Год третий: итоги ярмарки искусства 1703
С 5 по 9 июня в петербургском Манеже состоялась ярмарка искусства 1703. В этом году она прошла лишь в третий раз, а значит, ее опыт может быть интересен и полезен всем, кто задумывается о создании коммерческого арт-форума в своем городе. Главный редактор «Артгида» Мария Кравцова отправилась в Санкт-Петербург, чтобы понять, как со временем менялся подход организаторов 1703 к ее проведению, насколько локальный художественный рынок отличается от знакомого ей московского и каковы вкусы петербургских коллекционеров и покупателей.
На ярмарке искусства 1703. Фото: Ирина Колпачникова
«Человек сидит за столом, опустив голову, что-то пишет. Вокруг него дремучий лес и странные цветы. Цвет неба не узнаваем. Какие-то птицы шумят на ветках, где-то далеко звучит прибой. Насекомые, песок, листья растений, ветки деревьев и раковины создают вокруг гул разных предметов». Такой текст (и еще пять подобных) вместе с пустыми холстами (и одним готовым) составляли экспозицию московской галереи pop/off/art на ярмарке искусства 1703. «Некоммерческая», на первый взгляд, экспозиция оказалась проектом «Фьючерсы» живописца Виталия Пушницкого. Покупатель мог выбрать описание сюжета и размер холста (из представленных на стенде), после чего получал сертификат (стоимостью от €14 тыс.), подтверждающий обязательство художника исполнить и доставить ему картину до середины 2025 года.
Ярмарка искусства 1703 впервые прошла два года назад. Ее инициатор — публичное акционерное общество «Газпром», которое вообще поддерживает многие культурные проекты в городе и регионе. Местом проведения стал петербургский Манеж — построенное в начале XIX века по проекту Джакомо Кваренги здание в стиле классицизма с двумя мраморными скульптурами Диоскуров по сторонам портика. В 1977 году Манеж, который после революции 1917 года использовался как гараж, был переоборудован в выставочный зал, а уже в наше время благодаря профессиональной и амбициозной политике его руководства превратился в одну из престижных выставочных площадок города. Место знаковое, поэтому неудивительно, что именно здесь было решено проводить параллельно с Петербургским международным экономическим форумом ярмарку с новыми для города форматом и амбициями. Различные институции и сообщества северной столицы еще до появления 1703 пытались экспериментировать с коммерческими форматами, периодически устраивая арт-маркеты или ярмарки, в которых по опен-коллу или приглашению организаторов принимали участие как местные галереи, так и самоорганизации и художники. Но перед 1703 с самого начала стояла более масштабная задача — не просто объединить вокруг себя локальных игроков, но создать в Санкт-Петербурге всероссийский коммерческий арт-форум, привлекающий дилеров и галеристов из других регионов и из-за рубежа.
Исходные данные
«“Три богатыря” — Химиляйне, Лимонов и Суханов», — загибает пальцы основатель галереи pop/off/art Сергей Попов на просьбу перечислить известных ему петербургских коллекционеров современного искусства. Также он называет несколько имен «классиков коллекционирования» вроде Николая Благодатова, Бориса Файзулина, Исаака Кушнира, но они известны скорее как собиратели и исследователи неофициального искусства. Впрочем, по словам и самого галериста и других информантов «Артгида», в последние годы среди состоятельных петербуржцев, в число которых, кстати, входят и игроки футбольной команды «Зенит», заметна тенденция к покупке работ современных авторов для украшения среды обитания. Связывают ее с деятельностью галеристок Марины Гисич, Анны Бариновой и Ольги Профатило, приучивших к «умеренному потреблению искусства» определенный сегмент местного светского общества. Впрочем, этот новый класс покупателей ограничивается в основном приобретениями для оформления дома, а коллекционеров в высшем смысле слова в Санкт-Петербурге пока очень мало. Что касается «портрета» петербургского коллекционера, то, по словам Попова: «Это люди, приверженные петербуржскому искусству, что само по себе уже является их определенной характеристикой. Его норму составляют классичность и дикость, между которыми балансирует все искусство, которое рождается в этом городе. Это же можно сказать и о художниках, среди которых можно назвать Александра Цикаришвили, Владимира Козина или даже Керима Рагимова, у которого есть совершенно дикие вещи, которые он делает в рамках группы “Паразит”, и о коллекционерах. Здесь, например, есть отель Artbox, принадлежащий Сергею и Алле Сергеевым, где в одном номере висят изысканные литографии Пушницкого, а в другом — экспрессионизмы Марины Колдобской».
Впрочем, Москва с ее более чем 13-миллионным населением (по данным Росстата) тоже небогата коллекционерами. Важно другое: за последнее десятилетие на московском художественном рынке появились доступное предложение для массового покупателя и, главное, устойчивый спрос на него. Круглая дата у коллеги, у которого «уже всё есть», семейное торжество и, конечно, Новый год — произведение искусства давно воспринимается как оригинальный знак внимания, personal touch, в отличие от других «подарков», имеющий все шансы стать семейной реликвией. Графику молодых авторов, тиражное искусство, недорогую живопись и небольшие скульптурные объекты приобретают для оформления общественных пространств и офисов, девелоперы соревнуются друг с другом в интеграции художественной составляющей в проекты (от дорогостоящих садов скульптур до той же тиражной графики, которую застройщики массового жилья предлагают покупателям вместе с дизайн-проектами квартир), а родители развивают эстетическое чувство ребенка, не только записывая его в изостудию, но и позволяя выбрать, купить и потом украсить свою комнату небольшим произведением. За такими вещами обычно приходят на принт-маркеты, в музейные магазины, на ярмарки вроде win-win или blazar или ищут их на онлайн-платформах. Предложение массовой доступной художественной продукции сегодня весьма широко и внутри себя имеет четкую сегментацию от недорогих принтов стоимостью в диапазоне плюс-минус десять-двадцать тысяч рублей до произведений, цена которых достигает 150–200 тыс. руб.
Собственно, работа над появлением этой новой для Санкт-Петербурга категории потребителя и является приоритетной задачей организаторов 1703. «Для московских галерей и галерей из других регионов Санкт-Петербург — сложная, пока не очень понятная территория, — говорит директор ярмарки Алиса Преснецова. — Каждый год мы опрашиваем галеристов, чтобы понять динамику продаж. В первый год их было немного, во второй стало больше. Посетители приходили на 1703 как на выставку, смотрели, но редко когда что-то приобретали. В этом году, нам кажется, произошел качественный переход: уже по итогам первого дня работы мы зафиксировали продажи практически на каждом стенде. И это очень хороший показатель для нас. При этом в Санкт-Петербурге есть и свои крупные коллекционеры, и большой бизнес, и люди, которые готовы если не стать коллекционерами, то начать покупать искусство — именно для них в течение года мы организуем как образовательные мероприятия, так и различные встречи, рассказываем о том, что такое ярмарка, что такое современное искусство и как они соединяются вместе. Мы работаем над созданием собственной аудитории и уже видим первые положительные результаты. Например, было замечено, что даже если участвовавшая в ярмарке галерея не имела продаж со стенда, она обзаводится новой клиентурой: галеристы приезжают на 1703, показывают своих авторов, погружают в свой мир, а потом получают немного пролонгированную, но все же отдачу».
Также 1703 вовсе не противопоставляет себя другим появившимся за последние пять лет в Санкт-Петербурге коммерческим инициативам — ярмарке Музея стрит-арта SAM Fair, Port Art Fair в Севкабеле и Third Place Art Fair в культурном пространстве «Третье место». «Здорово, что мы не единственные, — считает креативный директор ярмарки Вероника Арутюнян. — Совместными усилиями мы рассказываем людям о ярмарочном формате и постепенно расширяем рынок, что в итоге создает среду, которой до этого не было в городе».
Первоначальный формат и структура ярмарки за время ее существования изменились. В первый год приоритет был отдал digital-искусству и репрезентации частных коллекций, а стенды галерей располагались только на втором этаже. Сейчас галереи занимают оба этажа Манежа и структурируются по секциям. «Основа» объединяет как уже известные, давно существующие, галереи «с историей», так и молодые галереи со своим пространством и постоянной выставочной программой, «Алгоритм» адресован тем, кто работает с новыми медиа, NFT и цифровым искусством. Секция «Проект» дает возможность репрезентации галереям без постоянного пространства, а «Материал» представляет галереи, которые, помимо искусства, работают с коллекционным дизайном и интерьерными объектами. В пятой, существующей с основания ярмарки, некоммерческой секции «Коллекции» показаны не только частные и корпоративные собрания, но и специальные проекты под кураторством некоммерческих институций вроде Санкт-Петербургской академии художеств, в этом году представившей экспозицию живописи и скульптуры своих студентов и выпускников.
Галереи и их стратегии
Большинство участников 1703 прибыли из Москвы — часть из них впервые на этой ярмарке. Также были галереи из Самары, Нижнего Новгорода и Калуги, а за международную презентацию отвечали две галереи из Дубая и Стамбула. А значит, как справедливо заметила Ангелина Карпухина, для большинства экспонентов петербургский рынок не совсем понятное пространство, ключи к которому еще придется найти. Некоторые в этой ситуации пытаются брать числом, одновременно предлагая на своем стенде большой выбор авторов и различные медиумы — от печатной графики и мелкой пластики до живописи и дигитального искусства — в явной надежде хоть чем-то привлечь внимание покупателя, потребительские привычки которого пока не совсем понятны.
Другие, явно более опытные, включают в концепцию своего стенда «ген Петербурга», сознательно или подсознательно делая отбор, так или иначе коррелирующий с классицизирующим взглядом. Так, галеристка Вера Погодина остроумно представила две современные интерпретации «классического» — работы петербурженок Натальи Жерновской и Ольги Тобрелутс и москвича Сергея Волкова, который мелом на грифельных поверхностях (знаменитая серия «Школьные доски») изобразил мир идеальной античности и его отблеск, которым видится классический балет. Опытный и прагматичный дилер Сергей Попов для своего стенда выбрал исключительно питерских авторов — в первые дни работы ярмарки здесь можно было увидеть уже упоминавшийся проект «Фьючерсы» Виталия Пушницкого, а позже место «ценных бумаг» заняла живопись ленинградского нонконформиста Евгения Михнова-Войтенко и двух наших современников, правда, разного возраста и творческого темперамента — меланхоличного Владимира Шинкарева и изобретательного Ивана Плюща. Расчет ясен: если бы эксперимент с произведением, которое пока существует лишь в виде описания и договора о сроке «поставки» покупателю, себя не оправдал, коммерческой баланс участия в ярмарке галерея свела бы, продав более понятные публике работы известных авторов.
Алина Крюкова, основательница галереи a—s—t—r—a, участвующей в 1703 с 2022 года, описывает свой опыт следующим образом: «В первый год мы привезли троих художников и сделали хорошие продажи, в прошлом не продали ни одной работы, а в этом пошли по пути комбинации — привезли своих хедлайнеров — Алексея Морозова, Кирилла Котешова и Олега Доу, а также тизер будущей выставки “Утопия и Ухрония” Сергея Сонина и Елены Самородовой-Сониной в Московском музее современного искусства — изразцы и серию офортов на тему альтернативной истории (что произошло, если бы заговорщики не убили Павла I и он совместно с Наполеоном захватил, как намеревался, Британскую Индию). Также на стенде мы показываем двух наших молодых резидентов — петербуржцев Егора Воскресенского и Ивана Лебедева». Расширение «предложения» себя оправдало — галерея привлекала новых коллекционеров, а музей «Петергоф» заинтересовался изразцами Елены Самородовой-Сониной: интерес к экспонентам ярмарки со стороны музейных кураторов — вообще одна из особенностей 1703.
Некоторые галереи, например петербургские MYTH и галерея Марины Гисич, видят в ярмарке не только коммерческую, но и прежде всего имиджевую площадку. Показывая концептуальные или посвященные одному художнику стенды, они стремятся заинтриговать и запомниться, а не просто «продать со стены», тем самым окупив линейные расходы. Именно поэтому они готовы экспериментировать со сложным для восприятия искусством — инсталляцией или новыми медиа. О том, что эта стратегия работает, говорит продажа галереей Марины Гисич надувной скульптуры воронежского художника Ивана Горшкова (называлась сумма в 1 млн руб.). Удивленный автор заметил, что до этого момента никто не интересовался настолько сложной и неконвенциональной художественной формой, отдавая предпочтение типичным для него скульптурам из металла, но именно в Петербурге работа нашла своего коллекционера.
Третью стратегию демонстрируют галереи из региональных столиц — Самары и Нижнего Новгорода. Они используют ярмарку для собственной репрезентации и продвижения локальных авторов. Так, нижегородская галерея «9Б», среди резидентов которой есть и авторы из Санкт-Петербурга, сформировала свой стенд исключительно из нижегородцев. Нижегородская галерея FUTURO также пошла на рискованный эксперимент, представив абсолютного дебютанта (то есть художника, еще нигде никогда не выставлявшегося), вчерашнего студента института «База» Леонида Костина с внешне эффектной, но концептуально сложной работой, исследующей язык и формальный строй современной иконописи. А по признанию сотрудников самарской «Виктории» Виолетты Гришиной и Сергея Баландина (оба известны еще и как художники), у галереи нет чисто коммерческого KPI, наценка на произведения авторов составляет 5–10 тыс. руб. к цене художника и имеет цель окупить только командировочные расходы. «Раньше я думал, что художникам не хватает образования, поэтому мы открывали при галерее школу, — признается Баландин, — но потом пришло понимание, что художникам не хватает денег и нужен рынок, поэтому мы решили действовать и в этой парадигме тоже». Кстати, это более чем демократичное ценообразование одновременно с грамотным отбором («мы показываем доброе, гуманистичное, милое искусство») и позиционированием (галерея «Виктория» была одной из немногих на ярмарке, кто указал цены на этикетках к работам) принесло свои плоды — почти вся экспозиция стенда и даже вещи из «запасника» были проданы.
Работы и цены
Цены на работы стартовали с вполне демократичных 5 тыс. руб. и достигали (правда, в единичных случаях) 5 млн руб. Из ценного — ранние фотографические «артефакты» классика российского искусства Франсиско Инфанте (цикл «Игра жестов») в галерее «Пальто», которые были забронированы уже в первые часы работы ярмарки и полностью раскуплены к ее концу (часть работ ушла в известную корпоративную коллекцию). Носитель (в прямом смысле этого слова) галереи «Пальто» художник Александр Петрелли вообще приехал на 1703 с большими ожиданиями: за время участия у него сложилась пусть небольшая, но преданная клиентская база, а на прошлогодней ярмарке председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер приобрел всю экспозицию его мобильной галереи — совместную серию футболистов «Зенита» и Ольги Тобрелутс (причем куплена она была вместе со знаменитым тренчем). Ожидания оправдались: популярностью пользовались не только работы Инфанте (70 тыс. руб. за каждую), но и работы Ольги Тобрелутс (снова) и Даши Коноваловой (здесь цены начинались с 20 тыс. руб.).
На стенде уже упоминавшейся Веры Погодиной можно было найти по-настоящему музейные вещи — ранние, начала 90-х, работы Александра Виноградова и Владимира Дубосарского, по которым становилось очевидно, что именно каждый из авторов привнес в некогда звездный проект «Виноградов — Дубосарский». Работы стоили 1,5 млн руб. каждая — но, очевидно, приобретать в коллекцию нужно было обе.
На современные работы Дубосарского сделали ставку сразу несколько галеристов — диапазон цен составлял 2–3 млн руб. Галерея «Сабстанция» привезла дигитальную серию Аристарха Чернышева «Текущая трансформация» (350 тыс. руб. за работу) и его же «Бегущую строку» (1,5 млн руб.). «Сцена» показала живопись Андрея Гольдера (1,5 млн руб.), «Крокин галерея» — легенду 90-х Александра Мареева, графика которого стоила €2500–2700, и популярного у зрителей Константина Батынкова (живописные полотна от 90 тыс. руб.).
Цены на работы молодых художников (но не дебютантов) могли доходить до 200 тыс. руб. (в качестве примера приведем живопись нижегородского объединения Bomse). Покупателям нравится их яркая декоративность, и есть ожидания ценового роста работ. Среди потребителей этого сегмента много молодых. По мнению Алины Крюковой: «В Москве и Петербурге различается лишь возрастная публика, а молодежь похожа — если у них есть деньги и интерес к работе или художнику, они покупают, не торгуясь». Второй понятный в коммерческом измерении сегмент — работы общепризнанных классиков до €10 тыс. за произведение. По словам Сергея Попова, «все остальное покупается с напрягом, “своими” или очень решительными новыми коллекционерами».
Перспективы
Что ждет ярмарку? Ее организаторы говорят о том, что их главные усилия сегодня направлены на создание аудитории, не просто лояльной к событию, а проактивной и способной сделать свой вклад в развитие локального художественного рынка. Очевидно, за два года они продвинулись в этом направлении. «Главное отличие по сравнению с первыми редакциями ярмарки, на котором я хотела бы сделать акцент, заключается в информированности сообщества и, в первую очередь, бизнес-сообщества об этой ярмарке, — говорит Алина Крюкова. — Если в первый год о ярмарке не знал практически никто, на второй она уже была в повестке Санкт-Петербургского международного экономического форума, то в этом году о ярмарке знают многие, открытие 1703 и время ее работы известны деловым кругам, и мы видим их представителей на стендах».
Впрочем, выясняется, что, кроме коммерческого расширения, ярмарки (не только 1703, но и другие) обладают силой организации сообществ и содействуют укреплению нарождающихся художественных трендов. По словам Алексея Веселовского, основателя лаборатории экспериментальной печати ПиранезиLAB, которая тоже участвовала в ярмарке и представила печатную графику Ольги Чернышевой, именно ярмарки сделали заметным в художественной практике то, что он называет «печатное искусство»: «За последние пять лет сдвиг в восприятии печатного искусства произошел именно благодаря ярмаркам, а не усилиям отдельных авторов, кураторов, галеристов или выставкам. Все началось с небольших арт-маркетов, которые проводили сами художники и узкоспециальные проекты, которые показывали свою “бумажку” друг другу. Если до этого рисунок и печать были недооценены, то после получили популярность — галереи начали заниматься этим, вкладываться и продюсировать, в общем с бóльшим интересом смотреть на это искусство».
