Монологи. Ася Филиппова
В цикле «Монологи», подготовленном культурологом, журналистом, автором-ведущим радиопрограмм о современном искусстве Сергеем Чебатковым, ключевые участники современного художественного процесса рассказывают, почему и как в 1980–1990-е они решили связать свою судьбу с современным искусством. Новый монолог принадлежит Асе Филипповой, директору одного из первых московских арт-кластеров — Центра творческих индустрий (ЦТИ) «Фабрика».
Ася Филиппова в мастерской на Чистых прудах. 1993. Фото: Виктор Скерсис
О существовании «современного искусства» до совершеннолетия я вообще не подозревала. Я мечтала заниматься структурной лингвистикой, что было и остается для меня самым интересным, но поступить в МГУ на это отделение оказалось практически невозможно, и «студентка ОСИПЛа» (отделения структурной и прикладной лингвистики. — Артгид) из меня не вышла. И все же у меня была твердая уверенность, что надо заниматься чем-то серьезным — расчетами, математикой. Поэтому, после провала на лингвистике, я поступила в МГУ на факультет экономической кибернетики. Тоже неплохо — после окончания университета в 1993 году стала работать в инвестиционном фонде, который занимался приватизацией промышленных предприятий.
При этом вся моя семья была связана с искусством, с музыкой, с театром, и эта связь со временем становилась только сильнее — я вышла за Даню Филиппова (художник Даниил Филиппов (1970–2002). — Артгид), и мы постоянно общались с другими художниками, искусствоведами, посещали такие эпохальные события, как, например, первый аукцион Sotheby’s в России или премьера фильма «Асса». Мне удалось даже побывать на съемках этого фильма, проходивших в разных художественных мастерских. Все это, конечно, завораживало. Наверное, еще и потому, что в те годы цеховое разделение еще не произошло, и связи между творческими людьми разных профессий были гораздо теснее, чем сейчас. Художники постоянно общались с музыкантами, режиссерами, модельерами. Все это было таким кипящим котлом, очень активным и энергетически заряженным. Моя экономика тут, безусловно, проигрывала. Тем не менее, проработав в инвестиционном бизнесе несколько лет, я получила степень MBA в управлении производством и предложение стать директором Фабрики (Фабрика технических бумаг «Октябрь» работает с 1924 года по сей день. — Артгид). Заняв директорское кресло, я, конечно же, не перестала ходить на выставки и интересоваться художественным процессом. В какой-то момент мне самой захотелось сделать на Фабрике что-то, связанное с современным искусством. Импульсом послужила выставка Константина Звездочетова «На работе» в XL Галерее на Яузском бульваре. Это был 2004 год.
За дело я решила взяться всерьез. Поехала в Европу и стала ходить по каким-то маленьким бывшим фабрикам, которые стали творческими центрами. Они, надо сказать, были все очень разные. Кто-то склонялся в сторону декоративно-прикладного искусства и ремесел, кто-то занимался в основном музыкой и театром. Конкретно выставочных площадок было не так много, но я увидела, как они работают, и поняла, что то, что я задумала, можно вполне осуществить и у нас дома. Поэтому вскоре я обратилась к моему другу, куратору Елене Куприной-Ляхович, с просьбой прийти и оценить наши фабричные пространства как потенциально выставочные — можно ли и нужно ли в них вообще что-то сделать. Это был весьма захватывающий процесс, мы карабкались по каким-то пожарным лестницам, заходили в темные цеха, где еще стояло оборудование. В результате выбрали один цех, который уже не использовался и который одобрила Елена.
После этого начался непростой процесс превращения производственного пространства в выставочное. Опыта у меня, конечно, в этой области не было совершенно. Я была человеком, привыкшим к суровой индустриальной действительности, и мне казалось, что ничего страшного не произойдет, если в выставочном зале будет неровный пол, выбитые окна, текущие кровли и тому подобное. И действительно, на первых порах нам пришлось работать именно в таких условиях. Наверное, самым курьезным моментом тогда было то, что в этот выставочный цех не было нормального входа с улицы. Людям, чтобы туда попасть, пришлось бы или карабкаться по пожарной лестнице, или лезть через окно. Но решение, как всегда, нашлось — оказалось, что можно просто проломить стену. Сделав нормальный (безопасный) вход, мы в январе 2005 года официально открыли нашу первую выставку. Я до сих пор считаю символичным то, что ею оказался спецпроект Первой московской биеннале современного искусства No comment, сделанный молодыми на тот момент российскими художниками и кураторами Еленой Зайцевой и Юлией Аксеновой. Весь бюджет выставки был 1000 долларов, экспозиция располагалась на полу и на импровизированных стендах-растяжках, представлявших собой конструкции из бруса с натянутым на них полиэтиленом.
Вообще, как оказалось впоследствии, одной из самых больных и продолжительных проблем стала протекающая кровля. Как сейчас помню, в начале нашей выставочной деятельности у нас был большой проект в рамках Фотобиеннале. Ольга Львовна Свиблова любезно согласилась его у нас представить. И прямо посреди открытия в углу начал бить настоящий фонтан из текущей с крыши воды. Это был, конечно, определенный конфуз.
В начале этой деятельности у нас, честно говоря, не было никакой изложенной на бумаге стратегии развития. Было только понимание того, что мы делаем совершенно самостоятельную некоммерческую площадку, на которой сможет выставиться любой и это не будет стоить ему никаких денег — при единственном условии, что его проект будет хорошим и интересным. Именно по этому принципу здесь все происходит и до сих пор. Сначала у нас был один выставочный зал с примечательным названием «Ширпотреб» (по названию, собственно, самого этого цеха). В нем, помимо проектов Московской биеннале и Фотобиеннале, прошло несколько прекрасных выставок, в том числе «Саркофаг» Валерия Кошлякова — одна из первых показанных в России тотальных инсталляций. Потом открылось выставочное пространство этажом ниже, затем театральный зал, и на Фабрике само собой начало формироваться сообщество из художников и людей, связанных с современным танцем. К этому сообществу тут же начали присоединяться люди из других творческих областей (или индустрий, как сейчас уже принято говорить).
При этом нужно сказать, что явной оппозиции тому, что мы делали и делаем, со стороны трудового коллектива Фабрики я никогда не наблюдала. Скорее это было постоянное изумление от всего происходящего. Я даже и не пыталась особенно объяснить, что здесь происходит и почему. С другой стороны, я думаю, что люди постепенно осознали и оценили то, что я ничего не стала ломать, никого не стала выгонять и превращать Фабрику в полностью девелоперский проект с супермодными лофтами. Как про нас сейчас иногда пишут: «В Москве на “Бауманской” в модном лофте состоялось….» и так далее. Это нас всегда очень смешит. С художниками тоже никогда особенных разногласий не случалось. Разве что в 2008 году у нас возникли трения с группой «Война». Они принимали участие в выставке «Политика на улицах», и, как я случайно узнала спустя очень долгое время, обвинили нас в краже их проектора. Очень странная история, потому что никто так и не выяснил до конца, что же произошло на самом деле, — по крайней мере, мне не известно об этом вообще ничего. Я только помню, что именно их акции для меня, всех сотрудников и арендаторов стали оскорбительным шоком, и мое терпение в определенный момент лопнуло: там уже зрели планы жечь костры и на улице, и в выставочном зале — все это было для меня чересчур, и я запретила это делать. Все наши здания были расписаны весьма радикальными лозунгами — «Ешь буржуев!» и весь арсенал. Мне было совершенно непонятно, что это за резкий протест против буржуев в отдельно взятом месте, которое, в меру своих (очень скромных на тот момент) возможностей, пыталось предоставить им пространство для высказывания. В общем, с группой «Война» мы тогда расстались.
Сегодня у нас есть несколько специальных программ, аналогичных которым в Москве больше не делает никто. В первую очередь, это наши «Фабричные мастерские», в рамках которых мы предоставляем художникам из России помещения для работы, сессиями по 6 месяцев и на более длительный срок. Вообще, эта программа максимально отражает наш фокус — главным для нас является не презентация сделанных работ, а сам творческий процесс и создание рабочей атмосферы и комфортных условий для художника. Второй важный для нас проект — «Художник в резиденции». Он уже ориентирован на иностранных художников, которым мы предоставляем возможность познакомиться с культурным ландшафтом Москвы и профессиональным сообществом.
Начав в 2005 году, и постепенно врастая в среду, в один прекрасный момент я поняла, что наше изначальное название — «ПRОЕКТ_FАБRИКА» — больше не соответствует действительности, так как в самом слове «проект» есть что-то временное, а мы уже не только состоялись как институция, но и имеем четкие планы на будущее. Так в 2010 году Фабрика превратилась в Центр творческих индустрий.
