Дмитрий Александрович Пригов: коллекция кураторов

По просьбе «Артгида» три куратора посмертных выставок Д.А. Пригова — Екатерина Деготь, Дмитрий Озерков и Кирилл Светляков — рассказали о том, каким они хотели показать Дмитрия Александровича.

Д. Пригов читает стихи в мастерской Г. Брускина. 1979 г. Фото В. Кравчука. Источник: magazines.russ.ru

Раз в три года, с точностью до месяца, в мире (ну хорошо, в Москве и Венеции) случаются ретроспективы великого поэта Д.А. Пригова. Они проходят при деятельном участии Фонда Пригова, основанного его вдовой, Надеждой Георгиевной Буровой-Приговой, и существующего на деньги анонимного спонсора. Кроме того, время от времени случаются приговские фестивали — один в ГЦСИ под руководством Виталия Пацюкова, другой — в Эрмитаже, куда Фонд Пригова передал некоторое количество работ с тем, чтобы в Главном штабе была комната со сменной экспозицией. Получается, что после смерти (в 2007-м) Дмитрий Александрович известен намного больше как художник, нежели как поэт. При жизни его работы регулярно выставлялись на групповых экспозициях, были и небольшие персональные выставки, например, в Третьяковской галерее. Но главной идентичностью оставалась поэтическая, или в широком смысле текстовая: Пригов был востребован и как комментатор происходящих в культуре и политике процессов. Желание Фонда Пригова поддержать память о Дмитрии Александровиче с помощью выставок объяснимо. Осмысление поэзии в нашем обществе — процесс намного менее публичный, чем музейный показ. А объем наследия (графика, объекты, коллажи, эскизы инсталляций) позволяет чрезвычайно гибкое отношение к фигуре Пригова-художника. Что и позволяет Фонду нанимать самых разных кураторов с подчас противоположными точками зрения на художника. «Артгид» решил выяснить, чем руководствовались Екатерина Деготь, Дмитрий Озерков и Кирилл Светляков в работе над своими ретроспективами Дмитрия Александровича. Мы задали кураторам всего один вопрос: «Какой образ Пригова вы выстраивали? И чем в его безграничной деятельности пришлось пожертвовать?» (Дмитрий Озерков не стал отвечать специально и отослал к своей статье в каталоге выставки, из которой и смонтирована его цитата).

«Граждане, не забывайтесь, пожалуйста!»
Московский музей современного искусства.
Куратор Екатерина Деготь
12 мая – 15 июня 2008 года

Екатерина Деготь: Дело не в том, что мне от чего-то пришлось отказаться в силу недостатка места: я сознательно от многого отказалась, довольно резко изменив пропорцию приговского наследия, показав гораздо больше ранних концептуальных объектов, гораздо больше визуальной поэзии, вообще больше ранних вещей (в том числе сделанных «на выходе» из академического рисования) и полностью отказавшись, например, от всего блока работ в составе Prigov Family Group и поздних видео, сделанных в сотрудничестве. Кроме того, я включила в каталог публикацию ранней пьесы Д.А.П. в качестве еще одного произведения искусства, показав в своей статье, что приговские инсталляции вначале были реализованы в форме описательных текстов и что здесь для него не было границы. Я делала выставку в противовес нынешней тенденции «деконцептуализации» Пригова, когда его наследие делят на «художническое» и «писательское», при этом концептуальные и соц-артистские вещи исключают, а привилегируют более консервативные (нарисованные «монстры» и романы). Для меня было важно представить его не как художника в узком смысле и не как поэта, а в качестве «искусствеца» в духе традиции раннего авангарда и футуризма, работающего на стыке слова и изображения. Кроме того, я хотела «вытянуть» Пригова в сторону флюксусовского перформанса и политического акционизма, на что он вполне «тянет». Поэтому выставка была нанизана на его акцию с «обращениями к гражданам» — эти тексты (которые до этого не выставляли в качестве объектов) пронизали собой всю экспозицию. Наконец, очень важно было подчеркнуть «серийность» и количество — иначе, если эскизы инсталляций, машинописные книжки или банки представляют по одной-две, они фетишизируются как уникальные объекты, что радикально противоречит приговскому пониманию художественного производства.

«Дмитрий Пригов: Дмитрий Пригов»
Университет Ка Фоскари, Венеция.
Куратор Дмитрий Озерков
1 июня – 15 октября 2011 года

Дмитрий Озерков: Всю свою художественную жизнь человек Дмитрий Пригов печется о художнике и поэте Дмитрии Пригове, с которым составляет одно непростое целое. Он ему сочувствует и настолько с ним содружествует, что вдруг спохватывается и вот уже вновь соблюдает известную дистанцию. Пригов играет роль Пригова в фильме «Такси-блюз» (1990) — работает за печатной машинкой в купе поезда. В своей последней роли в фильме «Москвадва» (2007) Пригов как заядлый краевед рассказывает о тихих уголках старой Москвы, а потом вдруг умывается, надевает длинную черную рубаху и кабаковские белые крылья и выходит в них на крышу стоящего прямо напротив Кремля дома на Берсеневской набережной (бывший «жилой комплекс ВЦИК»). Ни в начале, ни тем более в конце этого фильма непонятно, где Пригов-человек, а где Пригов-художник-поэт-киноартист. Пригов-художник умывает лицо Пригову-человеку или наоборот? Прямо на глазах происходит раздвоение наоборот: все амплуа удивительным образом сливаются в одного Пригова и сосуществуют в нем в одно и то же время. [...] Приходится обозревать этот единый корпус извне, и тогда замечаешь имманентный внутренний критицизм, заложенный в любом тексте и рисунке Пригова. Рисунок еще только начал создаваться, а ему уже противопоставлена сложная неведомая, не до конца явная сила, которая мешает его развитию, с которой ему предстоит — и вот уже приходится — сражаться. Пригов начинает рисунок или текст и тут же «сам чуть-чуть всегда отходит в сторону», заставляя текст ли, рисунок ли самостоятельно осваивать отведенное ему пространство, бороться за свое существование, что, по словам Владимира Мартынова, оканчивается тем, что приговское «высказывание осознает само себя как высказывание, текст осознает сам себя как текст». О Пригове вроде бы вовсе нельзя написать: он дает много возможностей, но потом оказывается, что ты попался к нему на крючок, и вот уже играешь какую-то отведенную тебе роль в его ладно и складно построенном бестиарии. Начинаешь оглядываться на руинах собственной концепции и обнаруживаешь вокруг себя приговский мир, выстроенный в виде «несколько издевательского метатекста», тщательно исследуешь его, находишь в нем брешь, прорываешься в нее с боем, и вот уже опять оказываешься в дураках, ибо дудишь в дудку Пригова, играешь на его струнах по его нотам, становишься развитием и продолжением его уникального авторского проекта.

«Дмитрий Пригов. От Ренессанса до концептуализма и далее»
Государственная Третьяковская галерея на Крымском Валу.
Куратор Кирилл Светляков
16 мая – 9 ноября 2014 года

Кирилл Светляков: Поскольку я был третьим в цепи, то в первую очередь мне хотелось отойти от трюизмов, которыми обросло искусство Пригова, как то: «проектность», «универсальность», искусство как «форма жизни», «художник нового типа» и тому подобного. К тому же искусство Пригова, как правило, интерпретируют из Пригова, без системы отсылок к чему бы то ни было. В лучшем случае это московский концептуализм, в худшем — соц-арт, хотя поиски «советскости» в искусстве Пригова — дело неблагодарное и совсем непродуктивное.

Пригов-поэт и Пригов-художник, конечно, связаны одной личностью, но не связаны напрямую, и попытки иллюстрировать стихи Пригова его художественными работами или работы Пригова его стихами — это банальная и также непродуктивная операция. В своей выставке я хотел показать приговскую попытку существования в глобальной культуре «от Ренессанса до концептуализма и далее». Причем под Ренессансом я понимаю в первую очередь культуру критики образов, а не пресловутый универсализм, о котором писали все, кому не лень. Меня интересовало соотношение религиозной, эстетической и политической компонент в искусстве Пригова, причем под словом «политика» я понимаю политику образов — Bildpolitik и Bildantropologie — это два направления в немецком искусствознании, которые пришли на смену искусствоведческой науке ХХ века. Вальтер Беньямин писал, что после того как искусство избавилось от религиозной функции в пользу эстетики, на новом историческом этапе эстетическая функция искусства будет сопутствующей. Этот тезис сейчас растаскали и опошлили, поскольку под «политикой» часто понимается или политическая борьба, или политическое высказывание. Но у Пригова это в первую очередь политика образов и текстов, а также позиционирование, поэтому Пригов легко вторгается в любую репродукцию, легко переходит в другие медиа, что я и хотел показать, разместив репродукции других художников и переведя репродукции Пригова в лайтбоксы, эскизы — в инсталляции, машинописные тексты — в надписи на стене. Интересно, что выставку Пригова можно сделать практически без «оригиналов», но без потери «ауры». И здесь он противоречит крупнейшим теоретикам искусства, таким, как тот же Беньямин или Кларк, который писал о «театральности» современного искусства.

Вообще система искусства Пригова — это вариант негативной теологии, поэтому трудно определить степень «серьезности» его высказывания, и это одна из главных тем моей выставки. Одно из первоначальных названий выставки — «Дмитрий Пригов: образ и культ», т. е. образ и культ художника, образ и культ произведения. Утверждения, что Д.А.П. всегда ироничен или «критичен», — это слепые утверждения. Далеко не всегда — достаточно посмотреть работы, чтобы убедиться в том, что Пригов мучительно серьезен в своей ироничности, и в том, что в текстах он нередко проявляет другую манеру «художественного поведения».

Я попытался именно «увидеть» Пригова, настроить оптику. Пригова-«классика» показали уже все, кто показывал, я хотел показать Пригова-«классика», так сказать, в чистом виде, т. е. в контексте воображаемой глобальной культуры, где «Сикстинская мадонна» соседствует с Лениным перед «Сикстинской мадонной» Дмитрия Налбандяна. Это ирония, это очень серьезная ирония. На следующей выставке я хотел бы показать схлопывание Пригова-«классика» с Приговым-аутсайдером и продемонстрировать его искусство в контексте субкультур: рисунки сумасшедших, татуировки заключенных, обложки рокерских пластинок и граффити. Я очень надеюсь, что мне удастся предложить это одному из западных кураторов, которые были на выставке неделю назад.