Иконография Маяковского: опыт комплементарной критики

Научный редактор серии Avant-Garde издательства Европейского университета Андрей Россомахин рецензирует книгу «Маяковский глазами современников. Каталог материалов из фондов Государственного музея В. В. Маяковского» (М., 2018).

Слева: Вера Шехтель. Владимир Маяковский. 1913. Бумага, карандаш, акварель. Государственный музей В.В. Маяковского, Москва. В центре: Маяковский глазами современников. Каталог материалов из фондов Государственного музея В.В. Маяковского / Сост. Е.Ю. Иньшакова, Н.А. Качур, Е.А. Снегирёва; дизайн Т.А. Сафроновой. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2018. Обложка. Справа: Евгений Славинский. Кадр из кинофильма «Не для денег родившийся». Владимир Маяковский в роли Ивана Нова. 1918. Москва. Желатино-серебряный отпечаток. Государственный музей В.В. Маяковского, Москва

Государственный музей В.В. Маяковского (ГММ) полгода назад издал впечатляющий фолиант с эффектным дизайном и прагматичной структурой: «Маяковский глазами современников. Каталог материалов из фондов Государственного музея В. В. Маяковского» (Сост. Е. Ю. Иньшакова, Н. А. Качур, Е. А. Снегирёва; дизайн Т.А. Сафроновой. М., 2018). Этот каталог содержит важнейший иконографический материал — почти все фотоизображения Маяковского (338 фотоснимков из коллекции ГММ), а также 106 графических и живописных портретов поэта, созданных художниками-современниками: 41 прижизненный портрет (среди них 15 карикатур) и 65 посмертных портретов (созданных 24 художниками в 1930–1960-е годы, за исключением четырех поздних портретов 1970–1980-х годов). Всего в каталог вошли 444 изображения поэта.

За шесть советских десятилетий огосударствленный Маяковский, миллионами тиражей которого можно было бы вымостить дорогу до Луны, не дождался ни адекватной биографии, ни бесцензурного собрания сочинений, ни даже полной библиографии, ни каталога-резоне своих работ, ни сколько-нибудь представительного свода прижизненных и посмертных иконографических материалов (графика, живопись, скульптура, филателия и т. п.). И это при том, что «маяковедение» было магистральной отраслью в СССР: библиографический перечень публикаций о Маяковском занимает 4 тома объемом 1700 страниц^[1].

Появление рецензируемого каталога трудно переоценить, ведь за долгие десятилетия, прошедшие с момента государственной канонизации Маяковского в 1935 году, появлялись лишь официозно-пропагандистские издания с очень ограниченным количеством его изображений^[2]. И это при том, что по стране ходили миллиардные (!) тиражи всевозможнейших изображений поэта; при том, что число памятников и барельефов ему с трудом поддаются учету. Исключением из иконографического официоза следует признать лишь книгу Л.Ф. Волкова-Ланнита (1981), в силу обстоятельств не свободную от (само)цензуры^[3]. Также следует отметить первый опыт каталога фотоизображений Маяковского, подготовленный ГММ восемь лет назад^[4], — существенно исправленный и дополненный в рецензируемом издании.

Слева: Давид Бурлюк. Портрет Маяковского в цилиндре и полосатой кофте на фронтисписе трагедии «Владимир Маяковский» (М., 1914). Справа: Кирилл Зданевич. Портрет Маяковского с книгой «Для голоса» в руках. Иллюстрация из кники «Что ни страница, — то слон, то львица» (Тифлис, 1928). Отметим стихотворный каламбур, визуализированный художником: поэт сопоставляется со львом — ключевой фигурой в объединении «ЛЕФ»

Каталог ГММ представляет собой беспрецедентный по объему корпус изображений Маяковского. Некоторые из них впервые введены в оборот. Фотографии, живопись и графика располагаются вперемешку, по сквозному хронологическому принципу; разделы с 1893 по 1930 год открываются краткой биохроникой — последовательным перечислением ключевых событий, произошедших в жизни поэта в течение соответствующего года. Многие изображения сопровождаются фрагментами из воспоминаний современников. Завершает том именной указатель фотографов и художников.

Итак, каталог ГММ заполняет одну из зияющих лакун, позволяя точнее документировать и реконструировать жизнь и посмертную судьбу Маяковского. Кроме того, этот визуальный ряд дает богатую почву для широких культурологических наблюдений.

Кукрыниксы. Шарж на лефовцев: изображены Осип Брик, Николай Асеев, Семен Кирсанов и Владимир Маяковский. 1927–1928. Бумага, акварель, тушь. Государственный музей В.В. Маяковского, Москва

Вместе с тем, если оценивать каталог по «гамбургскому счету», следует указать на целый ряд проблем и недостатков издания.

1. Прежде всего нужно отметить, что если фотомассив тяготеет к полноте, то живописные и графические портреты представлены далеко не в полном объеме — даже если принять во внимание, что составители были ограничены только фондами ГММ. Собственно, в каталоге никак не артикулированы сами принципы отбора портретов (если таковые были). К сожалению, составители полностью проигнорировали даже портреты Маяковского, помещенные в его прижизненных книгах: эти знаковые портреты, создававшиеся соратниками поэта и доступные читателям-современникам, было бы очень важно включить в каталог. Среди таких лакун работы Владимира Бурлюка и Льва Жегина (Шехтеля) 1913 года, четыре портрета работы Давида Бурлюка (1913–1914 и 1925 годов), рисунок Михаила Ларионова (1923), два фотомонтажа Александра Родченко (1926), рисунок Кирилла Зданевича (1927/1928).

За рамками каталога остались также портреты, созданные Е. Кругликовой, Г. Геллертом, И. Терентьевым, И. Клюном, С. Кирсановым, Д. Моором и рядом других художников-современников; отсутствуют и многочисленные автошаржи — хотя их наличие анонсировано в предисловиях (с. 7 и 18).

Таким образом, нужно констатировать, что задача полного свода даже одних только прижизненных изображений Маяковского все еще далека от реализации. Что касается 15 карикатур, включенных в том, — это очень небольшая часть его обширной сатирической иконографии. К сожалению, в каталоге не указаны те журналы и газеты, в которых были напечатаны карикатуры. В некоторых случаях привлечение такой информации позволило бы существенно уточнить датировку этих сатирических портретов. Например, карикатуру Кукрыниксов (№ 258) следует датировать не «1920-е», а вполне определенно, поскольку рисунок является фрагментом «комикса» «Баллада о ЛЕФе», созданного к уходу Маяковского из ЛЕФа и опубликованного в журнале «Смехач» (1928, № 43, ноябрь).

Кукрыниксы. Шарж на Владимира Маяковского и Семена Кирсанова. 1928. Бумага, тушь. Государственный музей В.В. Маяковского, Москва. Рисунок был использован в карикатуре «Баллада о ЛЕФе», напечатанной в журнале «Смехач» (1928. № 43)

2. Свод из 338 фотоснимков Маяковского дает ценнейшую визуальную панораму, хронику его жизни. Зададимся вопросом: такой объем фотографий — много это или мало? Учитывая широчайшую деятельность, а также всероссийские и международные контакты поэта — кажется, что в объектив фотокамеры он попадал не так уж и часто. Отмечу, что нет ни одной фотографии за 1916, 1917 и 1921 годы; на сегодняшний день выявлены только три фотоснимка за 1919 год и только один за 1920 год.

Но если мы сопоставим количество фотоснимков Маяковского с количеством фотографий многих его выдающихся современников, то поймем, что указанный фотокорпус колоссален: так, например, до нас дошло всего лишь чуть более 40 фотографий Велимира Хлебникова и столько же Осипа Мандельштама (причем многие из них — младенческие и детские фотопортреты). По количеству фотоизображений Маяковский, как ни странно, почти не уступает даже Ленину, который зафиксирован в 396 снимках (не считая кадров кинохроники), из которых опубликованы были лишь 343 снимка^[5].

К сожалению, подготовленный ГММ фотокаталог неполон — в нем отражены не все фотоизображения Маяковского, а лишь те, что числятся в фондах музея (вероятно, это около 95% от всего числа выявленных фотоизображений поэта). При этом нигде не дан список отсутствующих фотографий (хотя академические нормы требуют четко оговорить все лакуны в коллекции, близкой к полноте)^[6]. Трудно понять, что мешает музею сделать репродукции отсутствующих фото (копию с книги, скан из интернета, фото из архива), и, зарегистрировав копию в своих фондах, включить в каталог. Если же нынешние российские «основы музейного дела» таковы, что копию нельзя признать «культурной ценностью» и «принять на учет», — то что мешает опубликовать подобные лакуны без инвентарного номера?

Александр Родченко. Быт («И это стоит столетья...»). Фотомонтаж № 4 к поэме Владимира Маяковского «Про это».  1923. Государственный музей В.В. Маяковского, Москва

Отмечу попутно, что в фондах ГММ далеко не все фотоснимки представлены в оригиналах — наряду с ними представлены и поздние репродукции, и пересъемки, и так называемые «высъемки» с оригиналов. Сложно понять, сколько в фондах Музея оригинальных фото (сюжетов), а сколько поздних репродукций и пересъемок/«высъемок» с оригиналов.

Итак, суть сказанного можно сформулировать коротко: узко-музейный («фондовый») подход неверен и непродуктивен в силу своей очевидной ограниченности^[7]. Ведь если даже главнейшая институция — музей, 80 лет аккумулирующий всю информацию о поэте, — не ставит задачи создания полного фотокаталога-резоне, то кто же тогда вообще способен поставить такую задачу и реализовать ее?

Владимир Маяковский и Лиля Брик. 1918. Фотография, отретушированная в 1960-е. Впервые ее фейковость была наглядно продемонстрирована в мемуарах В. Катаняна

3. Еще несколько замечаний. Фотографии, сохранившиеся только в виде газетных репродукций, имеет смысл воспроизводить в контексте газетной полосы и со всеми аутентичными сопроводительными подписями/текстами.

Некоторые фотографии обрезаны, что не всегда оговорено. Например, фотография Маяковского в редакции свердловской газеты «Уральский рабочий» в 1928 году (№ 292) — на ней обрезаны портреты трех вождей над головой поэта: Сталина, Бухарина и, вероятно, Зиновьева или Рыкова). Обрезан фотоснимок работы Б. Игнатовича 1928 года (№ 297; ср. также № 303 и 304). Фотография № 270 является фрагментом фотографии № 269 (Маяковский во дворе советского полпредства в Варшаве; 1927); при этом, вопреки каталожной подписи, полпред П.Л. Войков не может быть автором фотофрагмента, коль скоро он сам присутствует на исходном неоткадрированном снимке.

4. Факты значительной ретуши было бы важно акцентировать при описании фотоснимков — ибо для неподготовленного зрителя они неочевидны. Например, фотопортрет № 323, где Маяковскому неуклюже пририсована кисть руки и рукав пиджака (исходное фото — парный портрет с Мейерхольдом, снятый А. Темериным 28 декабря 1928 года, см. № 322). Проблематичен статус единственной фотографии Маяковского в военной форме (вероятно, это конец 1915 года; см. № 65) — высказывалось мнение, что это авторский фотомонтаж, то есть, огрубляя, фейк. Специфический статус и дискуссионность этого фотопортрета было бы уместно оговорить в сопроводительном тексте.

Владимир Маяковский в военной форме. Ноябрь 1915 — начало 1916 (?). Предположительно фотомонтаж

Интересно, что в том же 1915 году Маяковский подклеил голову художника Ивана Пуни к коллективному фотоснимку в мастерской Николая Кульбина^[8] (снимок был напечатан в «Синем журнале» (1915, № 12, 21 марта) под названием «Пасха у футуристов»; в журнальной подписи к снимку Иван Пуни указан как реально присутствующий в кадре).

Страница из «Синего журнала» (1915, № 12, 21 марта. С. 7). Подпись: «Группа петроградских футуристов в мастерской художника Николая Кульбина. Сидят: Николай Кульбин, Ольга Розанова, композитор Артур Лурье и художник Василий Каменский. Стоят: художник И.А. Пуни (устроитель выставки Трамвай В) и поэт В. Маяковский; в руке у него портрет художника Якулова»

5. Не всегда следует доверять датировкам, проставленным художниками (либо их наследниками) на портретах. Тем более что в условиях государственной канонизации и даже госзаказа к юбилейным датам^[9] художники могли выдавать желаемое за действительное — ведь статус (и закупочная цена) «прижизненного портрета» и «рисунка с натуры» вне всякого сомнения были выше поздних изображений по памяти и/или с фотографий. Например, портрет работы Федора Платова датирован 1928 годом, но со всей очевидностью сделан со знаменитой фотографии Абрама Штеренберга на выставке «20 лет работы» 1930 года (ср. кат. № 307 и 375). Другими словами, портрет работы Платова явно не прижизненный, — не исключено, что он был создан много позже, в 1950–1960-е годы.

Можно заподозрить некорректность датировок и в нескольких графических портретах работы Амшея Нюренберга, и в рисунке Анатолия Яр-Кравченко — портрет Маяковского датирован 1929 годом (художнику в этом году всего 18 лет), но с большой степенью вероятности портрет сделан много позже, к тому же он явно сделан с фотографии 1922 года (ср. № 365 и № 112).

Вызывает сомнения и датировка портрета работы Юрия Анненкова. Известно, что лукавый художник неоднократно манипулировал датами, — в частности, выдавая за прижизненные портреты Ленина и Троцкого, созданные им в 1950–1960-е годы.

Юрий Анненков. Портрет В.В. Маяковского. 1924 (датировка автора)

Выдающийся специалист по творчеству Анненкова, Ирина Владимировна Обухова-Зелиньска, недавно ушедшая от нас, подтвердила обоснованность сомнений в датировке: «С датировкой портрета [Маяковского] до сих пор не все ясно. Об истории его создания Анненков ничего не сообщает. Очень маловероятно, что Маяковский ему позировал. В парижском архиве Анненкова сохранилось несколько вариантов портрета — ни один из них не датирован. Самое раннее из известных к настоящему времени его воспроизведений, точнее, одного из его вариантов, исполненного тушью, обнаружилось в статье В. Водовозова, опубликованной в парижском просоветском журнале “Земля” в 1946 году. К тому времени Маяковский уже давно был признан “талантливейшим поэтом нашей советской эпохи” и в период максимального советского влияния во Франции его портрет пришелся очень кстати. Настолько кстати, что трудно отделаться от подозрения, что тогда же он и был выполнен, — возможно, что и по заказу. В 1958 году Анненков поместил вариант рисунка в карандаше на фронтисписе сборника парижских стихов Маяковского, для которого не только сам перевел их на французский язык, но и написал обширное эссе^[10]. С тех пор этот рисунок довольно часто фигурировал в эмигрантских и французских изданиях»^[11]. Добавлю, что в России этот эффектный портрет стал широко известен по мемуарной книге Анненкова «Дневник моих встреч» (Нью-Йорк, 1966), которая после 1990 года многократно переиздавалась в нашей стране. Портрет весьма сильно схож с двумя фотографиями Маяковского (1924 и 1929 годов), что тоже наводит на размышления.

Примеры поздней тотальной ретуши и кадрирования. Исходный снимок был сделан 9 июля 1929 года на «Дне книги» в Октябрьских красноармейских лагерях

Завершая этот краткий разбор, подчеркну, что все высказанные критические замечания не отменяют главного: собиранию и изучению иконографии поэта наконец-то дан мощный импульс. В целом каталог дает ценный материал для, как минимум, десятка возможных тем и исследований. Среди них — проблема фальсификации (цензуры), ретуши, кадрирования изображений; самопрезентации Маяковского в публикуемых им портретах (в том числе на обложках и фронтисписах своих книг); создание посмертного канона и востребованность (и трансформации) тех или иных прижизненных изображений. Эт цэтера.