Art Basel Miami Beach как показатель американского арт-рынка

Задумывались ли вы когда-нибудь, какова основная цель проведения ежегодных ярмарок современного искусства? Ответ, казалось бы, лежит на поверхности — помимо культурного аспекта, это, прежде всего, развитие сегмента. Копнув глубже, можно прийти к выводу, что это и привлечение новых игроков на рынок, с появлением которых кривая спроса неуклонно начнет расти вверх, стимулируя тем самым и рост предложения. А значит, этот актив будет в относительно защищенном положении в столь нестабильное с экономической точки зрения время.

Наглядным примером того, как данная модель работает, является Art Basel Miami Beach. Впервые организованная в 2002 году, ярмарка и по сей день является тем мостом, который соединяет Северную и Южную Америку. По признанию самих галеристов, наибольшую покупательную способность демонстрируют клиенты из Боготы, Лимы, Бразилиа и Мехико. Лишь единицы из них доезжают до Европы, тогда как Майами удобен им и географически и тем, что способен утолить «голод на искусство», в то время как внутренний латиноамериканский рынок сделать этого не в состоянии.

Для европейцев же Art Basel Miami Beach является, в первую очередь, «ярким завершением трудового года» и ассоциируется с хорошим времяпрепровождением, насыщенной программой, заполненной, помимо искусства, большим количеством перфомансов, ивентов и коктейль-пати.

Как и год назад, мы ждали от Майами всего вышеперечисленного и, забегая вперед, могу сказать, что не разочаровались. В день открытия даже на предварительный показ, который, как известно, начинается за 2 часа до основного мероприятия, выстроилась очередь, ну а в самих павильонах творился настоящий ажиотаж. При беглом осмотре стендов сразу стало понятно: основная тенденция сегодня — text-based art, так называемое слогановое искусство, представленное практически повсеместно.

Здесь и гигантские виниловые обложки концептуалистки Барбары Крюгер (Barbara Kruger), среди которых Buy low sell high (продана за $275 000 в первые часы работы выставки), Untitled (Big Shot) и Untitled (Love hurts) (проданы чуть позже за $250 000 каждая), и буквы Джека Пирсона (Jack Pierson), сложенные в ободряющее THE WORLD IS YOURS, (продано за $450 000), и вывязанная буквами русского алфавита работа Розмари Трокель (Rose-Marie Trockel) Untitled, 2012 (продана почти за$700 000), и многоязычная «газета» Антонио Мануэля (Antonio Manuel) He tied a Goat in dance of Evil, 1973 (продана за $350 000), и наконец, наиболее фотографируемая работа Хэнка Уиллиса Томаса (Hank Willis Thomas) I am the man ( продана за $20 000).

В интервью прессе один из владельцев галереи Blum & Poe Тим Блум объясняет преобладание «словесного» искусства тем, что «текст может быть забавным, легким и поднимать настроение, а это как раз то, что нужно в Майами». Ну а результаты продаж говорят сами за себя. Художники же, в свою очередь, настаивают на том, что таким образом они открывают свое отношение к миру, привлекая тем самым наше внимание к таким проблемам как политика, гуманизм или идеология.

Особый интерес вызвала галерея Emmanuel Perrotin, а именно, новые работы Такаши Мураками. На сей раз один из самых ярких представителей стиля нео-поп предлагает портреты. Причем «моделью» может стать любой из нас, разумеется, за весьма щедрое вознаграждение автору Однако реакция коллекционеров была неоднозначна. На что Мураками смело парировал: «Работы Энди Уорхола тоже поначалу не принимали…»

В который раз я буквально застыла перед новой работой Аниша Капура. Здесь снова эксперименты с формой, зрительными и слуховыми восприятиями. Ведь если подойти к работе на определенное расстояние, все звуки, доносящиеся извне, будут преломлены сдавленным эхом, а ваше отражение «разлетится» на сотни осколков по периметру арт-объекта. Также понравилась скульптура из алебастра, выставленная в Gladstone Gallery.

Но настоящим открытием этого года для нас стала персональная ретроспектива Джона Кесслера (Jon Kessler) The future was perfect, организованная нью-йоркской галереей Salon 94. Нам крупно повезло, так как, зайдя в павильон, мы застали самого автора и смогли побеседовать с ним о выставленных кинетических скульптурах. Основная идея – показать актуальные проблемы современности (войну, бедность, эксплуатацию детского труда) через призму современных технологий. Главной «моделью» для объектов выступает 10-летний племянник автора.

Композиция одной из работ выстроена так, что зритель получает возможность любоваться своим изображением на айпаде с разных сторон и только потом замечает, что такой обзор он получает, благодаря механизму, который приводит в движение скульптура мальчика.

В Lost boy 1 все тот же мальчик крутит механизм для того, чтобы его ноги, отделенные от тела, могли функционировать. В Lost boy 2 работа все того же механизма помогает выдувать из ушной раковины мыльный пузырь, намекая тем самым на ценность слышимой информации. В Smokers – бюст мальчика с сигаретой установлен на ноутбук, на котором транслируется видео, как племянник художника играет в «супер-героя». Особое внимание привлекли Fallen hero — железный слепок ботинка для горных лыж с торчащим пальцем и дымящейся трубой сверху, символизирующий солдат, вернувшихся инвалидами после войны, и работа The future was pefrect — птица, которая не может летать и помещена в куллер, вместо клетки, однако, она сохраняет способность видеть все вокруг, благодаря камере наблюдения.

К слову, механизм для всех объектов разработан в Швейцарии и является схожим с часовым. Разумеется, он тщательно запрятан в скульптурах, для создания наибольшего эффекта «реалистичности» образа.

Приятно удивила в этом году и российская галерея «Риджина», нашедшая настоящего самородка – американского художника Роберта Лофлина (Robert Loughlin). Его работы вызвали неподдельный интерес у множества коллекционеров. Дизайнер, мебель которого по достоинству оценили Энди Уорхол, Жан-Мишель Баския и Роберт Мэпплторп, в середине 80-х начал рисовать, придумав узнаваемый персонаж – брутального мужчину с квадратным лицом и сигаретой. Уже тогда художник стал заметным явлением на арт-сцене, надеемся, что благодаря «Риджине», он станет более известным и за пределами США.

Как отмечают многие аналитики, наибольшим спросом на Art Basel Miami Beach 2012 пользовались именно молодые художники. И даже селебретис, предпочитающие громкие имена уровня Херста и Уорхола, в этом году решили рискнуть. К примеру, постоянный гость мероприятия Пафф Дэдди (известный и под другим сценическим псевдонимом – Дидди) на стенде Fredric Snitzer зарезервировал работу Джона Пилипчука (Jon Pylypchuk) Im sorry I got you pregnant из серии I wont give up on you, а также приобрел в Goodman Gallery работу Бретта Мюррея (Brett Murray) MANIFESTO за $15 000.

Кроме прочего, арт-общественностью активно обсуждалось изменение системы отношений между художниками и галереями и построение новой модели рынка, в которой арт-диллеры приобретают новые функции, а именно – представлять интересы художников и участвовать в их развитии, становясь тем самым их арт-агентами.

Фрэнк Данфи (Frank Dunphy), многие годы представляющий Херста, тот самыйMR 10%, получивший в 1996 году это имя после первой в истории прямой, минуя галереи, продажи 218 работ на сумму $198 млн аукционному дому Sothebey's, был первым, кто изменил модель взаимодействия на арт-рынке.

Его коллега Ричард Уодхэмс (Richard Wadhams), который работает с такими художниками, как Кейт Тайсон и Джейк и Динос Чепмены, параллельно основал агентство Artists First Management, принимающее активное участие в развитии карьеры молодых художников.

«Будучи агентом, а не дилером в чистом виде, можно избежать конфликтных ситуаций», — говорит Маттиас Арндт (Matthias Arndt), за плечами которого многолетний опыт работы на самых известных ярмарках современного искусства. Сохраняя бизнес в Берлине, Маттиас переехал в Австралию и занимается продвижением азиатских художников.

Однако данная динамика принимается благосклонно далеко не всеми. Ведь даже несмотря на расширение функций, арт-дилеры заинтересованы, прежде всего, в рыночной привлекательности произведений и не готовы вкладываться в развитие художников с точки зрения музейно-выставочной ценности, в то время как для галереи это – первоочередная задача.

«Где агентская система работает – так это в развивающихся рынках, таких как Азия и Средний Восток», – считает основатель сингапурской Gajah Gallery Джасдип Сандху (Jasdeep Sandhu).

Ну и конечно, много разговоров было вокруг пронесшегося над Нью-Йорком урагана «Сэнди» и его последствий. Уже после Art Basel Miami Beach мы побывали в знаменитом нью-йоркском районе Челси, где расположено большинство топовых галерей. К сожалению, многие из них действительно пострадали, к примеру, в Marlborough, Gagosian, Casey Kaplan Gallery были затоплены хранилища и цокольные этажи, остальным повезло чуть больше, однако из-за проблем с электричеством некоторым пришлось переехать во временные пространства. Тем не менее, нам удалось встретиться со знакомыми галеристами и обсудить итоги ярмарки. Большинство отмечали повышенный интерес к молодым художникам и то, что коллекционеры не боятся рисковать, приобретая работы, стоимость которых может доходить до $50 000. Что касается выставки в целом – она стала сильнее, к участникам предъявляют более высокие требования и тот факт, что помимо критиков, кураторов, арт-диллеров , коллекционеров и просто интересующихся, в Майами стали приезжать представители практически всех крупных американских музеев, таких как МОМА, Новый Музей Современного искусства и Гуггенхайм, говорит сам за себя.

На мой взгляд, Art Basel Miami Beach 2012 стал хорошим поводом подвести итоги прошедшего атр-года. А что готовит нам следующий, покажет время.