«Новая антропология»: всем интересно
В конце сентября 2019 года в Музее науки Института физиологии им. И.П. Павлова в Колтушах (Ленинградская область) открылась экспозиция «Новая антропология»: пятнадцать российских художников, работающих в таких областях, как сайнс-арт, саунд-арт или медиаарт, совместно с учеными института создали проекты, переосмысляющие деятельность институтских лабораторий и визуализирующие научные исследования. Павел Герасименко задал некоторым участникам «Новой антропологии» вопрос: если художники берут в лабораториях ученых материалы и сведения для работ, источники, сюжеты и темы произведений, то что получают ученые от художников?
Музей науки Института физиологии им. И.П. Павлова в Колтушах (Ленинградская область), бывшая Лаборатория экспериментальной генетики высшей нервной деятельности. Здание 1929–1933. Архитектор Иннокентий Беспалов. Фото: Александр Лаврентьев. Courtesy пресс-служба проекта «Новая антропология»
Колтуши — поселок в получасе езды на восток от Петербурга — готов превратиться в центр сайнс-арта. Для этого есть все условия: еще в 1929 году здесь, на окруженной парком возвышенности возвели научный комплекс для знаменитого физиолога Ивана Петровича Павлова, и село Павлово получило название Павловские Колтуши. В комплексе зданий, построенных архитектором Иннокентием Беспаловым в аскетичной стилистике конструктивизма, совмещались черты загородного дачного быта и рационально организованного научного труда, центром которого была так называемая Старая лаборатория, или Лаборатория экспериментальной генетики высшей нервной деятельности с кабинетом Павлова, чей девиз «Наблюдательность и наблюдательность» начертан на фасаде. Открывающийся из кабинета вид известен по написанному здесь Михаилом Нестеровым в 1935 году портрету ученого.
Сегоня это здание, последовательно музеефицировавшееся с 1949 года, когда в помещениях на втором этаже был открыт музей-кабинет Павлова, представляет собой Музей науки с сохраненной обстановкой лабораторий. В постройках по соседству продолжается активная научная жизнь Института физиологии им. И.П. Павлова. Комплекс в Колтушах, который является важнейшей частью института, входит в список охраняемых объектов ЮНЕСКО и отчаянно нуждается в реставрации. Как обычно, аутентичность идет рука об руку с запустением: размещенные на фасаде лаборатории зеленые деревянные буквы с названием института теперь едва держатся. Дом, в котором жил ученый, сгорел в 2017 году, с тех пор табличка на его развалинах сообщает, что вопрос о его реставрации решается. Прилегающую территорию несколько раз пытались застроить многоэтажным массовым жильем.
В этих условиях художественный проект «Новая антропология», реализованный петербургским Техно-Арт-Центром на средства Фонда президентских грантов, стал удачным способом привлечь внимание к проблемам науки. Он был начат осенью 2018 года и рассчитан на несколько лет. Директор Института физиологии, доктор биологических наук РАН Людмила Филаретова стала его активной сторонницей: «Моим давним желанием было создание в крупном городском масштабе союза искусства и науки, и на эту почву очень хорошо легло предложение сделать проект “Новая антропология”. Мы много знаем про искусство, но гораздо меньше в обществе понимается значимость науки», — признается она.
Ей вторит руководитель мемориального музея-квартиры Павлова в Колтушах Лариса Андреева: «Множество людей в мире сейчас не понимают, для чего нужна наука. Этой выставкой мы хотим объяснить, что наука жива, за ней будущее и без нее нельзя существовать. Мы посмотрели на мир другими глазами: у ученых есть свои методы исследования, мы понимаем, как сопоставлять факты, но не умеем представлять их теми современными методами, которые показали художники», — и подводит итог словами: «Когда наука становится доступной, она становится интересной».
Ученые пустили кураторов и художников в закрытый от посторонних мир экспериментальной физиологии. Среди отобранных пятнадцати работ есть произведения таких известных авторов, как «Куда бегут собаки» или ::vtol:: (Дмитрий Морозов). Экспозиция на первом этаже мемориального музея рассчитана на три года, но уже сейчас понятно, что не все высокотехнологичные объекты смогут выдержать такой срок полностью. Очередной пример сайнс-арта, «Новая антропология» отличается равноправностью взаимодействия художников и ученых: на совместной дискуссии, приуроченной к открытию проекта, сотрудники института получили слушателей и обрели недостающую им субъектность. По всей видимости, одним из результатов проекта станут начатки деконструкции естественно-научного знания гуманитарными методами. Художники берут в лабораториях ученых материалы и сведения для работ, источники, сюжеты и темы произведений, — гораздо интереснее, что получают ученые от художников. Этот вопрос был задан нескольким участникам выставки.
Петербургская художница Людмила Белова — автор одной из самых обстоятельных работ выставки, надолго задерживающей внимание зрителей. Проект «Ожидание» завершает выставочный маршрут и занимает две комнаты по сторонам коридора, — в одной из них содержались подготавливаемые к опытам собаки, другая представлена как зона размышлений о биоэтике и взаимосвязанности научных процессов. Проект состоит из трех частей: сайт-специфик инсталляция «Ожидалка» в пространстве комнаты, где собаки ожидали своей очереди перед экспериментами на них, включающая аудиоинтервью с сотрудниками института; инсталляция «Лаборатория — творческая мастерская» и видеоинсталляция «Ожидалка-2» с движущейся за полупрозрачной дверью тенью человека, которого мы не можем рассмотреть и не знаем, кто это. В «Ожидалке» на стенах начертаны имена первых собак, подвергшихся опытам, лабораторная лампа освещает металлический стол с выгравированной на нем цитатой: «Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжелое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрек, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям. Иван Павлов».
«Я никогда не занималась сайнс-артом, и первые шаги в этом направлении произошли здесь, — рассказывает Людмила Белова. — Мои проекты так или иначе связаны с размышлениями о будущем человека в цифровом мире, предыдущая выставка называлась “Моделирование будущего”. В инсталляции “Лаборатория — творческая мастерская” я пытаюсь создать пространство, в котором смешиваются размышления о будущем ученых, художников, философов. Я брала интервью, наблюдала эксперименты — например, Светлана Сергеева работает с пиявками. Научные эксперименты предполагают повторяемость, и чтобы доказать что-то, связанное с мозгом, их нужно проводить миллионы. Вопросы сознания выходят за экспериментальные рамки, здесь вступают субъективные вещи, которые не могут быть доказаны экспериментальным путем, и нужен какой-то новый ход».
Наталья Федорова — одновременно практик и теоретик искусства, как и большинство художников, работающих в медиаарте. Совместный проект Федоровой, художницы Елены Никоноле и нейробиолога Татьяны Зачепило под названием To Bee — феромоновый коммуникатор, «семиотрический тренажер», ставящий задачу перевести понятную для пчел знаковую систему (пчелы коммуницируют посредством распознавания феромонов) на язык человека и интерпретирующий организм как текст.
«Что получили ученые? Вдумчивое или хотя бы страстное внимание к теме и методам своего исследования, — говорит Наталья Федорова. — Может быть, неформальное, неравнодушное — это более точные слова. Более широкую, и просто другую аудиторию для своих выступлений. Образ жизни, действия и мысли художников характеризуется “влюбленностью дилетанта”, через эту влюбленность в тему можно преодолеть незнание, скажем, строения ДНК дрозофилы или обонятельных органов пчел. Эта влюбленность позволяет полностью и слепо довериться в части проекта ученым и целиком основываться на их знаниях. Способность действовать в области, внутри которой агент не обладает полнотой знания, мне кажется одним из основных свойств художника-миллениала. Такое сетевое действие осуществляется за счет того, что художник работает отчасти как инженер, товаровед, дизайнер, куратор, и т. д. Возможность переключения, смены модусов существования — может быть, это художники дали ученым».
Петербургская художница Анна Мартыненко, недавняя выпускница Института ПРО АРТЕ, занята работой со звуком. Совместно с биологом Варварой Семеновой она обработала слайды 1970-х годов из лаборатории профессора Якова Альтмана, назвав свой проект «Мы видим, как ты слышишь»: слайды содержат графики звуковых исследований и результаты экспериментов, проводимых в лаборатории физиологии слуха Института физиологии имени И.П. Павлова. Вы можете выбрать любой слайд с графической информацией и, нажав на кнопку, ознакомиться с тем, что в нем закодировано, а также услышать звуки, которые подавались испытуемому.
Анна Мартыненко: «Слайды нашла не я, а как раз ученая, впечатлившаяся их визуальной красотой. Ей захотелось разрешить загадку, хотя частично она знала, о чем эти слайды, потому что сидит в том же кабинете, где работал Альтман и на коробочке есть его наклейка. Она нашла коробочку, как клад, как сокровище, возникла интенция восторга визуальными данными. Ее привлек визуальный образ из прошлого времени, а как рассказать об этом, мы решили вместе. Слайды, на которых графически кодируются системы экспериментов, создавались аналоговым способом: изображения изначально рисовались, потом фотографировались и делались слайды для проектора, — было сильное ощущение другого времени. Меня заинтересовало графическое представление информации, которое стилистически отличается от современного. Сейчас время бежит настолько быстро, что хочется перерабатывать старое, брать архив и через него объяснять какие-то вещи внутри себя».
Среди экспертов, отбиравших произведения для проекта «Новая антропология», была философ и куратор Алла Митрофанова. «Мультидисциплинарность — тенденция современной культуры последних тридцати лет, — говорит она. — У нас была целая серия совместных выступлений художников с учеными. Как раз там я увидела взаимодополнительность: сложились пары, “они полюбили друг друга”, и им было радостно работать вместе.
Очень важно, что художники входят в науку и помогают склеить ее через перевод научного языка на язык культурных смыслов. Если у нас есть склейка по смыслу, то мы владеем одновременно и культурной, и научной парадигмой. Искусство — это язык перевода в тот формат, которым можно осознанно пользоваться, потому что я не уверена, что ученые, сталкивающиеся с невозможным объектом, имеют формат интерпретации. Перевод научного и позитивистского кода в культурный дает очень много смыслов, и с этим становится интересно играть. Даже ученым становится интереснее работать, когда они ворошат контексты.
Классическая образность, по Беньямину, устроена как дистанция. Если классический художник — терапевт, то современный — хирург, который работает в ближнем поле, когда невозможно увидеть дистанцию от объекта. Когда больше нет “интимного”, “натурального”, “сакрального”, тогда включаются аналитические языки самонаблюдения и самопрепарирования, дающие преимущество. Это связано вообще с современной онтологией: как только дистанция к природе ушла, а значит сакральность, запертость, замкнутость природного объекта, — собственного тела и собственного сознания, нам понадобились другие логики для того, чтобы себя осознавать и конструировать реальность. И вот тут происходит рождение других логик и самой сцены другого смысла. Всем становится интересно».
