Сергей Бугаев-Африка: «С Владиком проблема была одна»

С.Б.: Я действительно ничего не знал об этой публикации, пока сегодня утром ты мне не позвонила с просьбой прокомментировать. Только так я об этом и узнал, едва ли не последним. Поэтому прежде всего меня огорчила наглая приписка «Новой газеты» о том, что они якобы связывались со мной по е-мейлу и SMS, просили комментариев. Нет, мне не звонили, не писали, ничего не присылали. Для меня этот текст был полной неожиданностью.

Я должен сказать, что у меня когда-то давно, лет десять назад, был конфликт с «Новой газетой». Главный редактор отказался публиковать нашу с Виктором Мазиным статью о полете в космос тогдашнего помощника Ельцина Юрия Батурина. После этого я был вынужден прервать сотрудничество с «Новой». И теперь я хочу понять, чья это интрига, чей это был выпад — Муратова? Троицкого? Горбачева? И в чей адрес? Это наезд лично на меня, или на и без того несчастного Сергея Полонского, или у них какая-то другая мишень?

С.Б.: То, чем занимается Троицкий, можно назвать словом, которое он сам употребляет: это действительно трупоедение. Ведь он был на похоронах Монро, был рядом со мной, и если у него ко мне есть какие-то претензии, мог бы там же подойти и высказать их, обругать, плюнуть, дать по морде, ударить ножом в живот… Но он предпочел такой вот невзрачный наезд с публикацией личных писем Влада, зачем-то приплел туда Суркова, якобы наезды на оппозицию… Знаешь, даже как-то жалко оппозицию, если они высасывают скандалы из ничего и делают это на неостывшей могиле Влада.

Кстати, Троицкий лжет, когда пишет, что ждал похорон Монро, чтобы опубликовать его письма. Он публиковал их раньше.

С.Б.: Не знаю, где-то в интернете, может быть, в личном блоге, пару недель назад, кажется, — по крайней мере, Полонский мне их пересылал.

С.Б.: Многое из того, что касается моей врачебной практики с Монро, — дело конфиденциальное. Я помогал ему лечиться от его пагубных пристрастий. По этой причине я и вызвал его год назад в Камбоджу. Поводом для этого стало то, что в блогах прошла информация, будто Монро пытался повеситься. Действительно, когда он приехал, у него на шее был след от петли.

С.Б.: Ты же знаешь, что сквозная тема его творчества — несчастная любовь. Он постоянно переживал эту тему. Последняя его несчастная любовь, на Бали, была к собаке, которую он приютил и к которой он очень привязался. Потом эта собака убежала, видимо, к каким-то другим собакам, и он очень переживал. А когда он переживал, за него было страшно.

С.Б.: Конечно были. Я старался относиться к нему максимально нежно и бережно и убеждал вновь заняться искусством, делать новые проекты. Вместе с Монро мы поехали из Сиануквиля в Сием Рип, там покупали работы местных художников-ремесленников, Влад их переделывал, переосмыслял. У меня есть даже смешной документ — письмо Влада мне с просьбой «оставить его культурным послом в Камбодже». Там мы с ним расстались, и снова все пошло наперекосяк, появились слухи, что Влада там арестовали за что-то… С Владиком проблема была одна: как только у него на руках появлялись деньги, он покупал то, чего ему хотелось.

С.Б.: Монро мог рассказывать все что угодно, это его восприятие. Проект такой действительно существует, сейчас он как раз делается, готовит его художник, живущий в США, достаточно известный, имя называть не буду. Правда, после поднявшейся шумихи я уже не уверен, что он захочет его заканчивать и выставлять. Владу я рассказывал о таком проекте — видимо, вот так он эти рассказы по-своему воспринял.

С.Б.: Я считаю, что сюда действительно вовлечены какие-то «сильные силы», что так они прокладывают себе путь. Культурная среда является наиболее мощным рассадником любых вбросов в информационное поле, на ней можно испытать то, к чему широкая публика пока не готова. Видные политики и нечистая тварь взаимодействуют в этом эксперименте.