Лакированная война
В искусстве Палеха советской эпохи социалистический реализм причудливо смешивается с иконописными традициями, а героическая военная история неожиданным образом предстает в кружевах и нарядных лаковых миниатюрах. «Артгид» с восторгом рассматривал расписные лакированные шкатулки, коробочки и ларцы из собрания Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства и коллекции Александра Добровинского.
Лежащее в стороне от торговых путей «заглушное северное селение» Палех (ныне в Ивановской области) и также далекая от больших городов Мстера (Владимирская область) ведут свою историю лаковой миниатюры с иконописи, бытовавшей здесь еще в XVII веке и просуществовавшей вплоть до 1917 года, после чего иконописцы вынуждены были искать своему искусству новую область применения. Отголоски «иконных писем» — библейские горы и их плоские склоны-«лещадки», пальмовые ветви, архитектурные декорации без передней стенки — можно было впоследствии наблюдать в изображениях будней советского колхоза или в драматических композициях, посвященных Великой Отечественной войне. На тему войны художники Палеха и Мстеры отреагировали с присущей им простодушной дореволюционной искренностью, расписывая шкатулки древними яичными красками, покрывая твореным золотом и уподобляя советских воинов былинным богатырям, а их врагов — чертям из сцен «Страшного суда». К ним присоединился и промысел из подмосковного Федоскина, где еще в конце XVIII века предприимчивый купец Петр Коробов, позаимствовав рецептуру у саксонцев, начал выпускать украшенные миниатюрной живописью табакерки и коробочки из папье-маше. Мы представляем историю Великой Отечественной войны в десяти шкатулках, в которых неизбежный в военное и послевоенное время соцреализм замысловато переплетается с древнерусскими иконописными традициями.
Изображение, построенное на двух лучах, двух пересекающихся диагоналях, — типичный композиционный прием для Палеха. Диагонали протянуты от стволов орудий, запрятанных в холмах и зарослях. Художник Александр Прохоров, с 1947 года работавший в Товариществе художников Палеха, изображает полную драматизма сцену бомбежки на фоне безмятежного пейзажа, словно взятого из древнерусских икон. Однако в нем на фоне гор можно разглядеть нечто вроде лютеранских церквей-кирх — скорее всего, воздушный бой идет на территории Германии. На переднем плане — горящий бомбардировщик, колонна вражеской военной техники, марионеточные разбегающиеся немцы, а за ними — покосившиеся электрические столбы с оборванными проводами.
Автор росписи Анна Котухина — член прославленной палехской династии, дочь ее родоначальника, иконописца Александра Котухина, выпускница Палехского художественного училища, лауреат Государственной премии РСФСР, народный художник СССР (мастеров народных промыслов уважали ничуть не менее прославленных живописцев-академиков). Главного персонажа на крышке портсигара можно было бы считать героем повести Бориса Полевого Алексеем Мересьевым, если бы не указанная Котухиной дата (1945). Повесть Полевого была опубликована лишь год спустя, но художница, осведомленная из газетных статей, наверняка знала подробности подвига летчика-аса. В 1942 году во время воздушной битвы самолет советского истребителя упал посреди заповедного леса в 35 км от линии фронта. На шкатулке изображен эпизод, когда местные жители посреди сосновой вырубки находят героя, проползшего 18 суток по лесу с искалеченными ногами (впоследствии ампутированными по линии голени). После ампутации Алексей Маресьев (в повести Полевого — Мересьев) совершал боевые вылеты на протезах, сбив семь немецких самолетов.
В росписи коробки «Идет бой» — три воина, черты лиц которых можно опознать и как мужские, и как женские (в древнерусском искусстве так изображались ангелы). Эти миловидные лица почти не напряжены, хотя один из бойцов замахивается гранатой, второй (или вторая?) добивает немца штыком, а третья уже, кажется, и добила. Да и пылающие за спиной танки не слишком беспокоят бесстрашных героев. Огонь расходится мыльными пузырьками по весеннему пейзажу, в котором сквозь пестрый травостой пробиваются белые цветы. Правда, пламя слегка задевает ветки деревца, но и это придает ему нарядность: полыхающие зеленые листья напоминают перья Жар-птицы из сказочных иллюстраций.
Политическая и художественная ситуация 1930–1940-х годов не обошла стороной и Палех: палешанам постоянно напоминали их иконописное прошлое, поэтому им часто приходилось попросту копировать в своих шкатулках стиль социалистического реализма, принятый в станковой живописи, не очень понимая, какой оригинальный путь выбрать. Максим Горький, неравнодушный к судьбе промысла, даже снабдил село большим количеством альбомов шедевров мирового искусства. В работе прославленного мастера лакового промысла Александра Куркина только очень зоркий глаз специалиста распознает руку палехского мастера.
Эта роспись больше напоминает произведения советской станковой и монументальной живописи, чем лаковую миниатюру, несмотря на тончайшие золотые штрихи-ассисты, нанесенные на одеяние главнокомандующего и сопутствующих ему солдат (в иконописи подобными «золотыми нитями» пронизывались фигуры святых). Места традиционной сказочной трактовке героев уже почти не остается. Впрочем, искренностью и наивностью (что всегда отличало Палех) светятся лица безымянных солдат, что несколько сглаживает официальность композиции.
Мастер изображает ликующий праздник, парадное шествие так, как они изображались на горельефах тех славных лет. Узнаваемы и место действия, и костюмы и платья конца 1940-х, напоминающие рисунки из журналов «Работница» и «Крестьянка». Однако и здесь возникает персонаж в иконописных сапожках, хотя и с гармошкой. И пусть нездешние пальмы сменились рядами типовых елей вдоль кремлевской стены, слева художник все-таки оставил место трепетному палехскому деревцу.
Это триумфальная сцена похожа одновременно и на кадр из послевоенного советского фильма, и коллаж: кажется, что головы и лица персонажей как будто приклеены к разноцветным фигурам, обретя при этом новую своеобразную портретность. К прежней трактовке фигур палешане больше не вернутся. Знакомые иконописные штаны, заправленные в сафьяновые сапожки, если кое-где изредка и возникают на крышке лаковой коробочки, то лишь затем, чтобы позволить отличить деревенского жителя от горожанина (в самом центре ликующей толпы, встречающей солдат, вернувшихся с войны, можно увидеть такого мечтательного героя, стоящего спиной). Прежний абстрактный черный фон теперь как будто пугает художников — они стремятся заполнить его архитектурой и прочими подробностями.
Сложная многофигурная композиция на крышке ларца может напомнить послевоенные фрески и мозаики, например, московского метро и одновременно иконы XVII века, наполненные множеством фигур, окружавших главного святого. В данном случае в роли «святых» — воины-победители, героические танкисты, принимающие цветы от пионеров. Вокруг — сцены мирного труда, золотые нивы, цветущая земля. Знаменитые монументы — собор Василия Блаженного, мавзолей Ленина, Спасская башня Московского Кремля, памятник Минину и Пожарскому — изображены в точном соответствии с тем, как они расположены на Красной площади, в центре которой как будто и разворачивается празднество встречи героев. И это действительно так: в эту замысловатую композицию включен еще один сюжет — исторический парад на Красной площади 7 ноября 1941 года, с которого солдаты уходили прямо на фронт. С трибуны мавзолея выступает Сталин, а в росписи ларца приведены две прямые цитаты из произнесенной им на параде речи. Одна из них — на красном знамени, развевающемся над танком («Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»), вторая — над миниатюрой, вдоль края ларца: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»
Автор росписи шкатулки Иван Серебряков — бывший иконописец, выпускник Строгановского училища, помимо иконописи занимавшийся до революции росписью храмов (а в советское время получивший Гран-при и золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1937 году). Закономерно поэтому, что, так же как и в росписи ларца «За Родину» Марии Дмитриевой, в его миниатюрной живописи обнаруживаются свойства, присущие живописи монументальной, и с легкостью объединяются в единой композиции разновременные события (как в иконах). 1103 год — дата победной битвы русских войск с половцами на реке Сутени, 1942-й — начало наступательного этапа советских войск в битве за Москву. На шкатулке древнерусские воины и советские солдаты синхронно громят врагов русской земли. Над солдатами, скачущими на разноцветных конях (среди которых, как положено, есть и красный), развевается красное знамя с портретом Сталина, над богатырями — красно-белый стяг с образом Спаса Нерукотворного. На дальнем плане слева — большой древнерусский город (по-видимому, Киев), справа — вид московского Кремля.
Геннадий Иванович Ларишев — народный художник РСФСР, народный художник России, лауреат Государственной премии им. И.Е. Репина — здесь, в шкатулке, созданной спустя сорок лет после войны, использует лишь два цвета — черный и золотой. В этой лаконичной композиции, напоминающей уже не иконы, а старинные гравюры, в далеком зареве пожара и пустынной выжженной земле с искореженными противотанковыми ежами сконцентрирована все трагедия войны, к тому времени уже казавшейся такой далекой.
