Блин, мокроступ…
Художник Никита Алексеев про арт-искусство, арт-художников, арт-кафе, арт-кальяны и прочие новообразования со словом «арт» в русском языке.
Довольно часто езжу мимо заведения, называющегося «Арт-кафе "Выставка"». Надписи в его окнах предлагают разнообразную русскую, европейскую и паназиатскую кухню, художественные выставки и живую музыку. Никогда не хотелось туда зайти, по нескольким причинам. Я боюсь увидеть произведения искусства, выставленные на стенах этого арт-кафе. Опасаюсь, что «благодаря» музыке, которую там играют, кусок не полезет в горло. Но прежде всего, интуиция и опыт мне говорят, что хорошо кормить и поить в этом заведении не могут.
Сегодня снова еду мимо и вижу: в окне выставлен плакат «Новинка! Арт-кальян!».
Господи помилуй, что же это такое?! Это кальян, изготовленный неким представителем contemporary art? Или обычная латунная хреновина, однако заряженная какой-то замысловатой, артистической смесью табаков и других ингредиентов, еще не запрещенных ФСКН РФ и доктором Онищенко?
Да нет. Обычная глупость. Но, как говорится, знаковая. У нас ведь сейчас куда ни глянь, рискуешь угодить в арт — при том, что с достойным, извините, искусством у нас плоховато. Я бы и выбросил из головы это арт-кафе и предлагаемый в нем арт-кальян. Но недавно поучаствовал в фейсбучной дискуссии, инициированной очень хорошим художником Юрием Альбертом (назвать своего старого друга очень хорошим артистом не могу, язык пока не поворачивается). Юра выказал опасение, что если дело так пойдет дальше, то скоро мы станем арт-художниками. Перспектива идиотская, но не слишком пугающая.
И тут лингвистическое и социокультурное отступление. Когда я четверть века назад оказался во Франции, поначалу плохо говоря по-французски, на вопрос, чем занимаюсь, отвечал: “Je suis artiste”. Спрашивающие почти всегда уточняли вопрос: “Artiste-peintre?” То есть: «Художественный маляр?» А по-русски — «живописец». У меня всегда хватало совести и здравого смысла, чтобы не считать себя живописцем в нормальном, традиционном смысле, но постепенно я смирился и признавался: «Ага, артист-пейнтр». Потому что иначе склонные к точным дефинициям наследники Рене Декарта и Блеза Паскаля, а также латинского языка не понимали, чем этот «артист» занимается: пляшет, рисует картинки, хорошо жарит рыбу, снимает кино? Ведь слово art происходит от латинского ars, которое обозначает умение, профессионализм. Артист может быть профессионалом в искусстве готовить пищу, в искусстве любить, в искусстве строить дома, в искусстве слагать стихи, в искусстве умирать, ну и в искусстве покрывать краской плоскую поверхность. А римляне, в свою очередь, просто перевели на свой язык перенятое у когда-то более культурно развитых греков их слово «технэ». Римляне куда-то делись, но у греков художник до сих пор так и называется: «каллитехнис». По-русски говоря — «умеющий делать красиво».
Забавно, впрочем, что англосаксы, воспитанные своим туманным климатом и вследствие этого менее рационалистичные, чем прапрапраправнуки Цицерона и Сенеки, переняли романское словечко art, но говоря о живописи, ее мастеров называют просто painters. Они, полагаясь на вибрирующую интуицию, не делают лингвистической разницы между сэром Джошуа Рейнольдсом и маляром, который белит потолок в их доме.
Про немцев с их Kunst промолчу, так как немецкого почти не знаю. А вот с поляками забавно. По-польски искусство — sztuka, но поляку не придет в голову назвать художника штукарем. Он — artysta. Однако живописец, будь он хоть Матейко или Стшеминьский, — malarz. И все тут.
Но вернусь к «арт-кальяну». Да, у меня есть несколько очень нелюбимых слов. Например, «блин». Я совершенно согласен с профессором Максимом Кронгаузом, замечательным специалистом по живому русскому языку, что «блин» куда вульгарнее и лживее, чем то увесистое слово, которое стремится заместить в нашей речи. «Арт» у меня тоже вызывает раздражение, когда я его вижу повсюду. На вывесках харчевен, в качестве рубрик глянцевой и желтой прессы; когда слышу его по радио или из телевизора.
Но это не значит, что я готов лечь костьми ради того, чтобы глупые рестораторы и культурно невменяемые журналисты искусство не называли артом. Ни в коем случае!
Объяснюсь.
И слово «искусство», и слово «художник» в русском языке довольно странные (и похоже, стремительно стареющие). Итак, слово «искусство» в нашем языке появилось только в XVII, оно заимствовано из церковно-славянского. Разумеется, однокоренное «искусу» и «искушению», но первоначально значило вовсе не то, что мы сейчас пытаемся иметь в виду, а скорее то, что привыкли называть «наукой». Значит ли это, что наши предки времен тишайшего царя Алексея Михайловича вообще не знали, что такое искусство? Вряд ли.
Слово «художник» (в форме «худогъ», «худогый») постарше. Оно отмечено уже в XI веке, значило «умелый», «опытный», но применялось исключительно к строителям и резчикам по камню. Оно происходит от готского handugs («мудрый»), и современное английское handy — прямиком оттуда же.
Всю эту премудрость я извлек из очень авторитетного «Историко-этимологического словаря современного русского языка» П.Я. Черных.
Продолжу. Как известно, все языки по мере своего развития стремятся к упрощению. Ведет ли это к поглупению их носителей, остается неясным. Но понятно: глупо пользоваться отягощенными множеством значений «искусством» и «художником», когда можно просто сказать «арт» и «артист».
Кроме того, слово «арт», если его умело использовать при помощи причудливой морфологии русского языка, очень подходит для точного определения того, в каком состоянии находится «искусство». Например, Чернышев и Шульгин, изготовители остроумно-непритязательных кунштюков, своему художеству придумали дивное определение — «арток». Надо сказать, оно хорошо подходит отнюдь не только к продукции Electroboutique.
Самый остроумный мастер по неологизмам не сможет придумать такой емкий термин при помощи слова «искусство», ведь правда?
Да… Сухопутный адмирал Шишков в начале позапрошлого века, как известно, ратовал за то, чтобы галоши не называть галльским словом «галоши». Он требовал их называть по-русски — «мокроступами». Вообще-то я склонен с ним согласиться. По-французски я бы эту штуку (уже вполне анахроничную) называл бы galoche, а по-русски радовался бы мокроступу.
Но не получится. Галоша она и есть галоша, а не мокроступ.
Да и французы уже перестали требовать уточнения, пейнтр ты или просто маляр. Последний мерчандайзер в гипермаркете Аuchan ныне знает, что главная художественная премия Франции называется в честь какого-то Дюшана, выставившего на арт-выставке писсуар.
Ты артист? Ну и хорошо, валяй дальше.
