Писать как женщина и для женщин

Что такое «женское письмо»? Зачем оно нужно и для кого? «Артгид» предлагает разобраться в теоретических тонкостях и специфике женского письма как самостоятельной литературной тенденции, а также рассмотреть жанры, к которым обращаются современные писательницы, — автофикшен и автотеория. Больше о них можно узнать этой весной на мероприятиях образовательной программы Музея современного искусства «Гараж» и онлайн-курсов Write Like A Grrrl «Женское письмо в жанре автотеории».

Синди Шерман. Кадр из фильма без названия #48. 1979. Фотография. Фрагмент. Courtesy of the artist and Metro Pictures. © 2023 Cindy Sherman. Музей современного искусства, Нью-Йорк

«Женский текст — это больше, чем просто разрушение устоев. Это вулкан: когда он написан, он срывает кору старого наследия маскулинной культуры; другого пути нет. Для нее нет места, если она — не он. И если это все же она, то лишь для того, чтобы смести все со своего пути, разрушить системы институтов, взорвать законы, низвергнуть “истины” с хохотом»^[1], — заявила Элен Сиксу в своем революционном манифесте «Хохот Медузы» 1975 года. В нем она призывала женщин избавиться от навязанных извне предрассудков, связанных с «женской литературой», и начать писать честно и бесстрашно.

Женское письмо как концепция и феминистская практика сформировалось в ответ на социальные и общественные события второй половины XX века и стало закономерным этапом развития фем-активизма. Элен Сиксу, Люс Иригарей и Юлия Кристева впервые обозначили необходимость создания нового языка, на котором женщины смогли бы писать и говорить от первого лица. Под этим подразумевалось, прежде всего, освобождение от власти литературной традиции, рассматривавшейся как нечто патриархальное, иерархическое и маскулинное: в ней у женщины нет голоса, за нее говорит мужчина-автор. Рациональность, системность, тропы и архетипы — женское письмо предлагает отказаться от любых рамок. Сиксу и Иригарей считали, что изменения в социальной сфере возможны только после изменений на лингвистическом и бессознательном уровнях.

Guerrilla Girls On Tour. Женщина по рождению. 2001. Эстамп. Courtesy Guerrilla Girls On Tour. © Artist or artist’s estate. Пенсильванская академия изящных искусств, Филадельфия

Одним из жанров, позволяющих свободно и даже раскованно подходить к процессу создания текстов, стал автофикшен. Хотя этот неологизм был предложен мужчиной^[2] и любим многими писателями вне зависимости от их пола и гендера, в феминистской практике жанр получил особое распространение. Автофикшен основан на фиксации субъективного состояния, отражении личного мировосприятия, на переплетении биографических фактов с вымыслом. “I Love Dick” Крис Краус, «Инферно» Айлин Майлз, «Синеты» Мэгги Нельсон, «Выгон» Эми Липтрот, «Контур» Рейчел Каск — вот несколько примеров переведенных на русский язык автофикциональных книг. Письмо становится инструментом для представления различного опыта, который может не вмещаться в социальные и литературные границы и нуждается в дестигматизации, будь то побег из города на природу и осознание своих зависимостей или одержимость синим цветом как способ справиться с грустью. Начиная говорить о своем уникальном опыте и телесности, писательницы возвращают себе голос, проявляют субъективность и субъектность.

Второй важный элемент концепции женского письма — открытость, противопоставленная герметичному литературному сообществу, в котором экспертность определяется списком публикаций или раскупленными тиражами. За почти пятьдесят лет с момента выхода манифеста Сиксу многое изменилось: количество видимых массовому читателю писательниц увеличилось, число женщин в академической среде также продолжает расти. Но что не менее важно, становится видимым опыт разных женщин. Деколониальные феминистки на примере «двойного угнетения» женщин в странах третьего мира развивали мысль о важности представления их историй от первого лица. Чандра Моханти, исследуя труды западных феминисток, обнаружила в них прежний патриархальный дискурс^[3]: женщины стран третьего мира видятся здесь как некий монолитный субъект, как Другой — при этом в противопоставлении уже не только мужчинам, но и женщинам «западного мира».

Трейси Эмин. Because I’m so Fucking sexy. I was born sexy And I will die sexy. 2022. Бумага, тушь, литография. Courtesy © Tracey Emin. Источник: whitecube.com

На фоне изучения опыта этнокультурного разнообразия становится все более востребован жанр автотеории. Подобно автофикшену, он основывается на личном опыте автора или авторки, но без искажений и художественного вымысла. Исследовательница жанра Лорен Фурнье описывает его как «слияние автобиографии с практиками теоретизации и философии»^[4]. Границы между жанрами женского письма пластичны, поэтому они могут совмещаться в одном тексте; встречаются и случаи пограничного жанра. Света Лукьянова, писательница, соосновательница курсов письма Write Like A Grrrl (WLAG) и издательства No Kidding Press, предлагает так отличать автофикшен от автотеории: «История любви — это автофикшен. Но если в эту историю любви я вплетаю теорию, пытаюсь произвести теоретический анализ своего личного опыта и сделать философские выводы — то это автотеория»^[5].

Еще одна важная особенность женского письма связана с ролью сообществ писательниц. Об этом говорила Элен Сиксу и продолжают говорить современные исследовательницы. Создание сообществ и потребность в сотрудничестве, по мнению Фурнье, — потенциальная феминистская стратегия выживания в ответ на разочарование в науке и выгорание. Для локальных сообществ писательниц, почти не находящих поддержки в официальных литературных кругах, точками притяжения стали писательские курсы, объединения и издательства, специализирующиеся на женском письме. В России таких писательских сообществ пока немного. Самые заметные среди них — уже упоминавшееся издательство No Kidding Press и курсы WLAG. Света Лукьянова, делясь своим издательским опытом и опытом проведения писательских курсов для женщин, говорит о сообществе писательниц как о среде, где конкуренция сведена к минимуму: «Успех каждой из нас — это общий успех. То, что Эрно получила Нобелевскую премию, — это успех всех женщин, которые пишут автофикшен, автобиографические тексты, автотеорию, потому что для иерархически сложенных людей мы теперь стали немного более валидными»^[6].

Вали Экспорт, Петер Вайбель. Из досье собачьей жизни. Вена, 1968. Перформанс. Courtesy Galerie Thaddaeus Ropac and the artist. © Valie Export. Фото: Joseph Tandl. Источник: dazeddigital.com

За последний год потребность в безопасном пространстве для сотворчества, взаимоподдержки среди единомышленниц стала ощутима как никогда. В этой ситуации особенно ценно, что есть институции, которые содействуют созданию таких пространств. Один из недавних примеров — совместная образовательная программа Музея современного искусства «Гараж» и WLAG «Женское письмо в жанре автотеории». В настоящее время публичная программа Музея строится вокруг обсуждения книг, феноменов библиотек, понятий архивации, памяти, и для него важно развивать проекты по работе с людьми с различным этнокультурным бэкграундом. По словам Алины Жекамуховой из инклюзивного отдела «Гаража», «память и сообщества — одни из основных направлений работы музея. Сейчас “Гараж” нацелен работать в поддерживающих бережных форматах, поэтому появление этого проекта абсолютно укладывается в парадигму музейных программ, которые были до сих пор. Просто они отвечают на запросы текущей ситуации»^[7]. Важность осмысления личного опыта выражается в запросе на объединение, присоединение или создание сообществ: «Переосмысление своей истории, своей реальности, своего положения в обществе в целом — очень маленькие темы, которые становятся очень большими и важными для настоящего времени»^[8].

Значимость проекта для WLAG и уже сформировавшегося вокруг него сообщества писательниц Света Лукьянова связывает с возможностью расширить аудиторию и сделать письмо способом осмысления личной истории: «Это способ выйти к тем, кому по той или иной причине недоступны наши курсы. Письмо может быть очень полезным, оно дает инструменты для рефлексии, для проживания опыта, для того чтобы взаимодействовать с жизнью здесь и сейчас, какой бы она ни была, чтобы менять мир, чтобы воздействовать на других людей, делиться своим опытом, подключать эмпатию»^[9]. Кроме этого, у курса есть более глобальная цель — способствовать появлению новых текстов на русском и других языках, представленных в нашей стране: «Если взять книжки, написанные в России, их будет, не знаю, десять. Этого совершенно недостаточно. Для такой огромной страны с таким огромным количеством разных опытов — это ничто»^[10].

Барбара Крюгер. Без названия (Печать имеет значение). 1989. Фотолитография, офсетная печать, гравировка. Courtesy Barbara Kruger. Музей современного искусства, Нью-Йорк

Но даже и сегодня некоторые эксперты отмечают настораживающую массовость книг в жанре автофикшена и автотеории. С 2010-х до начала 2022 года в медиапространстве звучали разные критические высказывания о нарциссизме автофикшена, его ненужности и неинтеллектуальности. И среди них то и дело проскальзывало мнение о том, что автофикшен — «полное женское откровение по поводу предельно женских проблем»^[11]. Однако этого никто и не скрывает: да, женское письмо посвящено «женским проблемам», например проблеме видимости того опыта, который всегда был вытеснен на литературную периферию, или проблеме связи личного опыта и философских концепций. Теперь эти проблемы обретают голос, тело и свободу.