Послушайте аромат: история запахов в искусстве
Ольфакторное, то есть обращенное к обонянию, искусство как самостоятельное направление оформилось сравнительно недавно — в 1970–1980-е годы. Однако о роли запахов художники задумывались задолго до этого момента. Сегодня ароматы используются и как самоценный художественный инструмент, и как вспомогательное средство. Незрячим и слабовидящим посетителям выставок они могут передать дополнительную информацию о произведениях, а для зрячих создают дополнительные смысловые наслоения, которые не считываются вербально или визуально.
Питер де Купере. Дымовые цветы. 2017. Смешанная техника. Источник: peterdecupere.net
В 1938 году поэт Бенжамен Пере жарил кофе в гроте главного зала Международной сюрреалистической выставки в Париже, наполняя чарующими ароматами все пространство роскошно декорированной галереи «Изящные искусства». Дополнением к этой ароматической композиции служили угольная жаровня, которую водрузил посреди экспозиции Марсель Дюшан, фигурирующий в каталоге выставки как «генератор-арбитр», и инсталляция Вольфганга Паалена. Последняя представляла собой разбросанные вокруг искусственного пруда дубовые листья, лилии и камыши. Выставка, организованная под чутким руководством Андре Бретона и Поля Элюара, стала кульминационным событием в истории сюрреализма, а инициатива Пере, Дюшана и Паалена — одним из первых успешных примеров включения запахов в ткань изобразительного искусства.
На этой истории акцентирует внимание искусствовед Брюс Альтшулер в своей книге «Авангард на выставках. Новое искусство в ХХ веке», ставшей ретроспективой авангардных выставок 1900–1960-х годов и запечатлевшей подобные революционные открытия — включая рождение ольфакторного искусства. Однако запахи появились в истории искусства задолго до того, как оформилась идея Gesamtkunstwerk — синкретического или тотального произведения, которое задействовало бы все возможные виды творчества. Изначально они присутствовали в произведениях в качестве аллегории. Обоняние было частью темы пяти чувств, которая появилась в европейском искусстве примерно в XIII веке и прошла долгий путь образных трансформаций. В разные периоды пять чувств изображали в виде животных или предметов натюрморта, представляли в виде аристократов, предающихся разного рода куртуазным забавам, и загулявших в кабаке простолюдинов. Обоняние в этом сюжете, как правило, представало в виде собаки или стервятника — существ, обладающих тонким нюхом, маскировалось под цветы, фрукты или дичь на фламандском натюрморте, а иногда оказывалось упавшим в обморок пациентом, как на картине Рембрандта из серии «Чувства». Конечно, эти произведения бесконечно далеки от художественных форм, с которыми мы имеем дело в пространстве современного искусства, но они демонстрируют богатство культурной истории запахов.
Переход к новым формам, правда, проходил довольно болезненно. Еще до сюрреалистов, в 1902 году, поэт и литературный критик Садакити Гартман, ведомый любовью к традиционной японской культуре и страстно увлеченный символизмом, организовал в Нью-Йорке первый в истории парфюмерный перформанс. Предполагалось, что за 16 минут он перенесет публику в Японию при помощи специально отобранных для этого ароматов. Отъезд из Нью-Йорка символизировала бы белая роза, фиалка означала бы путешествие по Рейну, миндаль ассоциировался с южной Францией, бергамот — с Италией, а корица — с условной границей между Западом и Востоком. Далее аудитория должна была перенестись в Индию с помощью кедра, и, наконец, гвоздика ознаменовала бы собой прибытие в Японию. Однако не оценившая замыслов Гартмана толпа освистала и сорвала его выступление, обернувшееся полным провалом. Воздух в мюзик-холле, где проходил концерт, был затхлым и пропитанным сигаретным дымом. Гартман безуспешно хлопотал на сцене в сопровождении двух гейш и электрического вентилятора, призванного распространять ароматы цветов, но лишь умножавшего комический эффект происходящего. В результате поэт был вынужден признать, что «в настоящее время использование ароматов приемлемо только в сочетании с музыкой или актерской игрой». Тем не менее он стал первым, кто связал эстетическое переживание с запахами.
Запах как эмоция и инструмент коммуникации
Не стоит также забывать, что запахи испокон веков служат важнейшим средством коммуникации. О роли обоняния в культурном измерении написана масса трудов — достаточно вспомнить книгу лингвиста Григория Крейдлина, посвященную невербальной семиотике и телесности. Наука о языке и смыслах запахов называется ольфакция. Это она лежит в основе столь востребованной сегодня идеи о том, что с помощью ароматов можно управлять впечатлениями публики, «декорируя» ими пространство или делая запахи частью экспозиции. Чаще всего обонятельное искусство использует запахи для пробуждения эмоций, воспоминаний или ощущений.
«Прогуливаясь по выставке “Искусство аромата (1889–2012)” в Музее искусства и дизайна в Нью-Йорке, я почувствовал, как мой разум наполняется воспоминаниями о потерянном друге детства, бывшей девушке и давно покойной бабушке, — пишет обозреватель издания Smithsonian Magazine Джимми Стэмп. — Это был удивительно мощный опыт, который я пережил в почти что пустой галерее благодаря невидимой форме искусства — запахам». Способность запахов активировать воспоминания связывают с деятельностью лимбической системы мозга, которая отвечает в том числе за память. Именно она заставляет нас эмоциональнее и ярче переживать моменты из прошлого, навеянные запахами, а не словами или изображениями. Порой давно забытый аромат может даже спровоцировать посттравматическое расстройство — так сильно мы зависим от обонятельных ассоциаций. Эта особенность получила название «эффект Пруста» в честь писателя, который первым отметил в романе «По направлению к Свану» способность запахов вызывать к жизни воспоминания из детства.
К этому эффекту в своих проектах часто обращается художница и биохимик Сиссель Толаас — пожалуй, самая активная пропагандистка ольфакторного искусства и исследовательница запахов. Долгие годы она не расстается с небольшим устройством для вакуумирования, с помощью которого собирает собственный архив ароматов — в том числе не существующих в естественной среде. Сегодня ее коллекция насчитывает более семи тысяч единиц. Толаас воссоздает ароматы исчезнувших цветов, собирает запахи страха, войны, денег, производит сыры, задействуя микрофлору человеческого тела — пот Дэвида Бекхэма, слезы Олафура Элиассона, бактерии из носа Ханса Ульриха Обриста. В ее коллекции есть запахи более пятидесяти городов — от Стамбула до Нью-Йорка — и огромное собрание ароматов, ассоциирующихся с теми или иными эмоциями. Скажем, запах страха Толаас получила из пота людей, страдающих паническими атаками. Художница говорит, что каждый раз исходит из вопроса, является ли окружающий нас воздух «просто абстрактным Ничто или он содержит в себе информацию, которую мы привыкли не замечать».
Немало ольфакторных произведений обещают перенести зрителя из выставочного белого куба в иные места. Так, американский художник Эдвард Кинхольц однажды соорудил в Музее Стеделейк в Амстердаме инсталляцию «Закусочная», которая воспроизводит звуки и запахи реально существующего бара, но в более концентрированном виде — его усилиями музейное пространство как будто бы пропиталось сигаретным дымом, пивом, мочой, жирной пищей.
Однако чаще приходится видеть произведения, основанные на противостоянии естественных и искусственных запахов. Питер де Купере — еще один художник, который активно использует запахи в своих произведениях, чтобы спровоцировать зрителя. Причем зачастую в ход идут не самые приятные ароматы. Среди его работ есть инсталляция, представляющая собой наполненное выхлопными газами облако, ванная комната, с пола до потолка покрытая зубной пастой, и помещение, стены которого были выложены сигаретными окурками. Художник объясняет, что лишь резкие и неприятные запахи способны пробудить современного человека от забытья, в котором тот традиционно пребывает, не замечая происходящего вокруг. Наиболее известной работой де Купере стал проект, представленный на 57-й Венецианской биеннале в 2017 году. Это были небесной красоты фиолетовые цветы, незаметно источающие дым. По мысли художника, так природа мстит человеческой популяции за загрязнение воздуха.
Запахи и инклюзия
Часто запахи используются в инклюзивных проектах — таких, как выставка «В поисках утерянных ароматов», прошедшая в Рейксмузеуме в 2015 году. Каждая представленная в экспозиции картина имела свой аромат: например, «Поклонение волхвов» Гертгена тот Синт Янса сопровождал горьковатый запах мирры, который оттенял библейскую историю, рассказанную художником, и сообщал о дальнейшей судьбе Христа. На российской художественной сцене ольфакторные произведения встречают нечасто. Одним из ярких примеров является инсталляция Ирины Кориной «Хвост виляет кометой» — трехэтажная конструкция, вдохновленная хаотичной московской застройкой. Произведение выставлялось в Музее современного искусства «Гараж» и представляло собой тотальную иммерсивную среду, важной составляющей которой были запахи.
Существует много мнений относительно того, можно ли с помощью запаха передать цвет и всегда ли аромат клубники будет ассоциироваться с красным, а запах дыма — с черным. Исследование «Межкультурные ассоциации между цветом и запахом» доказывает, что связь между ними есть. Причем люди мыслят одинаково независимо от особенностей культуры страны, в которой они выросли. Ученые пришли к выводу, что ассоциации между цветом и запахом возникают в первую очередь благодаря непосредственному опыту, а не формулам, укорененным в языке. «Фактически мы никогда не воспринимаем запахи сами по себе, — считает основательница парфюмерной марки Pure Sense Екатерина Зинченко. — Они всегда связаны с тем, что мы уже пробовали и можем припомнить. Именно поэтому многие люди теряются, когда сталкиваются с новым запахом. Нам сразу хочется объяснить его для себя с помощью понятных категорий. Какой он — мужской или женский, тяжелый или легкий».
Pure Sense является заметным начинаем в области парфюмерии на пересечении с инклюзией в том числе за счет того, что привлекает к работе незрячих людей. «Проект стал точкой пересечения нескольких важных направлений в моей жизни, — рассказывает Зинченко. — Я всегда любила ароматы, но никогда не думала, что в России этим можно всерьез заниматься. Кроме того, в прошлом я жила в Италии, где занималась продюсированием молодых художников, и мне было важно, как говорят, помогать алмазам становиться бриллиантами. Знаете, иногда так случается, что ты видишь в человеке потенциал и прекрасно понимаешь, что нужно сделать, чтобы все сложилось. И, наконец, меня всегда влекла филантропия и социальное предпринимательство. Все вместе это и вылилось в проект, частью которого стало обучение незрячих людей парфюмерному искусству, чтобы они могли проявить свое мироощущение через ароматы».
На данный момент бренд выпустил три аромата, и вскоре готовится презентовать четвертый. «Незрячие и слабовидящие люди более тонко чувствуют запахи, и, как правило, воспринимают ароматы в синестезии, — говорит Екатерина. — То есть они могут ассоциировать запахи с фактурами, звуками, материалами, активно пользуются образной лексикой — например, говорят, что один аромат напоминает им звуки флейты, а другой кажется слишком скользким или шершавым. Все это естественно соединяется в цельную картину. В этом смысле парфюмерия очень похожа на изобразительное искусство — здесь есть свои традиции, течения, мода. На мой взгляд, использование запахов способно привнести много нового в художественную сферу — не только для незрячих людей».
