Пусть расцветают сто цветов
TZVETNIK — один из немногих самоорганизованных проектов, ставших успешными не только в России, но и за ее пределами. С одной стороны, это традиционный агрегатор контента, в данном случае выставок современного искусства, проходящих по всему миру. С другой, он транслирует определенную эстетическую позицию, которая идет вразрез с мнением многих представителей художественного процесса, но и очаровывает новых сторонников — не в последнюю очередь из регионов.
Фрагмент экспозиции выставки Beauty Bomb (кураторы — TZVETNIK) в галерее ISSMAG. Москва, 2021. Источник: issmag.gallery
Попытки говорить (и шутить) о феномене TZVETNIK’a неизбежно скатываются в обсуждение формальной стороны того, что этот самый TZVETNIK показывает. Биоморфные скульптуры, напоминающие сгустки нефти или слизи, загадочные предметы в эстетике постинтернета или визуальные коды нулевых годов — все это попадает на прозекторский стол критиков, старающихся с хирургической точностью определить причины возникновения подобного проекта. Впрочем, говорить следовало бы (вслед за Сергеем Гуськовым) не об искусстве, не об изображениях, которые мы в очередной раз пролистываем на сайте или ленте в Инстаграме, а о том склизком следе, который оставляет за собой проект Натальи Серковой и Виталия Безпалова. Но что именно оставляет этот след? Агрегатор современного искусства, подражающий ленте новостей? Или школа в прямом и переносном смысле этого слова? (В прошлом году Серкова запустила небольшой курс про «три смерти живописи» и, кроме того, стала проводить портфолио-ревю художников.) Может, этот след оставляет учебник, в который со временем превратился проект? В конце концов каждая статья Серковой или их совместные интервью с Безпаловым вызывают небывалый отклик у сообщества и предлагают, может, и слегка туманные, но все же очаровывающие доводы в пользу занимаемой ими эстетической позиции. В то же время TZVETNIK — это, очевидно, кураторский проект, который в будущее берет не всех, а только тех, кто отвечает вкусам его основателей. Одним словом, TZVETNIK разросся. Из небольшого садика наружу выбрался монструозный цветок, оплетающий лозой другие участки.
Этими участками стали регионы. В столице TZVETNIK продолжает существовать параллельно повестке крупных институций, напоминая о себе камерными событиями. Относительно недавно Виталий Безпалов открыл собственное пространство Spas Setun, которое, видимо, станет продолжением кураторский практики TZVETNIK’a, правда, уже в офлайн-формате. Галерея-мастерская «ИП Виноградов», представляя художников, следует той же логике, а выставочный сезон 2020/2021 галереи ISSMAG курировался самим TZVETNIK’ом. Не отстает и галерея fābula, о чем свидетельствует и проект Анны Таганцевой-Кобзевой, отмеченный агрегатором, и керамика, которую продает галерея и которая формально отвечает эстетике TZVETNIK’а. Впрочем, эти проекты едва ли встраиваются в московскую историю искусства — ей все-таки свойственна преемственность. Условный столичный куратор лучше еще раз займется копанием в архивах, вспомнит всех классиков московского концептуализма или реконструирует знаковую для местного контекста выставку. Москва живет традицией, которую художники и кураторы будто бы не вправе игнорировать. TZVETNIK’у такой подход чужд. Вместо продолжения диалога с корифеями он предлагает смотреть на множащиеся кунсткамеры настоящего и, вероятно, будущего, где объекты едва ли поддаются точной трактовке. Единственным возможным отношением к таким выставкам кажется полная капитуляция критика — признание в духе объектно-ориентированной онтологии самодостаточности всех этих предметов, собранных в одном помещении. Кажется, именно поэтому TZVETNIK долгое время оставался на обочине художественного процесса — транслируемое им искусство, по мнению Валентина Дьяконова, находилось «где-то между средневековым danse macabre и складом мусора с помойки 2149 года». Не самое лестное определение.
Иная ситуация сложилась в регионах, где художественная традиция оказалась забыта (или вообще отсутствовала). Приехав на выставку в Казань, обязательно наткнешься на керамику, напоминающую полипы или странные растения. В железногорском ЦСИ «Цикорий» говорят, что готовы рассказывать «истории в духе TZVETNIK’а». Но самое интересное происходит на Юге России. Пару лет назад в Краснодаре открылось пространство Plague Space, идейно наследующее TZVETNIK’у в городе и за его пределами. Один раз кураторы-основатели Plague выбрались в ТВЦ MAKARONKA в Ростове-на-Дону, чтобы организовать выставку. А сам TZVETNIK курировал проект Aladdin Kebab в ростовской поп-ап-галерее llil.space Олега Устинова. Наконец и сами художники не отстают: выставка «Вечное полимерное» Варвары Вивик и Никиты Шорка в той же «Макаронке» — идеальная визуализация бесконечной ленты агрегатора.
Идеология TZVETNIK’а внезапно прижилась там, где отсутствует традиция. Или, вернее, там, где о ней забыли, где приходится искать новые эстетические ориентиры и фигуры культа. Конечно, регионы по-разному относятся к своей локальной истории: где-то в ней продолжают копаться, где-то она остается забыта. TZVETNIK же за последние два-три года стал универсальным языком, если угодно — методичкой, позволяющая художникам производить совершенно разные объекты. В известном смысле TZVETNIK вернул в поле нашего зрения почти народное искусство, которое, правда, теперь создается руками современных художников: это может быть и наспех выполненная, кустарная керамика, и, например, превосходная в ремесленном смысле скульптура.
Впрочем, такую популярность проекта достаточно просто объяснить. Помимо бесконечного потока фотографий с выставок TZVETNIK транслирует и свое художественное видение — в первую очередь через тексты Серковой, окольными путями возвращающими риторику советских формалистов (о чем говорит и Гуськов в своем тексте), согласно которой искусство автономно и живет по своим особым принципам. Определить такие принципы, конечно, возможно (иначе бы не появлялись эти тексты), но часто они эфемерны и укладываются в зонтаговскую формулу «против интерпретации». Объекты живут своей жизнью, не стремятся рассказать историю или изменить этот мир — они и есть история, они и есть этот мир. В художественном контексте появляется новый романтизм. В петербургском самоорганизованном пространстве «Редкие искусства» проходит сеанс групповой магии, в Spas Setun переживают очередное приближение темных времен (обязательно в формате вечеринки), а в Ростове-на-Дону терпит крушение корабль, обломки которого разбросаны по выставке (чем не «Сказание о старом мореходе» Сэмюэла Колриджа?)… Таких фрагментарных характеристик выставок достаточно для их описания — большего и не скажешь. Художник в этих проектах занимает место шамана, который буквально заклинает окружающие его предметы.
Тексты Серковой потакают романтическим умонастроениям художников, позволяя им избавиться от излишнего теоретизирования (и навсегда отказаться от концептуализма — этого поборника теории), дать волю чувственному и не встраиваться в уже московскую «историю искусства». Взамен они примыкают к гораздо более широкому кругу единомышленников, чья география не исчерпывается городом или страной, а охватывает чуть ли не весь мир, если брать во внимание локации транслируемых TZVETNIK’ом выставок. Но даже на уровне России эта география поражает. На объявленный проектом open call пришло около шестисот заявок. На протяжении всего выставочного сезона в галерее ISSMAG нас постоянно знакомили с новыми именами, что составляет резкий контраст любому открытому конкурсу крупных российских культурных институций. К слову, последние тоже преуспевают на стезе региональной экспансии. Третьяковская галерея собирается открыть филиал в Самаре, под управление Пушкинского музея перешли все отделения ГЦСИ, а Музей современного искусства «Гараж» уже вовсю готовится ко второму слету региональных институций. Нельзя недооценивать силу подобных проектов: один слет «Гаража» сумел наладить прочные связи между регионами. Но инициативы больших музеев можно сравнить с ковровой бомбардировкой, широкомасштабным культурным наступлением. TZVETNIK же изначально выбрал другую тактику — партизанские вылазки, точечные удары, создание призрачной инфраструктуры и сети единомышленников. Последних теперь можно найти не только в России, но и за ее пределами. И кто знает, до каких размеров разрастется дикий цветник?
