Ерор Той: «Нам важно, чтобы люди взглянули на нашу работу и сказали: “Это ТОЙ”»
Художники нижегородской команды «ТОЙ» — Ерор и Сева — старательно избегают публичности, пряча свои лица. Их художественную практику можно условно поделить на две составляющие: стрит-арт и станковые живописные работы. Впрочем, уже уличные работы отсылали зрителя к принципам живописных работ, вдумчивой работе с фактурой и пространством. В интервью «Артгиду» Ерор Той рассказывает, как отразился на его творчестве период самоизоляции и почему художественная практика «ТОЙ» неразрывно связана с интернетом. Материал подготовлен в рамках совместного проекта, осуществляемого «Артгидом» и Благотворительным фондом Владимира Потанина и посвященного развитию культуры и культурных инициатив в регионах.
Команда «ТОЙ» в мастерской. Нижний Новгород. 2018. Фото: Любовь Ульянова
Владимир Серых: Многие знают команду «ТОЙ» в качестве уличных художников, но с 2014 года вы также перешли к созданию станковых живописных работ. Вы документируете бытовую реальность, а сюжеты ваших холстов зачастую представляют банальные сцены из повседневной жизни. Как произошел этот переход от стрит-арта к живописи?
Ерор Той: Все началось в 2011 году, когда мы с Севой, вторым участником группы, начали заниматься совместным творчеством на улице. В тот же момент мы стали экспериментировать — рисовали что-то на картонках или холстах. Правда, забили на это несерьезное дело. Было непонятно, что с этим делать: валяется и валяется, друг у друга висели наши работы, и всё. В 2013 году нам предложили организовать выставку в нижегородском арт-кафе «БУ». Мы сделали большой коллективный проект. Большой, потому что раньше нас было больше — брали всех кого ни попадя. Мы просто вместе рисовали и тусили. На следующий день почти все работы раскупили. Это были местные коллекционеры Рустам и Наталья Коренченко, последняя сейчас занимается галерей «Толк». После этого Анна Нистратова, куратор музея стрит-арта в Санкт-Петербурге, пригласила нас участвовать в выставке «Повод к миру», которая была посвящена конфликту между Украиной и Россией. И только после этого все пошло-поехало.
Владимир Серых: Как вам дался переход из уличного пространства в галерейное? Знаю, что сейчас вы достаточно лояльно относитесь к выставочным залам, но как все было в начале пути?
Ерор Той: У нас был плавный переход — через музей стрит-арта. Он представляет собой завод в прямом смысле этого слова. Мы работали не на улице, а вроде в каком-то заброшенном цеху. Ты мог повесить холст, который бы соседствовал с работой, сделанной прямо на стене.
Владимир Серых: В одном из интервью ты говорил, что вы очень часто обращаетесь к сюжетам из детства, к пережитым воспоминаниям, но помимо этого и к интернету — находите случайные картинки и воруете этот сюжет.
Ерор Той: Нам просто хочется увидеть форму, которую захочется изобразить. Мы никогда не срисовываем рисунок под копирку, но пытаемся увидеть форму и движение, которое за ним скрыто. Документируем его, добавляя что-то свое. Буквально складываем какой-то пазл.
Владимир Серых: Ваша визуальная эстетика едва ли ассоциируется с интернет-искусством, но художественная стратегия схожа с подобной практикой: вы заимствуете сюжеты из интернета, ваши уличные работы для многих существуют только в формате фотографии.
Ерор Той: Это справедливо по отношению к студийным, но не к уличным работам. В основном мы используем холсты квадратной формы, они чем-то напоминают фотографии в Инстаграме.
Владимир Серых: Вы находитесь в таком парадоксальном положении. От интернет-эстетики вы берете полное размытие всех стилевых особенностей. Вы работаете вдвоем, однако провести четкую границу между вашими индивидуальными почерками почти невозможно. В этом смысле вы будто бы отказываетесь от позиции творца, но ведь граффити-культура очень персонализирована: не зная человека лично, ты узнаешь его только по его тегу.
Ерор Той: Да, эту границу тяжело провести из-за нашей техники. Мы существуем как один человек. И нам пришлось долго вырабатывать собственный стиль, чтобы вместе было легче работать. Нам важно, чтобы люди взглянули на нашу работу и сказали: «Это ТОЙ». Именно поэтому мы отказались от большого коллектива — иногда возникали разногласия, когда кто-то не в том месте оставил тег. Мы решили сократить команду и в итоге остались с Севой вдвоем.
Владимир Серых: Вы с самого начала с юмором относились к собственному названию. Первое, что находишь в интернете при поиске вашей группы, — объявления о продаже той-терьеров. И в своих работах вы постоянно переосмысляете семантику этого слова. В некотором роде это тоже интернет-история: появляется оригинал, который разлетается на множество копий.
Ерор Той: Все выходит совершенно случайно. Изначально мы писали «ТОЙ» латиницей. Только спустя год решили перейти на кириллицу. После этого к нам начали приходить идеи, как можно обыграть это слово, — кажется, Сева первым начал этим заниматься. После этого пошло-поехало и до сих продолжается. Правда, слова постепенно кончаются. Даже словарь не помогает.
Владимир Серых: В какой-то момент за пределами вашей команды люди стали оставлять теги под вашим именем. Кроме того, само слово toy, обозначающее неумелого райтера, повсеместно встречается в граффити-культуре.
Ерор Той: Мы придумали нашу команду на дне рождения общего знакомого. Приглашали чуть ли не всех — но многие отказывались, считая нашу задумку бредом. Отказались из-за того, что называться «тоем» позорно. Наверное, не все поняли иронию. Но в конце концов мы заняли свою нишу.
Такие надписи появляются до сих пор, но их оставляют не те люди, с которыми мы начинали работать. Друзья постоянно присылают мне новые фотографии, и мне приходится говорить, что это не мы. На самом деле на это и был расчет. «Тоем» называют человека, который только пришел в среду, который не умеет рисовать. Именно поэтому мы и решили работать в наивном стиле, делая намеренно трешовые работы. Изначально они выглядели еще более простыми. Мне кажется, поворотной точкой стал 2014 год. Мы все время менялись, хотя в последнее время придерживаемся одного стиля.
Владимир Серых: А как в таком случае вы относитесь к вопросу авторства?
Ерор Той: Это улица. Работу могут закрасить через час или через полчаса. Она появляется и начинает жить своей жизнью. К счастью, мы живем в Нижнем Новгороде — здесь работу, скорее, снесут, а не закрасят. Старой архитектуры у нас в городе все меньше и меньше.
Владимир Серых: Во время самоизоляции людей на улицах стало меньше, правоохранителей больше, а законы жестче. Как изменилась твоя художественная практика в этот период?
Ерор Той: Я стал намного активней. Запретный плод сладок. Очень хотелось на улицу. Когда мне запрещают сидеть дома, я не могу в нем оставаться. За весь период самоизоляции я провел только один день в четырех стенах. Я готовился к выставкам, работал над проектами, но все равно понимал, что нужно выбираться на улицу, мне необходим свежий воздух. Хочется рисовать. Выходил на улицу в одиночку, чуть ли не прятался в кустах, чтобы не поймали. Правда, у меня только один раз проверили пропуск, но некоторых штрафовали.
Владимир Серых: В период самоизоляции мелкие формы — графика, например — стали особенно актуальными. Многие стали обращаться к бытовой тематике. Фокус внимания внезапно переключился, но у вас он давно был направлен на эту бытовую, домашнюю реальность.
Ерор Той: Я убегал от этого на улицу. В это время я активно работал над графическими работами, сделал около 150 за последние полгода. Их можно было увидеть в Музее декоративно-прикладного искусства в Москве, в галерее «Триумф» на выставке «Чрезвычайное положение», в Not Found Gallery, домашней галерее моего друга. Мне остро не хватало общения все эти месяцы. Иногда мы собирались с друзьями и выезжали на дачу, чтобы посидеть на природе. Во время самоизоляции я зашел в Zoom всего лишь один раз — скачал, поговорил с человеком и тут же удалил программу. Я просто пытался жить привычной жизнью, чтобы лишний раз не тревожиться. Дело в том, что я очень чувствителен к тому, что творится в мире. Я пытался избегать виртуального общения и искать живое. Хотя это и было достаточно сложным делом. Читал книжки. К счастью, у меня есть кот — с ним много разговаривал. У меня есть холст с ним, он был на выставке в «Триумфе».
Владимир Серых: Как ты смотришь на развитие стрит-арта в Нижнем Новгороде сейчас?
Ерор Той: Я не вижу новых художников, которые могли бы меня зацепить. Конечно, появляются новые, но я не чувствую той волны, которая возникла в начале десятых годов. Время было другое, другая общность.
Владимир Серых: В интервью и кураторских текстах вас часто пытаются определить в какую-то концептуальную рамку, и вы часто отшучиваетесь, отвечая на это. Мне всегда казалось, что вы пытаетесь убежать от четких определений своего творчества.
Ерор Той: Сколько людей, столько и мнений. Мы знаем, кто мы такие на самом деле.
Владимир Серых: А какие вы на самом деле?
Ерор Той: Это секрет. От каких-то вопросов мы можем отшутиться или соврать. Но сейчас такого не было — только правда. В текстах многое надумано, но пускай так и будет. Каждый пишет о тебе по-разному, и это интересно. Иногда интересно, как на тебя смотрит тот или иной человек — со временем показания иногда меняются.
