New Art Community. Итоги исследования
В конце лета 2011 года кураторы Мария Кравцова и Татьяна Волкова объявили о начале исследовательского проекта New Art Community, который направлен на осмысление и структурирование процессов, происходящих в искусстве нашей страны в XXI веке. «Артгид» публикует первые результаты исследования — портфолио и интервью с искусствоведом Екатериной Алленовой, художником Максимом Ксутой и фотографом Владом Чиженковым.
New Art Community — системное исследование профессиональной группы, в которую входят художники, кураторы, критики, галеристы, коллекционеры. Название отсылает к известной работе Владимира Фридкеса Moscow Art Community (1996), на которой фотограф запечатлел ключевые фигуры арт-сцены 1990-х. Кураторы предложили фотографам, художникам, критикам и любым другим ценителям искусства изучить свои фотоархивы и поискать в них снимки героев 2000-х, а заодно ответить на вопрос «Кто все эти люди?».
Исследование принесло свои плоды. Накануне нового года «Артгид» начинает публиковать портфолио и анкеты участников исследования. Мы попросили участников ответить на следующие вопросы:
1. Дайте свое определение художественному сообществу.
2. Вы начали снимать, потому что был заказ (от издания, галереи и т. п.) или по личной инициативе?
3. Вы предпочитаете черно-белую или цветную фотографию? И почему?
4. Как вы отбираете фотографии? Есть ли у вас этические и эстетические принципы отбора?
5. Насколько важна качественная фототехника? Или главное — личность фотографа, а хорошее фото можно снять даже спичечным коробком?
6. Считаете ли вы, что люди из художественного сообщества отличаются от других? Их можно опознать в толпе?
1. Дайте свое определение художественному сообществу.
Екатерина Алленова: Это небольшой круг из разных любопытных людей, одни из которых создают произведения искусства, другие про них пишут и их изучают, третьи их выставляют, четвертые продают, пятые покупают, и все это переплетается так, что иногда получается очень интересно.
Максим Ксута: Художественное сообщество — группа людей, формально объединенная по профессиональным, профессионально-любительским и любительским интересам и ценностям.
Влад Чиженков: Мой внутренний Оккам сопротивляется самому термину «художественное сообщество». Любая попытка формально провести границу — это «х/с» а это не «х/с» — чревата тем, что за пределами рассмотрения останется самое интересное. Я не хочу возводить в абсолют свои предпочтения и наоборот, но вполне понимаю исследователя, для которого «художественное сообщество» будет эффективным понятием.
2. Вы начали снимать, потому что был заказ (от издания, галереи и т. д.) или по личной инициативе?
Екатерина Алленова: Я начала снимать в 12-летнем возрасте, когда еще не было никаких галерей, кроме Третьяковской. Стало быть, по личной инициативе. Что касается всяких «светских» снимков, то, скорее всего, тоже по личной инициативе, хотя меня иногда и просили поснимать по разным поводам разные люди и издания. Но у них просто денег на профессиональных фотографов не было.
Максим Ксута: С появлением первых цифровых камер я ощутил потребность в практике репортажа, как в гимнастике по занятию композицией... Поскольку арт-среда наиболее близка мне, я стал изучать, фотографируя, то, что происходит внутри ее. Но все же действовал я очень избирательно, поскольку это была моя собственная инициатива и никогда — заказ. Спустя несколько лет я стал публиковать репортажи в сети на своем сайте и в «живом журнале», делясь материалом с сообществом из других городов. Таким образом я получал дополнительную возможность общения в пространстве моих интересов.
Влад Чиженков: По личной инициативе.
3. Вы предпочитаете черно-белую или цветную фотографию? И почему?
Екатерина Алленова: Я люблю черно-белую фотографию и пленку, потому что все великие фотографы делали черно-белые пленочные снимки. И я часто лицемерно перевожу свои снимки в ч/б, если считаю, что цвет не нужен, и тем самым делаю вид, что я «как бы» похожа на великих и мудрых.
Максим Ксута: Все очень зависит того, что я хочу запечатлеть. Поясню... В настоящий момент я считаю, что если цвет является важной частью содержания повествования, он остается и акцентируется. Должен добавить, что, осмысляя, является ли цифровая фотография — фотографией (в связи с невероятными степенями ее свободы как медийной единицы), я пришел к тому, что стал в большинстве случаев монтировать видео из отснятого материала, и потому часто опираюсь на цветовую теорию акцентов Андрея Тарковского.
Влад Чиженков: Для исследования я представил в основном репортажные снимки представителей арт-комьюнити, сделанные в больших количествах на цифрозеркало. Убирать цвет в них, мне кажется, означает какую-то параллельную претензию, излишнюю «художественность». Но против ч/б я в общем ничего не имею, сам много снимал на ч/б пленку когда-то...
4. Как вы отбираете фотографии? Есть ли у вас этические и эстетические принципы отбора?
Екатерина Алленова: Я сразу убиваю кадры, где люди вышли с выпученными глазами, разинутыми ртами, перекошенными лицами, где они не похожи на себя. И очень не люблю, когда такие снимки публикуют другие, хотя иногда и слышу, что это, мол, забавно, прикольно, фотограф-де «уловил» и «подметил». С другой стороны, когда знаменитостей ставят к стенке с логотипами и они позируют с вечно одинаковыми выражениями лиц, — это тоже скучно, хотя, наверное, и ценно для глянца: туфли, платье, куафюра, сумочка, макияж… А через лет пятьдесят это будут исторические документы. Я же люблю делать «живые», естественные снимки и стараюсь, чтобы мне не позировали специально. А вообще я пейзажи люблю снимать.
Максим Ксута: В процессе самой съемки я осуществляю основной выбор как сцены, так и области композиции. В конечном счете для меня важен не сам материал, но документальный момент. Осознание «делай сейчас» происходит практически на автомате, как рефлекс. Я никогда не использую технические возможности как аппарата, так и дополнительного света — серийную съемку, блицы. Часто вижу, как товарищи с камерами после сделанного кадра сразу смотрят на маленький монитор камеры — это выдает с головой очевидных любителей или алчных профи. Бывает, что я переступаю черту дозволенного. Например, в Британии практически нигде нельзя снимать, разрешено только в пространствах с коллекциями, основанными на колониальном материале, и следят за этим весьма строго — правда, меня еще ни разу не выставляли за дверь, но замечания делали публично и нарочито старательно.
Влад Чиженков: Ну, в случае данного проекта основным критерием было то, чтобы при разглядывании картинки я чувствовал, что она является адекватным содержательным высказыванием относительно сущности отображенных на ней людей и ситуаций, как я их знаю и понимаю. Такой вот эстетический критерий. Этические критерии — я придерживаюсь убеждения, что в мире очень много значительно худших вещей, чем неэтичная фотография.
5. Насколько важна качественная фототехника? Или главное — личность фотографа, а хорошее фото можно снять даже спичечным коробком?
Екатерина Алленова: Просто хорошую фотографию можно при умении снять даже спичечным коробком (пленка, правда, все равно нужна), но хорошую репортажную или светскую фотографию сделать спичечным коробком нельзя. Разве что в качестве кунштюка... А вообще, конечно, снимает не фотоаппарат, а фотограф — это же аксиома.
Максим Ксута: Конечно, снимок делал и продолжает делать прежде всего человек. Но я хочу быть предельно честным и ответственно заявляю, что хорошая техника — это хороший инструмент. Разве хирург может хорошо выполнить операцию, имея инструмент сомнительного качества? Но если таков замысел, то и спичечный коробок — удачный инструмент в творческих руках. Что касается репортажа, то известны слова великого Роберта Капы, что документальный военный репортаж просто не может быть «звонким», в этом случае важна выработанная реакция фотографа, его скорость и надежность техники. Поэтому многие работают с «лейкой», которая позволяет делать качественный материал очень быстро и практически вслепую. Еще пример из художественной практики: большинство фотохудожников, именитых и не очень, продолжает работать с большим и средним форматом — конечно, не только потому, что это ограничивает и сужает поле прохода в профсообщество, но и дает (возможно, пока) огромную фору стандартному формату и цифре по качеству получаемого материала и по возможностям творческих подходов и решений.
Влад Чиженков: Фотография — это результат совокупности псевдослучайных событий. Можно представить ситуацию, когда для появления фотографии и человек, и техника не имеют значения. Кроме того, критерии «хорошо/плохо» зависят от контекста презентации фотографии. Роль фотографа меня привлекает как роль человека, который провоцирует и организует псевдослучайности так, что на выходе получается интересная картинка, создающая новый мир.
6. Считаете ли вы, что люди из художественного сообщества отличаются от других? Их можно опознать в толпе?
Екатерина Алленова: Внешне ничем не отличаются, и опознать нельзя.
Максим Ксута: В конце 1980-х это было очевидно! Многие теперь достаточно солидные и уважаемые люди одевались так оторванно, что им было совсем непросто оставаться незамеченными. Сейчас несколько иное время, в городской среде ежедневно можно встретить сотни причудливо одетых людей, лишь 1 % из которых имеет отношение к творчеству или имеет в друзьях и близких художника. В нашем обозримом художественном сообществе есть масса совершенно неинтересно одевающихся персонажей, и дело, я думаю, не только в деньгах. Причудливо одетые в городе — явно психи; художники, облаченные в менеджерский прикид, тоже психи, но депрессирующие. Я заметил, что западные художники практически все выглядят как художники. В конце 1980-х — начале 1990-х наша среда отчетливо выделялась на фоне городского обывателя. Хотел бы закончить замечанием из прошлого, вспомнив Александра Блока, который в начале ХХ века стал отмечать: воздуха стало, верно, меньше?
Влад Чиженков: Четко выраженные внешние признаки, как правило, отсутствуют. Опознавание затруднено.
