Четыре взгляда на «Пчеловодство»
Архив музея «Гараж» и «Артгид» предлагают посмотреть на одну из первых официально разрешенных выставок художников-нонконформистов с четырех разных точек зрения. Речь идет о выставке, прошедшей в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ с 19 по 22 февраля 1975 года. Лапидарные записи коллекционера Леонида Талочкина дополняет подробная, но недобрая по тону рецензия, написанная главным редактором журнала «Творчество» Юрием Нехорошевым. Внешний взгляд на нонконформистов демонстрируют американские и шведские журналисты, заметки которых сохранились в архиве Талочкина.
Лист из архива коллекционера неофициального искусства Леонида Талочкина. Фрагмент. Архив Музея современного искусства «Гараж», фонд Леонида Талочкина
«Артгид» не раз обращался к истории «Бульдозерной выставки» — одному из ключевых событий в истории советского неофициального искусства. В сентябре 1974 года художники-нонконформисты, лишенные возможности показывать свои работы широкой публике, вышли на пустырь на окраине Москвы. Дальнейшие события хорошо известны: выставка была разгромлена властями (для этого использовались поливальные машины и бульдозеры), а некоторые участники арестованы (на несколько суток). Казалось, что это начало массированных репрессий по отношению к неофициальному искусству, но история повернулась совершенно по-другому. Скандал в западной прессе заставил власти отказаться от репрессивных планов и смягчить выставочную политику. Всего через две недели после «бульдозерного погрома» те же художники показывали свои работы на открытом для всех «Втором осеннем просмотре картин» в Измайловском парке. В феврале 1975 года художники адресовали министру культуры СССР Петру Демичеву письмо, где аргументировали необходимость организации «всесоюзной» выставки, то есть выставки, в которой могли бы принять участие художники со всего Советского Союза, работающие вне соцреалистической парадигмы. Однако ответа на письмо не последовало. Параллельно с этим в Москве шла подготовка к выставке живописи в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ.
Из записных книжек коллекционера Леонида Талочкина
15 сентября 1974 года должен был состояться «Первый осенний просмотр картин на открытом воздухе» на пустыре в Беляево-Богородском на пересечении улиц Профсоюзной и Островитянова, на опушке Битцевского лесопарка. Но вместо него произошла недоброй памяти «Бульдозерная выставка», а точнее бульдозерный погром. Художники и зрители, среди которых было много иностранных дипломатов и корреспондентов, были разогнаны переодетой в штатское милицией с помощью бульдозеров и поливальных машин. Было задержано и доставлено в милицию большое, не поддающееся учету количество художников и зрителей. Шесть из них было арестовано на несколько дней (художники отец и сын Рабины, …, Эльская, фотограф Сычев). Первым задержанным оказался Герой Советского Союза художник Алексей Тяпушкин. Это событие вызвало большой резонанс в мире. На следующий день последовали протесты нескольких посольств, сотрудников которых била переодетая в штатское милиция. Большинство западных газет в течение нескольких дней публиковали материалы об этом событии. В результате все арестованные были отпущены, а 29 сентября 1974 года в лесопарке Измайлово состоялся «Второй осенний просмотр картин на открытом воздухе». Просмотр был разрешен исполкомом Моссовета. Это было очень красочное зрелище. Разгар бабьего лета, солнце, +25, празднично одетые люди, импровизированные пикники здесь на зеленой траве и очень много громадных собак весьма внушительного вида. В этот день в Измайловском лесопарке побывали все крупные собаки дип- и коркорпуса. Но перестраховка в этот день была уже излишней: милиции было мало, и вся она была в форме и предельно вежлива, чтобы не сказать предупредительна. Забирали они только пьяных да и то только зрителей. И отведя за кустики, отпускали подобру-поздорову.
Единственное, на что пошла наша администрация, но это уже была мелкая гадость: ни на одной бензоколонке до 16 часов нельзя было купить высокооктановый бензин для дипломатических машин.
В 16 часов праздник окончился, художники быстро свернули свои работы и разошлись по домам. Начались будни, а с ними неприятности на работе и вызовы в психдиспансер и в милицию по поводу трудоустройства и тунеядства. Но помимо расправы за поражение начальство начало думать и о том, как заорганизовать и поставить под контроль взявшихся «неизвестно откуда» и столь мощно заявивших о своем существовании художников. Поскольку Союз художников открестился от них, заявив, что он таких не знает и знать не хочет, то обратились к городскому профсоюзному комитету художников-книжных графиков, тем более что кое-кто из художников, участвовавших в «битвах» сентября, был уже членом этой организации.
Первый пробный шар был пущен в ноябре 1974 года на ежегодной отчетной выставке Горкома, которая в этот раз проводилась в ЦДРИ (Центральный дом работников искусств. — Артгид). В экспозицию были включены живописные работы шести художников: Рабина, Немухина, Плавинского, Мастерковой, Кандаурова и неизвестно почему появившегося в этой компании Ждана.
А в феврале 1975 года в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ состоялась «Выставка живописи», ныне известная как выставка «Пчеловодство». Здесь были экспонированы работы двадцати художников. Несмотря на морозы люди стояли по три часа в очереди, чтобы посмотреть картины. Люди шли смотреть что было «запрещено всегда». Здесь же впервые проявились конфронтационные настроения между группировками и отдельными художниками.
<…> Выставочный комитет из участников не допустил к участию Комара с Меламидом, так как не понял их работы «Цвет — великая сила». Группа «Сретенского бульвара» Кабаков, Булатов, Пивоваров, Янкилевский, Штейнберг в последний вечер перед завозом на ВДНХ работ отказались от участия в выставке, чем поставили ее под угрозу срыва, так как им предоставлялась ровно половина экспозиционного места. Правда, в этот же вечер последние двое переменили свое решение, так как являлись членами Горкома графиков. Но трое первых свое решение не собирались менять, а на замену оставалось слишком мало времени. Этим объясняется участие в выставке двух активистов Горкома — Дробницкого, Снегура.
Выставка «Пчеловодство» не решила никаких проблем. Всем участникам был обещан прием в члены Горкома, и они успокоились, а большинство в этом и не нуждалось. Но за боротом выставки осталась основная масса художников. Кинув кость, начальство, видимо, решило на этом успокоиться. Попытки вести переговоры с главным управлением культуры о проведении «Всесоюзной выставки» наталкивались на стандартное «ни да, ни нет». Поэтому было принято решение провести серию квартирных выставок под названием «Предварительные просмотры к Всесоюзной выставке».
Юрий Нехорошев. Авангард мещанства. Газета «Вечерняя Москва», 10 марта 1975 года
В одном из павильонов ВДНХ профсоюз художников-графиков организовал просмотр работ двадцати художников, которые называют себя «авангардистами».
Сам факт предоставления павильона свидетельствует о большом внимании, которое оказывается у нас художественному творчеству. Ведь кроме этой «микровыставки» (семьдесят работ), в столице работали и работают десятки других экспозиций, демонстрирующие сотни произведений профессионалов и любителей. Но почему именно эта выставка привлекла столь пристальное внимание прессы капиталистических стран?
Прежде чем ответить на вопрос, давайте вспомним некоторые самые «гвоздевые» ее экспонаты.
Вот картина «Слово» Д. Плавинского — расчерченная на квадраты плоскость, как это делается для ребуса, и в каждой клетке — буквы. Они складываются в строчки — читаем: «Слово». Э. Штейнберг и А. Тяпушкин показали цветовые пятна; А. Мастеркова нарисовала полосы и круги с цифрами; А. Юликов — потоки разноокрашенных полос…
Кроме беспредметных сочинений есть и предметные. Вот девица несет кулич с горящей свечой, а вот дамы, одетые в кринолины, о чем-то мечтают (работы А. Харламова); вот нагромождение самых разных предметов — книга, череп, монеты, каменный свод, хамелеон, весы («Романтический натюрморт» того же Д. Плавинского).
На выставке демонстрировались и нарочито примитивно нарисованные портреты (В. Яковлев); картина, изображающая распластанную шкуру, сквозь которую просвечивают игральные карты (В. Немухин); сюжеты мистического склада, — к примеру, летящая над морем многопудовая гиря, а в ее разрезе — страждущий лик великомученика (Э. Дробницкий); бегущие в ужасе толпы людей (П. Беленок)…
Не обошлось и без пошлостей. О. Рабин демонстрировал «Рубашку» — бредово-эротическое изображение женских форм; «Авиценна» О. Кандаурова — вставленные живот в живот женские торсы, образующие в целом некое подобие обнаженной фигуры с лицом...
Слух о «необыкновенности» искусства «авангардистов» и привлек к выставке наше внимание. В самом деле, такое встретишь не часто.
Ну, а теперь вопрос следующий: надо ли подобное показывать? Ведь каждый волен в свободное время заниматься своим «хобби», но вовсе не обязательно личные прихоти делать достоянием гласности. Уже три раза «авангардисты» демонстрировали свои создания — в Измайловском парке, в Центральном Доме работников искусств и вот теперь — на Выставке достижений народного хозяйства.
Показывать, по-моему, надо, хотя, может быть, и не столь часто. Пусть широкая публика сама удостоверится в истинной сути тех, кто считает себя «авангардистом», — это во-первых. А во-вторых, эти выставки дают повод поговорить о сути «авангардного» творчества, показанного достаточно широко.
Общеизвестно: авангардом называется передовая, ведущая часть общества или класса; авангардисты — значит, новаторы, первооткрыватели. Что же новаторского видим мы на этот раз? Большинство работ — лишь рабское повторение (мягко выражаясь) тех открытий или экспериментов формального порядка, которые были за последние 75–80 лет в русском и европейском искусстве. Это мое утверждение легко проверить: возьмите альбомы, полистайте, и вы увидите, что нынешние «авангардисты» заимствуют все, что попадается им на глаза. Здесь и «Мир искусства», и абстрактный импрессионизм, сюрреализм и экспрессионизм, начало «поп-арта» и «новая вещественность», «наивные» и «кинетисты» — словом, с миру по нитке — «авангардисту» рубашка.
Известно, что повторение — мать учения, но известно также, что повторение в искусстве — смертельный враг творчества. Хорош авангард, плетущийся в обозе истории!
Быть новатором-реалистом не так-то просто. Поначалу надо овладеть мастерством, а это значит — потратить десять-пятнадцать лет на занятия рисунком, живописью, лепкой. А случается и так: сколько ни учись, учение впрок не идет. Рисуешь обнаженную модель, а все видят, что неумело: пишешь пейзаж, а очевидно — колорита не чувствуешь. Как тут быть?
И вот изобретается прием. Если полуграмотно нарисованный торс обнаженной женщины поместить на фоне пейзажа, тоже плохо написанного, но этакого «посконно-русского», ну, скажем, покосившихся изб, — совершается вроде бы чудо. Появляется некий туманный подтекст. А можно и так — нарисовать куклу на фоне ветхой деревенской улицы, дохлую курицу перед скособочившимся особнячком, дать всему этому соответствующие многозначительные названия — и получайте: картины О. Рабина «Пьяная кукла», «Курица в деревне Прилуки»…
Казалось бы, если все авторы разные — одни заимствуют у «Мира искусства», другие — у сюрреалистов и т. д., то что же их объединяет? Их объединяет нежелание замечать положительные тенденции развития нашей жизни, откровенное пренебрежение ко всему, кроме собственного «я».
Советская современность, ее активный созидательный пафос, романтика будней и торжество трудовых побед «авангардистами» не замечается. А если они и обращаются к дням нынешним, то с единственной целью — заявить о своем отчуждении от общепринятых норм и категорий. Жизнь видится ими как бы в кривом зеркале, они воспринимают ее как нечто сумеречное и безысходное. Не за эти ли «мировоззренческие качества» столь восторженно приветствуют их буржуазные комментаторы?
Ну, а в чем же причина возникновения «авангарда»? По-моему, не следует относить ее только за счет западных влияний. Подобная «общность интересов» имеет определенную почву. Если истинный художественный поиск — всегда открытие новых сторон жизни, новых характеров, то «авангардисты», как ни парадоксально, плетутся в хвосте, цепляются за все самое ущербное и отжившее, что когда-либо было в искусстве.
Истинный художник-новатор может обратить свое внимание и на недостатки, существующие в жизни. Но и в этом случае, обличая пороки, он делает это не злорадствуя, а во имя утверждения прогрессивных идеалов. «Авангард» захлебывается в пене мещанского брюзжания.
Вот почему его искусство обречено на прозябание, как растение в подвале без солнца и чистого воздуха.
Истинный талант всегда оригинален. Он открывает людям красоту новых сторон жизни, характеров, даже если обращается к темам историческим. Каждый талант двигает эстетическое познание человечества вперед. О художественной ценности творческих поисков очень точно сказал С. Эйзенштейн: «Диалектика произведения искусства строится… на том, что в нем происходит одновременно двойственный процесс: стремительное прогрессивное вознесение по линии высших идейных ступеней сознания и одновременно же проникновение через строение формы в слои самого глубинного чувственного мышления».
О каких же сторонах «прогрессивного вознесения» можно говорить, созерцая работы вышеназванного «авангарда», какие новые художественные формы могут открыть те, кто представляет собой лишь эхо отшумевших течений века, кто прячется в скорлупу мещанства, раздраженно брюзжащего, созерцающего события сквозь черные очки скептицизма?
Суть подобного рукоделия от искусства давно уже ясно и исчерпывающе определил М. Горький: «Что им делать в битве жизни? И вот мы видим, как они тревожно и жалко прячутся от нее, кто куда может — в темные уголки мистицизма, в красивенькие беседки эстетики, построенные ими на скорую руку из краденного материала; печально и безнадежно бродят в лабиринтах метафизики и снова возвращаются на узкие, засоренные хламом вековой лжи тропинки религии, всюду внося с собою клейкую пошлость, истерические стоны души, полной мелкого страха, свою бездарность, свое нахальство, и все, до чего они касаются, они осыпают градом красивеньких, но пустых и холодных слов, звенящих фальшиво и жалобно…»
Точнее о содержании выставок, которые были показаны, сказать невозможно.
Дуглас Дэвис, Альфред Френдли-младший. Бунтари в СССР. Журнал Newsweek, 3 марта 1975 года
В Советском Союзе очередной кризис современного искусства. Случился он в павильоне «Пчеловодство» на территории крупной московской ярмарки. Внутри крошечного павильона, из которого на улицу струились многолюдные очереди, разместились 74 полотна двадцати московских художников, семнадцать из которых — полуабстрактные «модернисты», выступающие против принятых канонов соцреализма. «Мы всего лишь трутни, — говорит Оскар Рабин, 49-летний автор мрачных экспрессионистских пейзажей и неформальный лидер модернистов. — Но остальные наконец-то могут отведать нашего меда».
Выставку с трудом можно назвать первоклассной. Однако ее ценность как события бесспорна: после долгих лет пренебрежения и гонений со стороны власти диссиденты получили возможность выставляться под «официальной» эгидой, в помещении, на протяжении целых семи дней. «Нам впервые удалось представить свои произведения в качестве группы, а не в рамках индивидуальной квартирной выставки, — говорит 50-летний Владимир Немухин, рисующий элегантные, искусно окрашенные вариации на тему игральных карт. Тем не менее все участники этого показа смотрят в будущее с осторожностью. Как выразилась Лидия Мастеркова, хрупкая и опытная создательница приглушенных абстракций: «Нам остается только надеяться».
Под этой спокойной, несколько загадочной поверхностью скрывается эмоциональная, крайне политическая история, уходящая корнями к первой несанкционированной уличной выставке диссидентского искусства, которую представители власти сровняли с землей бульдозерами. С тех пор власть вступила с диссидентами в переговоры, чтобы, с одной стороны, показать их искусство, с другой — смягчить последствия сентябрьского фиаско как внутри страны, так и за ее пределами. Модернисты, возраст и стилистика которых сильно варьируются (от сюрреализма до абстракции и поп-арта), спорили между собой, как им лучше на это ответить. Некоторые отказались от участия. Один из них, Александр Глезер, эмигрировал на Запад. В конце концов на участие согласились семнадцать художников под крылом полуофициального Объединенного городского комитета художников-графиков, руководитель которого, Владимир Ащеулов, радостно пообещал проводить больше подобных мероприятий: «Это начало большого влияния, которое мы будем оказывать от имени этой и других групп».
В этом с ним согласились далеко не все. Самым прямолинейным был Александр Меламид, 29, поп-концептуалист, работы которого (часто созданные в соавторстве с Виталием Комаром) выглядят более авантюрно, чем большинство бледных абстракций в этом улье. «Это трагедия, — заявил он на открытой пресс-конференции. — Посмотрите, здесь нет ни острых углов, ни ярких цветов». «Мы должны показать россиянам, что у нас есть движение современного искусства, — добавляет художник Михаил Одноралов. — Все, что представлено в этом павильоне, — не более чем фасад современности». Меламид и другие также отметили, что в день открытия павильона на ВДНХ милиция закрыла московскую квартирную выставку художников из Ленинграда.
Тем не менее тот факт, что члены группы Рабина были официально признаны, невзирая на решительно антиреалистическую стилистику их работ, стало для советского искусства важным первым шагом к диверсификации. Художники вроде Меламида, Ильи Кабакова, автора остроумных концептуальных полотен, или яркого ленинградского абстракциониста Евгения Рухина представляют собой круг настоящих талантов, который пришел в движение. Когда они обретут известность, русский модернизм утвердится у себя на родине и за рубежом как жизненно важный эстетический факт современной советской жизни.
Диза Хостад. В Москве закрыта частная художественная выставка. Фрагмент. Газета Dagens Nyheter, 21 февраля 1975 года
<…> Выставка на ВДНХ, о которой DN уже сообщало в среду, — это маневр властей, чтобы «показать загранице, что можно проводить такие выставки». Но на самом деле цель состоит в том, чтобы разделить художников и ослабить их. Таково мнение группы художников, выступивших в четверг перед западной прессой.
Работы этих художников были отклонены отборочной комиссией выставки на ВДНХ. Но сами они вместе с некоторыми другими подали заявку властям на проведение ярмарки произведений искусства. Она будет напоминать прошедшую прошлой осенью выставку в Измайловском парке, проведенную после того, как первую выставку разогнали из водометов (имеется в виду разгон «Бульдозерной выставки». — Артгид). Эта вторая выставка — в Измайловском парке — была полностью открытой: выставляться мог любой желающий.
Эти художники хотят того же: никто никому не будет мешать показывать свои произведения, если они не попадают под ограничения законов Советского Союза, согласно которым нельзя показывать искусство антисоветской направленности или порнографию.
Как подчеркнули художники, они рады, что их коллеги на ВДНХ имеют возможность показать публике свои работы. Но это не значит, что власть стала терпимее относиться к подобному искусству. Скорее выставившиеся на ВДНХ художники используются властями для создания иллюзии подобной толерантности.
Эта выставка — аналог валютного салона в стиле Евтушенко, черной икры и московской синагоги, то есть советская пикантность.
Но группа несогласных художников хочет совсем другого, а именно того, чтобы не только московские художники, но и их коллеги из других городов могли получить площадку в Москве и имели бы право показывать на ней то, что они сами считают нужным.
«Москва с ее восьмимиллионным населением может себе это позволить», — утверждают они, надеясь на руководство Москвы и на нового министра культуры Петра Демичева.
Советский модернизм
Александр Меламид, работа которого была отвергнута художниками, входившими в отборочную комиссию выставки на ВДНХ, считает, что те, кто принял участие в этой выставке, представляют определенный вид искусства. Именно он начинает идентифицироваться в мире как «советский модернизм» — немного абстракции, немного сюрреализма и т. д.
Но тем, кто сегодня выставляется на ВДНХ, уже сорок лет и больше. И их идеалы сформированы определенной эпохой. Однако есть и другое советское искусство, которое не похоже на это и которое тоже нужно показать, заявил художник.
