Но не стоит сбрасывать со счетов и датировку 1918 года, которую ввел А.Б. Наков. В ее пользу, на мой взгляд, говорят следующие обстоятельства.
1) «Зеленая полоса» (и «Хвост кометы»), несомненно, последний этап творчества Розановой. Логично, если мы отнесем его к 1918 году. 2) Эти произведения радикально отличаются от всех предшествующих произведений Розановой. Это какой-то «особый период». В 1918 год у Розановой действительно был «особый период» творчества. Появились заказы на украшение массовых мероприятий. Праздников 1 мая и 7 ноября. Это были совершенно особые заказы, выталкивающие художника в сферу монументального искусства.
Видимо, не случайно Родченко говорил, что она мечтала творить прожекторами и «потоками света». Такой инструментарий — это уже переход в другой масштаб. Можно предположить, что «распыленный свет-цвет» «Зеленой полосы», «Хвоста кометы» и работы из Архангельского музея — эскизные наброски, связанные с осмыслением этого заказа. Именно в этот период могли появиться «спектры, кометы» и другие фантазии на темы света.
Размер
В документе Музейного бюро «Список картин, предназначенных для заграничной выставки» (составлен до 10 марта 1921 года) размер «Зеленой полосы» обозначен 16 х 16 вершков. Н.А. Гурьянова, не оговаривая этого, переводит размер в сантиметры (71,2 х 71,2), называет «первоначальным» размером и форматом (квадрат), и предполагает, что работа была позже «обрезана по краям». «Список картин…» был единственным документом Музейного бюро с информацией о «Зеленой полосе», известным Н.А. Гурьяновой. Однако существуют и другие.
В документе, появившемся до 2 августа 1922 года, но не ранее того периода, когда Родченко стал передавать дела Вильямсу (вероятно, это июль 1922 года), «Зеленая полоса» имеет размер 16 х 11 вершков, соответствующий современному. С этим размером «Зеленая полоса» упоминается и в других, более поздних документах.
Таким образом, если Н.А. Гурьянова права, «Зеленая полоса» была «обрезана по краям» в период с начала 1921 года до июля 1922 года во время подготовки к «заграничной выставке». Остается открытым вопрос о том, кому и зачем понадобилось делать это «обрезание». Тем более, что работа на выставку так и не попала. Если ее так вдумчиво готовили к выставке, что даже изменили размер и формат, то почему в итоге не взяли? Гораздо более простым и логичным выглядит объяснение по принципу «бритвы Оккама» — во время составления «Списка картин…» машинистка просто ошиблась и набрала 16х16 вместо 16х11 вершков.
Есть и еще два решающих аргумента.
На обороте «Зеленой полосы» имеется штамп Музейного бюро и надпись: «№ 468 16х11». Не может быть сомнений, что штамп и надпись с номером и размером нанесены именно в тот момент, когда «Зеленая полоса» ставилась на учет в Музейном бюро. Они были необходимы для идентификации предмета. Это произошло, безусловно, до составления «Списка картин…», где указан неверный размер 16 х 16 вершков. Соответственно, размер 16х11 вершков, указанный на обороте картины, является первоначальным размером.
Наконец, существуют совершенно однозначные натурные наблюдения. Если бы «Зеленая полоса» была обрезана по краям, то холст с нанесенным на него белым фоном был бы подвернут на подрамник (идея А.Г. Мельника). Но наши наблюдения свидетельствуют об обратном. На подвернутом на подрамник холсте краска отсутствует. Это значит, что картина существует сейчас в том виде, в котором существовала при Розановой.
«Зеленая полоса» никогда не была квадратом.
Берлинская выставка. История неучастия
Н.А. Гурьянова в своей книге о Розановой отмечает, что «Зеленая полоса» участвовала в выставке 1922–1923 годов в Берлине. («Выставки: Берлин, 1922–1923, № 173–176 (Komposition)»). В каталоге Берлинской выставки нет названий работ. Указываются имена авторов, техника и номера предметов. Живопись Розановой представлена под номерами 173–179. Последние три номера, под которыми находим фигуративную живопись и супрематизм, отпадают. Остаются №№ 173–176, обозначенные как «Kompozition». С этой точки зрения выводы Гурьяновой вполне логичны. Напомню, что в списках бывшего Музейного бюро 1922 года, подписанных Вильямсом, № 468 назван именно «цветовой композицией».
Н.А. Гурьянова основывала свои выводы на том, что предмет № 468, под которым фигурировала «Зеленая полоса», имелся в «Списке работ, предназначенных для заграничной выставки». Этот документ датирован мною периодом с начала подготовки к выставке в Берлине и до 10 марта 1921 года, а не 1922 года, как у Н.А. Гурьяновой. Под этой датой на документе имеется приписка А.К. Крайтор. К заголовку документа, к слову «Список», сделана приписка — «№ 1». Видимо, это действительно был самый первый, предварительный список предметов, участие которых в выставке представлялось возможным.
Однако существуют и другие документы, которые Н.А. Гурьянова не знала. Ситуацию проясняет «Опись работ художников, возвращаемых Государственному фонду при Музейном бюро, оставшихся от выбора для Берлинской выставки». Она хранится в том же деле, на лл. 152–153. Дата создания документа отсутствует. Косвенным датирующим признаком может служить то, что этот документ следует в деле почти сразу после рассмотренного выше датированного документа. Можно считать, что он создан после 11 апреля 1922 года.
Здесь, на л. 152, под порядковым № 26, находим произведение с инвентарным № 468, принадлежащем, как мы помним, «Зеленой полосе». Имя автора — «Розонова» (именно так, через «о»). Мы видим, что произведение под инвентарным № 468, вопреки утверждению Н.А. Гурьяновой, не было отобрано для Берлинской выставки и вернулось в собрание Музейного бюро.
Далее № 468 упоминается в документах, связанных с передачей этой работы Розановой и других произведений Ростовскому музею. В конце августа 1922 года «Зеленая полоса» уже находилась в Ростове. А в октябре 1922 года, когда открылась Берлинская выставка, «Зеленая полоса» была представлена на выставке в Ростовском музее. В дальнейшем ее выставочная история в Ростовском музее прослеживается по документам 1923 года.
Таким образом, Н. А. Гурьянова ошиблась. «Зеленая полоса» О. Розановой не участвовала в Берлинской выставке 1922–1923 годов.
Сколько было «полос»? Был ли «триптих»?
В книге Н.А. Гурьяновой имеется таинственное замечание о «Зеленой полосе», которое получило широкое распространение в последующей литературе и привело к путанице и недоразумениям.
«Судя по некоторым данным, эта композиция является частью триптиха, в который также входили “Желтая полоса” (местонахождение неизвестно, можно предположить, что композиция, известная как “Зеленая полоса” из собрания Костаки (кат. 94), выполненная, в отличие от кат. 93, в теплых, желто-зеленых, тонах, является одним из вариантов, если не самой “Желтой полосой”) и “Пурпурная полоса” (кат. 95).
Последняя композиция, представлявшая собой диагональную пурпурную полосу на белом фоне, хранилась с начала 1920-х годов в Ростово-Ярославском музее-заповеднике, затем, как указано в инвентарных записях музейного архива, она была исключена из коллекции как “произведение не имеющее художественной ценности”. Местонахождение ее ныне неизвестно».
Мы знаем о существующей сейчас «Зеленой полосе» из Ростовского музея. Нам известно, также, о «Хвосте кометы», хранившейся в Ростовском музее и погибшей в 1930 году. Но нам неизвестно о случаях называния этого предмета «Пурпурная полоса». Вероятно, это фантазия Н.А. Гурьяновой. Нам ничего не известно о «Желтой полосе». Неясно, откуда у Н.А. Гурьяновой появились эти сведения. Неясно откуда взяты и «некоторые данные» о существовании «триптиха».
Известна так называемая «Зеленая полоса» из собрания Г.Д. Костаки. В первой половине XX века известность «Зеленой полосы» не вышла за стены Ростовского музея. Публикаций, где бы она упоминалась, не существовало. Первое упоминание о «Зеленой полосе» Розановой относится ко второй половине века и, как это ни странно, связано с совсем другим предметом. На рубеже 1960-х – 1970-х годов коллекционер И.В. Качурин подарил Г.Д. Костаки произведение, которое он назвал «Зеленой полосой» Ольги Розановой. По его словам, это произведение досталось ему от «близкого друга» Розановой, имя которого он не назвал. Эту информацию, в частности, можно найти в каталоге коллекции Г.Д. Костаки 1981 года.
В настоящее время мы имеем серьезные основания считать, что этот предмет является подделкой, плохой копией с «Зеленой полосы» Розановой, хранящейся в Ростовском музее. Тем не менее, на Г.Д. Костаки это произведение произвело серьезное впечатление. Удивительно, но Г.Д. Костаки провидчески углядел за грубой подделкой произведение Розановой, далеко обогнавшее свое время. Известны его высказывания на этот счет, замечательные по их проницательности.
Первой выставкой, на которой был представлен этот предмет, была выставка собрания Г.Д. Костаки в Дюссельдорфе в 1977 году. В каталоге выставки имеется указание со ссылкой на В.И. Ракитина, что в одном из российских частных собраний имеется очень похожая, но «желтая» полоса, и что эти произведения Розановой могли составлять часть триптиха. Данный немецкий текст является очень неясным и «мутным». В буквальном переводе речь идет не о «желтой полосе», а о какой-то аналогичной работе «с желтым краем». Вероятно, мы сталкиваемся здесь с проблемами перевода. Однако нет сомнений, что сведения Гурьяновой о «желтой полосе» и о «триптихе» восходят, без ссылки, именно к этому изданию и замечаниям Ракитина.
В каталоге собрание Г.Д. Костаки, вышедшем в 1981 году в Нью-Йорке, одновременно с выставкой собрания в Музее Гугенхайма, также упоминается «еще одна» «полоса» Ольги Розановой, теперь уже «находящаяся в советском музее». Здесь это таинственное произведение называется «розовой полосой». Объяснить это недоразумение можно только созвучием «розовой полосы» с фамилией художницы. Вероятно, информация записывалась со слов коллекционера и составители каталога неверно поняли Г.Д. Костаки. Здесь, как и в немецком издании 1977 года, мы сталкиваемся с проблемами перевода.
В обоих случаях этой «еще одной» «полосой» могла быть только «Зеленая полоса» из Ростовского музея. Вероятно, слухи о ее существовании преломились таким причудливым образом. Она существовала то «в российском частном собрании», то «в советском музее» и имела, по этим слухам, то «желтый», то «розовый» цвет, то являлась «частью триптиха». Подлинная «Зеленая полоса» Ольги Розановой, никому не доступная, на несколько десятилетий спрятанная в хранилище Ростовского музея, известная, видимо, только по смутным слухам, «проступала» в большом мире самыми причудливыми образами.
Эти публикации имели ключевое значение для дальнейшей судьбы произведения. «Зеленая полоса» Качурина — Костаки стала своего рода «предтечей» подлинной «Зеленой полосы» Ольги Розановой, ее «отражением», своего рода, «визитной карточкой». Именно в этих публикациях были заложены ключевые характеристики произведения Розановой: датировка (на мой взгляд, требует уточнения), значение произведения в качестве «провидческого», предвосхитившего достижения американского искусства второй половины XX века. Именно после этих публикаций стало приходить понимание, что «Зеленая полоса» Ольги Розановой является одним из ключевых произведений русского авангарда начала XX века.
Как видим, тогда же были заложены и основы мифа, растиражированного публикациями Н.А. Гурьяновой: существование нескольких «полос», в частности «желтой» и даже «розовой»; возможное существование «триптиха». На деле все обстояло гораздо проще. Существует «Зеленая полоса» Розановой из Ростовского музея. До 1930 года в Ростовском музее существовала работа Розановой с названием «Хвост кометы». Наконец, существует вероятная подделка — копия «Зеленой полосы», попавшая от И.В. Качурина в коллекцию Г.Д. Костаки.
Подлинная «Зеленая полоса» О. Розановой, произведение из Ростовского музея, впервые появилась на выставке только в 1987 году. Но ее появление было подготовлено «Зеленой полосой» Костаки. Можно сказать, что ее ждали. Мир был готов к ее появлению. Вскоре после этого «Зеленая полоса» Качурина-Костаки в целом ряде работ была объявлена подделкой. Сравнение с подлинником обернулось не в ее пользу. Видимо, в 1990-е годы состоялась продажа «Зеленой полосы» Костаки в некую «шведскую коллекцию». С этих пор предмет стал недоступен для исследователей. Ситуация зеркально развернулась. «Зеленая полоса» О. Розановой приобрела мировую известность. «Зеленая полоса» Качурина-Костаки стала загадочным предметом, недоступным общественности и экспертам.
