Новые заповеди куратора
Кураторы появились на горизонте художественной жизни относительно недавно. Кто-то скажет, что первым куратором стал Харальд Зееман, который в 60-х годах прошлого века сформировал целый арсенал кураторских приемов и стал ролевой моделью для нескольких поколений специалистов. Кто-то вспомнит более ранних его коллег: например, искусствоведов Роджера Фрая или Александра Дорнера. Кто бы ни был «первым куратором», у профессии за неполные сто лет существования сформировались свои принципы и истины. О них «Артгиду» рассказал Алексей Масляев, куратор ММОМА и программы «Практики кураторства» в Московской школе современного искусства (МШСИ).
Даг Эрик Элгин. Конечная точка модернизма. 2020. Инсталляция в Музее Вигеланда, Осло. Фото: Vegard Kleven. Источник: mynewsdesk.com
1. Универсальных формул поведения не существует (особенно в отношениях с художниками). Отношения — одна из важнейших составляющих работы куратора. Например, Виктор Мизиано много рассуждал о готовности куратора инвестировать свои силы и время в социальные связи, в общение, в том числе и с художниками. Однако как конкретно вести себя с тем или иным художником, ответить не сможет никто. Любая коммуникация упирается в частности, мелкие детали, личные привязанности или обоюдный интерес друг к другу. Именно поэтому нет универсальной формулы отношений, которой все могли бы следовать. Оспаривать взгляды и позицию художника или соглашаться с ними, стремиться к дружеской симпатии и поддерживать ее или, наоборот, сохранять формальный порядок отношений — все эти моменты куратор проясняет ситуативно, в зависимости от конкретного человека. Поэтому сценариев взаимодействия множество и диалог, возникающий между художником и куратором, всегда уникален. Даже если за их плечами не один совместный проект. Разнообразие стратегий поведения и типов коммуникации мы и стремимся продемонстрировать в рамках программы «Практики кураторства» в Московской школе современного искусства (МШСИ).
2. Определите границы. От проекта к проекту куратору приходится заново определять, где заканчивается его воля, а где начинается воля художника. Дело в том, что куратор и художник осваивают одно и то же пространство, но подходят к нему с разных сторон. А их инструментарии разительно различаются. Куратор — не художник. У него есть свой язык и своя поэтика. Он в некотором смысле всегда находится позади художника, и его задача — сделать так, чтобы художник мог говорить бесконечно долго, столь долго, сколько ему захочется.
3. Насмотренность и начитанность — это еще не всё. Потрясающая насмотренность и начитанность не раскрывают в полной мере кураторский потенциал. Скорее, это инструментарий, визуальный лексикон, который постоянно пополняется. Из прочитанного и увиденного складывается кругозор, намечающий, однако не определяющий контуры кураторских высказываний. Он выступает необходимым, но не достаточным условием профессиональной состоятельности. Ведь если мы приписываем кураторству такое качество, как новаторство, то не можем сводить его к подражательству или заимствованию уже существующих методов. Кураторская практика всегда строится на сомнении в традиционном акте репрезентации: куратору не дает покоя вопрос о том, как могут быть показаны и должны быть выставлены различные формы искусства.
В программе МШСИ «Практики кураторства» на эти вопросы отвечают в трех фундаментальных блоках. Первый — теория и история искусства и кураторства. Второй — критическое мышление и методология кураторского исследования. И наконец, третий блок — практика, включающая в себя широкий диапазон навыков от подготовки презентации до составления технического задания и фандрайзинга.
4. У каждого куратора свой почерк. Вспомните несколько кураторов, и вы обнаружите, насколько у всех разные характеры и методы, которыми они руководствуются в работе. Куратор-активист, куратор-исследователь, куратор-перформер, куратор-знаток, куратор-архивист… Кому-то важен последовательный, тяготеющий к академическому подход, когда куратор проводит исследование, систематизирует материалы и предлагает выстроенную, четко сформулированную концепцию. Кто-то действует иначе и позволяет выставке постоянно изменяться под воздействием самых разных факторов и попадающих в ее поле людей, будто она живой организм.
С определенной долей условности эти методы работы можно отнести к одной из двух моделей: куратора-автора или перформативного куратора. К первой относятся такие знаменитые фигуры, как Харальд Зееман и Жан-Юбер Мартен. Их подход к кураторству нередко был сопряжен с конфликтными ситуациями. Так, художник Роберт Моррис, получив от Зеемана приглашение принять участие в крупнейшем в мире форуме современного искусства documenta 5, ответил отказом, так как не хотел, чтобы его работы использовались для доказательства социологических идей куратора.
Другая модель может быть представлена именами Барта де Баре, Николя Буррио, Марии Линд и упоминавшегося ранее Виктора Мизиано. В соответствии с ней куратор придает изначальный импульс некой системе людей, феноменов, явлений. Он знакомит людей друг с другом, предлагает обсудить ту или иную тему, книгу, понятие и тем самым запустить взаимодействие не только между художниками, но и между художниками и зрителями, а также общение зрителей между собой. Так в работе кураторов эхом отзывается перформативный поворот 1990-х годов.
Границы кураторства подвижны, подходы и принципы многообразны — куратору остается выбрать тот, что будет подходить именно ему.
5. Выставку делает не куратор, а команда. В мире искусства закреплено представление о кураторе как о центральной фигуре художественного процесса, потому что якобы куратор принимает все решения (что, конечно, далеко от действительности). Это расхожее мнение о профессии исторически обусловлено. Кураторы удивительно быстро забрались на вершину иерархической пирамиды современного искусства, оставив позади себя даже художников. Такое стремительное восхождение, конечно, привело в смятение всю художественную систему. Тот символический капитал, который годами упорно зарабатывали художники или критики, плавно перешел в руки других людей. В результате сегодня имя куратора обязательно присутствует в пресс-релизе или на афише выставки и наверняка написано самым крупным шрифтом, а список участвующих художников обрывается нелепой формулировкой «и другие».
Выставка — это все-таки продукт коллективного труда, и примечательной тенденцией последнего времени становятся то, что сами кураторы настаивают на публичной видимости не только собственной работы, но и усилий своих коллег.
6. Не бойтесь. Начинающие кураторы зачастую испытывают страх перед экспериментами с выставочной формой и скованность перед «большими» художниками. Но как завещал Роберт Сторр, лучше делать что-то неправильное, не «каноническое», но интересное и содержательное, чем следовать правилам, создавая при этом скучнейший проект. Повышенное внимание к властной иерархии в системе искусства попросту вредно — приходится преодолевать оцепенение, пытаясь отправить приглашение поучаствовать в выставке или письмо с какой-либо другой просьбой. И это настоящая драма, правда, существующая только в голове у куратора. В действительности куратор может вести коммуникацию с человеком любого статуса при условии, что знает, как это общение в целом должно складываться. Кстати, вопросам о том, что и как должно быть написано, с учетом того, к кому обращается куратор, посвящен отдельный курс программы «Практики кураторства» в МШСИ.
7. Сражайтесь за то, что вам важно. Кураторская практика обусловлена комплексным взглядом на проект, не упускающим ни одного элемента. Любой аспект выставки — будь то дизайн афиши или список партнеров — привносит в высказывание куратора определенные смыслы, с которыми он должен считаться.
Конечно, не нужно думать о кураторстве как исключительно приятном времяпрепровождении в компании интересных и творческих людей. Есть известная фраза Николаса Сероты, бывшего директора Тейт Модерн: «Кураторство — это на 20% талант и вдохновение и на 80% руководство, работа в команде и управление». Как бы мы ни переопределяли это соотношение, перекос в сторону практических, менеджерских навыков и компетенций сохранится.
Но, черт возьми, невозможно быть компетентным во всем и на все находить время и силы! Вероятно, какие-то из практических навыков не особенно даются куратору. Но невозможность во всем разбираться не должна становиться непреодолимым препятствием. Наоборот, она должна служить стимулом для саморефлексии. Суть не в том, что куратор обязан все уметь. Она — в понимании того, что в производственном процессе человека увлекает по-настоящему, в чем он хорош, а в чем совершенно некомпетентен. И важно выстроить работу так, чтобы компенсировать свои недостатки: привлечь специалистов, которые закроют слабые места, или, например, вообще придумать форму проекта, альтернативную конвенциональным. Ведь сегодня не обязательно делать «выставки» в привычном понимании этого слова. Кураторское высказывание может быть по-разному оформлено и представлено зрителю: как последовательность событий, образовательная или перформативная программа, сайт или печатное издание. Приоритет выставки над другими форматами постепенно уходит в прошлое, открывая куратору невероятный диапазон возможностей. Поэтому приступая к новому проекту, он как будто собирает себя самого и свою профессию заново, чтобы затем работать без ограничений.
8. Доброжелательность — ваше второе имя. Этичность и вежливость должны характеризовать коммуникацию куратора не только с художниками, но и с любым человеком, с которым он сталкивается в процессе производства выставки. Это применимо и к команде, работающей над проектом, и к сторонним фигурам, таким как критики, даже если они высказываются о кураторской работе в негативном ключе. Куратору нужно ценить критику в свой адрес, поскольку она свидетельствует об интересе к тому, что он делает. И боже упаси реагировать на критику руганью и спорами. Одергивайте себя напоминанием о том, что общение с любым человеком — начинающим художником или суперзвездой, рядовым сотрудником галереи или директором музея — должно быть одинаково экологичным.
