Мастер Единорога и его «Апокалипсис» 1561 года
Издательство «Арт Волхонка» выпустило вторую книгу серии «Реальность мистического, или Apocalypsis cum Figuris» (автор проекта — Андрей Россомахин) — «Мастер Единорога и его “Апокалипсис” 1561 года». Вслед за инкунабулой Альбрехта Дюрера отечественный читатель впервые сможет увидеть воспроизведение книги L’Apocalypse figurée, созданной во Франции Жаном Дюве (около 1485–1559). Этот редчайший памятник Позднего Возрождения впервые воспроизводится в виде комментированного издания — через более чем 460 лет после создания — в сопровождении русского перевода Откровения Иоанна Богослова с синхронными визуализациями, трех искусствоведческих статей и комментария. С любезного разрешения издательства «Артгид» публикует комментарий к первой гравюре, играющей роль фронтисписа (комментатор — Ирина Хмелевских, специалист по истории западноевропейской книги, осуществившая реконструкцию Библиотеки Петра Великого).
Жан Дюве. Битва архангела Михаила с драконом. 1561. Гравюра из книги L’Apocalypse figurée. Лист 12. Фрагмент. Courtesy Андрей Россомахин
Комментарий к фронтиспису
Размер оттиска 300х214 см.
Текст на табличке на столе: ION / DUVET / AURIFAB / LINGON / ANOR 70 / HAS MIST / PER FECIT / 1555 (Жан Дюве, золотых дел мастер из Лангра семидесяти лет, завершил эти мистерии в 1555 году).
Текст над лебедем: FATA PREMUT / TREPIDANT QZ / MANUS IAM / LUMINA FALLVNT / MENS RESTAT / VICTRIX GRA / DEO SUA DET / OPVS (Смерть близка, руки дрожат, свет гаснет в моих глазах, но дух непобедим и движет мой труд).
Текст внизу слева: SACRA IN HAC ET ALLIIS SEQUETIBUS / TABELLIS CONTENTA MISTERIA EX / DIVINA IOHANNIS APOCALIPS DESUPTA / SUNT AC VERAE LITERAE TEXTUS / PROXIME ACCOMMODATA ADHIBITO / ETIAM VIRORUM PERITIORUM MDICIO (На этой и следующих досках изображены священные мистерии, взятые из божественного Апокалипсиса от Иоанна и верные тексту книги, которые автор представляет на суд людей, более сведущих, чем он).
Из всей серии гравюр эта доска, как считают исследователи, вырезана последней и рассматривается в качестве фронтисписа ко всему гравированному циклу. Примечательно, что Дюве указал на гравюре свой возраст, равно как и дату окончания доски. Из всех имеющихся биографических источников это единственное свидетельство, позволяющее вычислить дату его рождения: если указанные данные верны, то художник родился в 1485 году. Дюве также сообщил о том, что он ювелир из Лангра, однако следует ли из этого сообщения, что Лангр был его родным городом, сказать определенно нельзя.
Большинство исследователей наделяют фигуру сидящего за столом старца двойной идентичностью: это и апостол Иоанн, протягивающий руку к книге, как бы желая ее перелистнуть, и одновременно автопортрет самого гравера, на столе и в руках которого — гравировальные инструменты. На оттиске несколько аллегорических персонажей, возможно, содержащих аллюзии на имя гравера (le duvet — пух, подшерсток, пушистый волосяной покров): лебедь, орел, потрошащий оперенье мертвой птицы, некие растения с подчеркнуто пушистой фактурой. На нескольких листах серии мы будем то и дело встречать кустистое растение, напоминающее камыш, с характерными пушистыми цветками-колосьями, а также водоплавающих птиц (лебедей?); вероятно, это тоже своеобразная личная сигнатура гравера.
Прочий набор символов так или иначе повествует о близком финале человеческой жизни: песочные часы, лодка с тремя Парками, рвущий цепь лебедь, пророчествующая смерть кошка, да и орел-потрошитель тоже соответствует теме. Парки — это еще и тема рока и соседствующие с ними сюжеты: лодка с рыбаками, тянущими сеть. Сеть — устойчивый символ ловушки, хитросплетений судьбы, рядом как возможные ее варианты — пустая, но привязанная лодка и плывущий по волнам человек[1]. Впрочем, имеющиеся на гравюре аллегории с трудом поддаются однозначной трактовке. Орел, как известно, символ евангелиста, а лебедю, посланнику Аполлона, со времен античности приписывается способность исполнить свою последнюю песню перед лицом смерти. Однако поединок помещенных за спиной старца ангела и демона с кузнечными мехами в лапах, заставляет полагать, что при всей объективной неизбежности событий человек не освобожден от какого-то выбора. Для Дюве это драма, исход которой не предопределен, это его мысли об Откровении в осознании приближающейся физической смерти. Наличие этих персонажей иногда объясняется чтением текстов ренессансных платоников (Фичино)[2], а иногда толкуется проще, ведь ангела и демона всегда примерно так и изображали в популярных позднесредневековых сборниках Ars Moriendi («Искусство умирать») стоящими у изголовья умирающего[3].
Относительно помещенного на дальнем плане городского пейзажа у исследователей нет единого мнения. Ла Булле был уверен, что это совершенно точно не Лангр, поскольку город изображен расположенным на берегу реки, а в окрестностях Лангра нет никакого водоема. Впрочем, этот аргумент не кажется достаточно убедительным, вряд ли в задачу художника входило точное топографическое изображение окрестностей. Но вот хорошо различимый среди городских построек готический храм, окруженный контрфорсами, очень напоминает лангрский кафедральный собор, один из фасадов его трансепта так же фланкирован двумя башенками с шатровыми шестигранными кровлями на барабанах, прорезанных круглыми арками и межарочными столбами. При этом на гравюре на самом фасаде трансепта между башенками просматривается тройное окно с такими же, как в реальном здании, полуциркульными завершениями. Описанная похожесть, впрочем, более чем удивительна, поскольку такого лангрского фасада южного рукава трансепта Дюве видеть не мог, он пристроен к собору только в XIX веке[4]. Исследователи, придерживающиеся версии о вынужденном пребывании гравера в Женеве, полагают, что это мог быть именно швейцарский город, действительно расположенный по берегам широкого озера, а бегство туда Дюве символически сопоставлено со ссылкой апостола Иоанна на остров Патмос. Иные же авторы попросту видят в городе изображение небесного Иерусалима, явившегося Иоанну Богослову в Откровении, без аллюзий на конкретную топографию.
Поскольку лист фронтисписа — единственный из всей серии не обусловленный никаким конкретным фрагментом из евангельского текста, он представляет собой очень личное, индивидуальное послание, прочитать и интерпретировать которое едва ли возможно полностью, даже если каждый отдельный символ до известной степени поддается дешифровке. Тем более что трудно сейчас судить о том, насколько сам гравер был погружен в сложную запутанную символическую образность своей эпохи и до какой степени ее символический язык был, так сказать, общим языком, одинаково понятным всем современникам, включая среду провинциальных ювелиров-ремесленников. Все же более или менее однозначно фигура главного героя с опущенной головой, опирающейся на руку, прочитывается как фигура, охваченная меланхолией, вызванной разлитием черной желчи вследствие влияния Сатурна, — некоторое особое умонастроение эпохи, где элементы тогдашнего гуманистического дискурса самым причудливым образом перемешаны с алхимическим. Впрочем, как будет заметно на некоторых листах цикла, помимо знаменитого «Апокалипсиса» Дюрера (1498; 1511), другим влиятельным источником образности для Дюве было итальянское искусство, в частности персонажи потолка Сикстинской капеллы, виденные им либо непосредственно (если верна гипотеза о его итальянском путешествии), либо через посредство гравюры, разнообразно тиражирующей знаменитый фресковый ансамбль.
Примечания
- ^ См. также: Chédeau C. Jean Duvet (v. 1485 — ap. 1562): artiste ou artisan? // Poètes et artistes: la figure du créateur en Europe au Moyen Age et à la Renaissance / Sous la dir. S. Cassagnes-Brouquet et M. Yvernault. Limoges: Presses Universitaires de Limoges, 2007. P. 56.
- ^ Eisler C. The Master of the Unicorn. The Life and Work of Jean Duvet. New York: Abaris Books, 1979. P. 301.
- ^ Zerner H. Jean Duvet // La Gravure française à la Renaissance à la Bibliothèque nationale de France. Paris: Bibliothèque nationale de France, 1995. P. 216–218.
- ^ Bros G. Fonctions et représentations de l’architecture dans l’Apocalypse de Jean Duvet: une figuration particulière de l’architecture dans la France de la fin des années 1540 // Les Années 1540: regards croisés sur les arts et les lettres / Eds. L. E. Baumer, F. Elsig, S. Frommel. Bern, Berlin, Bruxelles, Frankfurt / M., New York, Oxford, Wien, 2014. P. 123.
