Художники и ковры

Ковры всегда были тесно связаны с культурой — скажем, в Центральной Азии и на Кавказе, где широко распространено ткачество: они позволяли и рассказать историю и прокормиться. В то же время ковер — достаточно прозаичный объект: из предмета роскоши он постепенно превратился в атрибут многих домов. Однако сохранил прочную связь с культурой, что используют современные художники. Егана Джаббарова вспомнила несколько примеров.

Аладдин Гарунов. Из проекта «Тотальная молитва». 2012. Смешанная техника. Источник: kandinsky-prize.ru

Аладдин Гарунов. Ковры говорящие

Аладдин Гарунов уже давно работает с традициями мусульманской культуры. Орнаментальность как часть его произведений, состоит не просто в декоративном использовании отдельных элементов, но в попытке выстроить полноценное высказывание, используя их. Нередко ковры становятся важной составляющей этого высказывания. Как говорит сам художник: «Если мы не можем оторвать себя от своих ковров, надо хотя бы постараться не повторять их, а использовать»^[1]. Для Гарунова материалы и объекты, в том числе ковры, выступают как медиаторы. Они подключают зрителей в поле культурных смыслов, и созерцание произведения для них становится почти духовной практикой. В то же время в работах Гарунова, носителя мусульманской культуры, нет попытки экзотизации и эксплуатации темы — скорее он выступает как посредник между разными сторонами и пытается посадить всех за стол переговоров.

Особый интерес представляют его проекты 2009 и 2011 годов «Зикр» и «Зикр 2», где он осмысляет исламскую мистическую практику, которая заключается в многократном произнесении молитвенной формулы, содержащей прославление бога. Повторяющиеся детали работ уподобляются повторяющимся словам молитвы, но повторение здесь не лишает смысла, а, напротив, усиливает его. Ковер становится объектом, как бы позволяющим всем быть вместе независимо от возраста, гендера и социального положения. Автор соединяет мягкое и металлическое, многоцветное и одноцветное, сложное и простое, вплетает в орнамент резину, брезент и искусственный мех, чтобы, с одной стороны, показать объединенное разнообразие мира, а с другой, обнаружить путь суфия^[2] — еще один важнейший мотив его работ. Только отказав себе в земных удовольствиях во имя служения богу, суфий способен вознестись к нему. Лучшей метафорой для этого служит знаменитое кружение дервишей-мевлеви, облаченных в белые, как саваны, одеяния. Двухуровневые и трехуровневые по визуальной структуре и фактуре работы Гарунова становятся коллективным танцем, из которого зритель выходит немного иным.

Фаиг Ахмед. Ковры распадающиеся

Для бакинского художника Фаига Ахмеда ковер — главное действующее лицо почти каждой работы. Он трансформирует традиционные азербайджанские ковры, часто путем разрушения их первоначальной структуры. Так автор попутно изучает собственные отношения с культурой: в интервью он признался, что не смог распороть один из ковров, поскольку у того была длинная и сложная история. Это помогло художнику осознать, что он тоже является носителем культуры, а значит, ответственен за ее реинкарнацию^[3].

Работы Ахмеда выглядят так, словно сделаны в графическом редакторе, но почти все они полностью сотканы вручную теми, кто владеет традиционными техниками. Вначале художник разрабатывает эскизы на компьютере, затем переводит их на инженерную бумагу и уже вместе со схемой отдает исполнителям. Такая механика взаимодействия с традиционным ремеслом позволяет сохранять его коллективность и поддерживать местных мастеров, в основном остающихся анонимными. Работа над одним проектом требует вовлеченности нескольких человек и может растянуться на месяцы и годы в зависимости от трудоемкости изделия. Часто художнику приходится проводить дополнительное исследование: изучать разные типы жидкости для создания «текучих» ковров или анализировать тени от геометрических фигур^[4].

В конечном итоге ковры Ахмеда распадаются, оказываются разорваны, стекают, обретают новые формы, перемещаясь из поля традиционного в пространство современного. Это перемещение — скорее разговор автора с собой, здесь нет диалога или полилога, как в работах Гарунова, — лишь длинная дневниковая запись самого Ахмеда.

Шамиль Ахмед. Idem. 2020. Ковер, видео. Оператор — Ильяс Хаджи, мастерица ковра — Гулает Сефербенкова. Вид инсталляции на 2-й Триеннале российского современного искусства «Красивая ночь всех людей». Источник: triennial.garagemca.org

Шамиль Ахмед. Ковер портретный

Дагестанский художник Шамиль Ахмед часто обращается к этногеографическому контексту. Для проекта Idem, представленного на 2-й Триеннале российского современного искусства Музея «Гараж» в 2020 году, Ахмед заказал у дагестанских ткачих ковер с собственным изображением по центру. Здесь любопытна рифма между именами художника и имама Чечни и Дагестана Шамиля, когда-то воевавшего с Российской империей (ковров с изображением которого тоже хватает). Художница Таус Махачева так пишет об этой работе: «Вставив себя в такой ковер, Ахмед создает культурный парадокс, в высшей степени характерный для многонациональной империи. С одной стороны, это ультрасовременный подход: Ахмед работает как постстудийный художник, создающий только смысл, а фактуру заказывающий у мастеров овеществления. С другой — художнику из Дагестана трудно выбраться из омута ксенофобских стереотипов, предписывающих мужчинам региона определенные поведение и жизненный путь»^[5].

INTERLNKD. Парестезия. 2023. Смешанная техника. Источник: nownownow.ru

Художественное объединение INTERLNKD. Ковер-карта

Парестезия — это следствие сенсорного расстройства, поражения нервной системы, заболеваний головного или спинного мозга. В числе симптомов — покалывания, жжение, мурашки. Одноименный объект объединения INTERLNKD представляет собой большой ковер с вырезанными в нем картографическими очертаниями России, которые заполнены белым шумом — как на телеэкране при помехах в эфире.

В октябре 2023 «Парестезию» можно было увидеть на выставке современного искусства «Под водой танцуют тени» в московском пространстве «Дом на Хлебном». Куратор и искусствовед Геолина Моргулис определила главную тему выставки как детские воспоминания и сны. С точки зрения ностальгии работа действительно отсылает к общим детским воспоминаниям в виде настенных ковров, имевшихся почти в каждой квартире, и долгому взгляду на них. Одновременно с этим проект побуждает переосмыслить отношения между большим и маленьким, глобальным и локальным.

Таус Махачева. Ковер. 2006. Цветное видео, без звука. 1 минута 6 секунд. ГМИИ им. А.С. Пушкина. Источник: guggenheim.org

Таус Махачева. Ковер традиционный

Дагестанская художница Таус Махачева часто обращается к собственному культурному и этническому наследству. Одно из ее ранних произведений — «Ковер» 2006 года — яркий пример такого осмысления. В видеоработе художница последовательно заворачивается в традиционный местный ковер-килим и выбирается из него. Этот жест символизирует, с одной стороны, связь с традицией и невозможность изъять ее изнутри (генетически и эмоционально), а с другой — желание освободиться. Любопытно и то, что ковры часто считались частью женского приданого, а потому, работая с этим предметом, художница еще и переосмысляет гендерные стереотипы. Медлительность и поступательность движений создает двойственное ощущение борьбы и неотделимости, а ковер здесь — не только центральный объект, но и рассказ о женской судьбе.