«Рубенс, Ван Дейк, Йорданс…». Путеводитель по выставке

Собрание князей Лихтенштейнских — одно из лучших частных собраний в мире. Коллекция старых мастеров, формировавшаяся в течение нескольких столетий, большей частью размещена в Садовом дворце в Вене, куда экскурсантов пускают лишь два раза в месяц. Так что у московских зрителей пока еще есть исключительная возможность увидеть княжеские сокровища, многие из которых входят в хрестоматии по истории мировой живописи. Помимо каталога, ГМИИ им. А.С. Пушкина подготовил аудиогид по выставке — оба они созданы в классических традициях интернациональной описательной стилистики, рассчитанной на вкус/слух «широкой публики». Мы благодарим Пушкинский музей за предоставленные материалы и предлагаем вашему вниманию фрагменты музейной экскурсии. Выставка открыта до 19 октября 2014 года.

Давид II Тенирс. Музицирующие крестьяне. Фрагмент. Около 1650. Дерево, масло. ЛИХТЕНШТЕЙН. Княжеские собрания, Вадуц — Вена

Давид II Тенирс, сын живописца Давида Тенирса Старшего, жил и работал в Антверпене и, как и его отец, завоевал славу еще при жизни. Его сцены из жизни простонародья пользовались большим спросом даже среди титулованных коллекционеров, таких как эрцгерцог Леопольд Вильгельм (у которого в Брюсселе Тенирс был хранителем картинной галереи и придворным живописцем), королева Кристина Шведская, король Испании Филлип IV. Князь Карл Эвсебий фон Лихтенштейн также приобрел несколько работ знаменитого фламандца.

Тенирс Младший работал во всевозможных жанрах — от религиозных и мифологических картин и аллегорий до натюрмортов и интерьеров. Ему приписывается произнесенная в старости хвастливая фраза: «Чтобы разместить все мои картины, нужно построить галерею длиной в два лье» (два лье — это примерно девять километров). Однако изображение крестьянского быта, слегка ироничное, с точно и снисходительно подмеченными характерными чертами, жестами и мимикой героев, занимало в его творчестве, пожалуй, центральное место.

В этой картине изображена компания музицирующих крестьян в интерьере деревенского кабачка. Сцены занятий музыкой в тот век, когда любые аллегории прочитывались зрителями мгновенно, чаще всего ассоциировались с любовной игрой, флиртом (чаще всего музицировали кавалер и дама или компания дам и кавалеров). В данном случае в роли кавалера выступает крестьянин с гитарой, а в роли дамы — не первой молодости крестьянка с постным лицом, с нотами в руках подпевающая веселому гитаристу, который, очевидно, больше занят собой, чем своей партнершей. Не обошлось и без морализаторства: Тенирс как бы намекает на необходимость соблюдения Умеренности, одной из главных христианских добродетелей, которая, подобно чувству музыкального ритма, должна сопровождать человека во всех его поступках, в том числе и в выборе развлечений, соответствующих возрасту.

Коллекционирование произведений искусства — старого и современного — переживало расцвет в XVII веке: «галереи шедевров» были широко распространены среди аристократии Антверпена и Брюсселя. С этим связано и возникновение во фламандском искусстве специфического интерьерного жанра «галереи коллекционера». На полотне Бальёра представлен интерьер такой галереи. Картины в просторном зале с высоким кессонированным потолком размещены очень плотно, по моде того времени — на манер шпалерной развески. Среди изображенных работ можно узнать исполненные в разных жанрах работы Рубенса, Снейдерса, Йорданса, Франса II Франкена, и Яна Вильденса. У высокого окна на большом столе — манускрипты с гравюрами, диковинные морские раковины, дорогостоящие изделия из фарфора, металла, цветного стекла и другие предметы роскоши. В центре композиции на первом плане — владелец коллекции, демонстрирующий своим элегантно одетым гостям ее главную гордость — размещенную на мольберте картину, изображающую аллегорию «суеты сует» (vanitas vanitatum), по-видимому, кисти Корнелиса де Воса. Вероятно, на протяжении нескольких лет она была собственностью Корнелиса I де Бальёра, торговавшего произведениями искусства.

«Сборщики податей» — одна из самых ранних работ, представленных на выставке. Она приобретена в коллекцию в 2008 году правящим князем Хансом Адамом II фон унд цу Лихтенштейном. Квентин Массейс, один из создателей антверпенской школы живописи, прославился как раз благодаря найденному им сюжету, который он неоднократно исполнял с различными вариациями, а за ним и его последователи, так что в конце концов изображение считающих деньги налоговиков приобрело необыкновенную популярность в европейской живописи. Для «Сборщиков податей», как и для многих других работ художника, характерна реалистичная передача деталей, иногда переходящая в гротеск. Слева на картине — мужчина в замысловатом красном тюрбане, украшенном драгоценной подвеской. Такая же подвеска лежит на столе, рядом с грудой монет того времени. Он, пересчитывая монеты, сосредоточенно делает записи в книгу, на которую указывает второй персонаж, уставившийся прямо на зрителя с выражением лица, которое никак нельзя назвать приятным. Таким образом картина, наделенная назидательным смыслом, могла с одной стороны призывать к честному ведению дел, своевременной уплате налогов и точности в денежных делах, а с другой — высмеивать пороки, связанные с жадностью, обманом и неумеренностью.

Цветочный букет, входящий в княжескую коллекцию с 1787 года, так прочно ассоциируется с ней, что даже вошел в историю искусства под названием «Лихтенштейнский букет». Начиная с XVII века тонко выписанные с величайшей тщательностью цветочные натюрморты старых фламандских и голландских мастеров пользовались огромным успехом среди коллекционеров. Рулант Саверей, один из основоположников голландского пейзажа, в 1603 году по приглашению императора Рудольфа II приехал в Прагу. В роли придворного живописца он исполнил множество работ, в том числе и представленный на выставке натюрморт. Он составлен из цветов и растений, цветущих в совершенно разные сезоны — в реальности они никак не могли бы оказаться в одном букете. Среди них различимы не только легко узнаваемые розы, тюльпаны, пионы, ирисы, нарциссы, незабудки, но и менее известные растения — например, цикорий, зорька обыкновенная, аквилегия, фенхель, синюха лазурная или чернушка дамасская. Помимо цветов в картине есть изображения насекомых, мыши и ящерицы — они, как и цветы, воплощавшие красоту и одновременно тленность материального мира, наделены символическим смыслом. Мухи в натюрмортах означали зло и грех, кузнечик был символ дьявола и разрушения, ящерица (как и бабочка) со времен античного Рима символизировала смерть и возрождение.

«Пейзаж с юным Товием» — одна из лучших работ Яна Брейгеля Старшего. Сын великого Питера Брейгеля Старшего «Мужицкого», за свою деликатную манеру письма получивший прозвище «Бархатный», создал изысканный, рафинированный стиль живописи с тщательно прописанными миниатюрными деталями. Такая живопись пользовалась неизменным успехом у коллекционеров. В созданном Яном Брейгелем пейзаже — пестрая толпа людей, занятых разными делами, извивающаяся река, уходящая в глубину пространства, где открывается вид на горный ландшафт, каким художник мог быть впечатлен во время путешествия через Альпы. Среди всего этого едва можно различить главную сцену, которой посвящена картина: на берегу реки справа написаны две маленькие фигурки архангела Рафаила и Товия. Подобный прием — прятать мифологические или исторические сюжеты внутри панорамных пейзажей — характерен для многих картин Брейгеля Бархатного. Здесь художник изображает сцену из ветхозаветного сюжета о юном Товии, отправившемся в путешествие, чтобы собрать деньги для своего пожилого, ослепшего и готовившегося к смерти отца, праведника Товита. По дороге его сопровождал архангел Рафаил, принявший облик простого путника. Благодаря наставлениям Рафаила Товий успешно вернулся из путешествия и смог вылечить отца от слепоты. Изображенная Брейгелем сцена описана в Книге Товита: «А путники вечером пришли к реке Тигру и остановились там на ночь. Юноша пошел помыться, но из реки показалась рыба и хотела поглотить юношу. Тогда Ангел сказал ему: возьми эту рыбу. И юноша схватил рыбу и вытащил на землю. И сказал ему Ангел: разрежь рыбу, возьми сердце, печень и желчь и сбереги их. Юноша так и сделал, как сказал ему Ангел; рыбу же испекли и съели; и пошли дальше и дошли до Екбатан. И сказал юноша Ангелу: брат Азария, к чему эта печень и сердце и желчь из рыбы? Он отвечал: если кого мучит демон или злой дух, то сердцем и печенью должно курить пред таким мужчиною или женщиною, и более уже не будет мучиться; а желчью помазать человека, который имеет бельма на глазах, и он исцелится».

В 1621–1627 годах Ван Дейк работал в Италии. Там ему довелось познакомиться с венецианской живописью, в первую очередь с работами Тициана, что существенно обогатило художественный опыт живописца: ближайший период после его возвращения в Антверпен ознаменован его лучшими работами. Он создает тогда множество парадных аристократических портретов, не имея себе равных в искусстве постижения индивидуальных особенностей моделей и вместе с тем воссоздавая в их облике идеализированные, возвышенные образы. Среди этих работ «Портрет Марии де Тассис» — истинный шедевр.

В год создания портрета Марии было 19 лет. Мерцающий затененный фон портрета позволяет сконцентрировать внимание на модели, облаченной в платье с большими буфами и вошедшим в моду в то время квадратным декольте. Пышные разрезные рукава, перехваченные у локтя атласными лентами, акцентируют внимание на талии. Белый атлас прошит тонкой золотой тесьмой, переходящей в узор на покрывающем платье черном шелке. Мерцающая золотая отделка придает наряду вид драгоценности, а светотеневая игра в тонко выписанных складках сообщает блеск изысканной ткани. Демонстративно большой веер из страусовых перьев словно колышется в пространстве, наполненном движением воздуха, который теребит волосы и ленты на рукаве. А белоснежный стоячий воротник из тонкого узорного кружева, жемчуга и золотые украшения на груди и шее Марии образуют своеобразную драгоценную раму для лица, наполненного очарованием юности с оттенком тонкого лукавства во взгляде и легкой улыбке.

Полотно, созданное двумя художниками, — не редкость в XVII веке, когда многие живописцы имели узкую специализацию — мастера натюрмортов, фигур, интерьеров или архитектурных декораций. Сверкающие перламутровым блеском рыбы, черепахи, моллюски — все великолепное нагромождение богатств водной стихии — здесь написаны прославленным натюрмортистом Франсом Снейдерсом, по поводу которого было замечено, что он любой nature morte стремился превратить в nature vivante (то есть «мертвую натуру» — в «живую»). Жак (Якоб) Йорданс, очевидно, пригласивший Снейдерса к сотрудничеству при создании этого масштабного полотна, исполнил все человеческие фигуры.

Фигура белобородого старца, держащего трезубец с насаженными на него рыбинами, — морской бог Нептун, а трубящие в рог тритоны и наяды — его свита. Одна из наяд держит в вытянутой руке кораллы и бусы из жемчуга — драгоценности, также относящиеся к дарам моря. Фигуры, сидящие на скале, — маленький крылатый Амур и посланник богов Гермес, в данном случае покровитель торговли, превращающей морские дары в богатство. Картина, представляющая собой аллегорию изобилия, относится к позднему периоду в творчестве Йорданса, который после смерти Рубенса занял положение ведущего живописца Антверпена.

Небольшой портрет Клары Серены Рубенс, дочери великого живописца, — подлинная жемчужина художественной коллекции семьи Лихтенштейн. Это один из самых искренних и проникновенных образов, созданных художником, и один из очаровательнейших детских портретов в истории западноевропейской живописи.

В октябре 1609 года Рубенс сочетался браком с дочерью известного гуманиста Изабеллой Брандт. В 1611 году родилась их первая дочь, Клара Серена. Ее второе имя намекало на титул «серениссима» («светлейшая»), в честь инфанты Изабеллы Клары Евгении, при дворе которой работал Рубенс и которая, предположительно, была крестной матерью девочки. Портрет написан художником для себя, а не на продажу — об этом свидетельствует, в частности, этюдная манера письма. Рубенс концентрирует внимание на лице, подчеркивая румяность щек, расставляя блики на носу и лбу, слегка растрепывая волосы так, что это лицо обретает небывалую живость. Клара Серена умерла в возрасте двенадцати лет. Считается, что знаменитый портрет камеристки инфанты Изабеллы из собрания Государственного Эрмитажа — портрет дочери Рубенса, написанный художником после ее смерти: он представляет ее такой, какою она могла бы стать в юности.

Сюжет картины взят из «Метаморфоз» Овидия, согласно которому богиня земли Гея, случайно оплодотворенная пролитым семенем бога Гефеста, родила мальчика Эрихтония, который потом стал царем Афин. Ножки младенца напоминали не то змеиные хвосты, не то лапы дракона, и Афина, взявшая на себя заботу о ребенке, спрятала его в корзине и отнесла трем дочерям царя Аттики Кекропа, наказав ни в коем случае не заглядывать внутрь корзины. Рубенс в своей картине изображает момент, когда девы нарушают обещание, данное Афине.

Две без обмана хранили корзину, —
Герса с Пандросой. Сестер нерешительных кличет Аглавра,
Третья, — рукою узлы разрешает, и видят: в корзине
То ли ребенок лежит, то ль некий дракон распростерся.

Художник помещает фигуры девушек в подобие грота с фонтаном, украшенным скульптурой многогрудой Артемиды Эфесской, держащей на плечах двух дельфинов, — этот образ во времена Рубенса ошибочно связывался с Геей. Возле колодца в гроте Рубенс помещает обращенную спиной к зрителю фигуру златовласой Пандросы. С левой стороны, облаченная в пурпурную ткань, стоит Герса, опирающаяся на спину пожилой кормилицы. Центральное же место в композиции занимает Аглавра, склонившаяся над корзиной, в которой лежит младенец Эрихтоний со змеиными ножками. У левого края картины, за бюстом сатира, изображен пейзаж с аркой, напоминающей о римской архитектуре. Сюжет нахождения младенца Эрихтония в западноевропейской живописи встречается редко и свидетельствует об эрудиции художника.

Картины на сюжет птичьего концерта были популярны у фламандских заказчиков и часто включались в шпалерную развеску в парадных комнатах (вариант птичьего концерта можно увидеть, например, в картине «Интерьер кунсткамеры» Корнелиса де Бальёра, также представленной на выставке). Идея этого жанра принадлежит, вероятно, Франсу Снейдерсу, написавшему несколько «Птичьих концертов», а сюжет восходит к басне Эзопа о мудрой сове, предостерегавшей других птиц от человеческих ловушек и ими осмеянной. Ирония подобных картин, часто представлявших собой аллегории Слуха, состоит в том, что изображаемые в них пернатые статисты, как правило, не отличаются красивыми голосами: «птичьи концерты» предназначались для украшения интерьеров, и в качестве «моделей» выбирались не певчие птицы, а птицы с ярким оперением. В полотне Яна Фейта представлены (помимо совы) павлин, сойка, петух и курица, голуби, цапли и красный ара. Каждая из птиц, в свою очередь, наделялась собственной символикой: сова символизировала, разумеется, мудрость, сойка — изобретательность, голубь — любовь, павлин — бессмертие, красоту и гордыню и т. п.