Грабеж и спасение: российские музеи в годы Второй мировой войны
Книга российско-германского коллектива авторов, перевод которой вышел в издательстве «Новое литературное обозрение», посвящена судьбе утраченных культурных ценностей России. В центре повествования «военная история» нескольких музейных комплексов: Петергофа, Царского Села, Павловска, Гатчины, Новгорода и Пскова. Что предпринимали музеи для защиты произведений? Кто грабил музейные комплексы? Как их сотрудники спасали экспонаты под бомбежками, в оккупации и эвакуации? Обо всем этом можно узнать в книге. С любезного разрешения издательства публикуем фрагмент главы «“Охрана” произведений искусства в период оккупации».
Луи Сириес (по эскизам Джузеппе Дзокки). Осязание и обоняние. 1751. Мозаика. Фрагмент. Находилась в Янтарной комнате, исчезла во время Великой Отечественной войны. Найдена на черном рынке в Бремене в 1997 году
…В 1938 году при Верховном командовании сухопутных войск появилась новая должность начальника армейских музеев. Инструкций для сотрудников этого ведомства не сохранилось[1]. Есть свидетельства того, что оно выполняло координационные функции; после начала войны в зонах боевых действий его сотрудники обеспечивали охрану и учет трофеев — как правило, оружия, обмундирования и прочей амуниции[2]. В ходе войны таким образом в руки начальника армейских музеев или в подведомственные ему музеи иногда попадали также культурные ценности и произведения искусства; имеются подтверждения тому, что ими планировалось укомплектовать по крайней мере еще один армейский музей[3]. Однако количество культурных ценностей, попавших в военные музеи с оккупированных территорий, было незначительно по сравнению с ценностями, присвоенными другими нацистскими ведомствами[4]. Гораздо важнее, чем военные музеи, была армейская служба охраны произведений искусства, впервые созданная при командующем германскими войсками во Франции. Образцом для нее послужила практика охраны произведений искусства во время Первой мировой войны, когда для защиты культурных ценностей привлекались специалисты, в основном по искусствоведению и охране памятников. Деятельность сотрудников германских армейских служб охраны произведений искусства в годы Первой и Второй мировой войны до сих пор сравнительно мало изучена[5].
Во время Первой мировой войны погибло бесчисленное множество недвижимых культурных ценностей. Один из страшных примеров разрушений, принесенных немецкими войсками, — уничтожение исторического центра города Лувена в Бельгии. В руины была превращена, в частности, университетская библиотека с ее ценной коллекцией средневековых рукописей и инкунабул. Противники войны впоследствии обвиняли в гибели культурных ценностей прежде всего Германию. На эти обвинения, раздававшиеся в основном со стороны бельгийцев и французов, в 1919 году ответил боннский искусствовед и специалист по охране памятников Пауль Клемен: он выпустил два сборника статей, авторы которых — все искусствоведы — утверждали, что германские планы по защите произведений искусства предусматривали щадящее отношение к ценным историческим зданиям, о чем специально информировались войска в зоне боевых действий[6]. На самом деле произведения искусства охранялись гораздо хуже, чем представляли это авторы этих сборников, и после их публикации они подверглись критике даже в самой Германии[7]. Однако на их рецепцию альтернативные версии практически не повлияли: благодаря этим двум сборникам утвердилось в целом положительное мнение о том, как Германия берегла культурные ценности во время Первой мировой войны, и оно держалось до 90-х годов ХX века[8].
Несмотря на такую предысторию, в планах вермахта, готовившего новую войну, создание армейской службы охраны произведений искусства не предусматривалось. Вероятно, воссоздать ее предложил руководству вермахта кто-то со стороны. В частности, после Второй мировой войны бывший ординарный профессор истории искусств в Бреслауском университете Дагоберт Фрай заявил, что это он выступил с такой инициативой: по его словам, он представил свою идею в Имперском министерстве науки, воспитания и народного образования, но так и не смог добиться ее одобрения[9]. Как бы там ни было, но факт остается фактом: подразделения, охранявшие произведения искусства, в вермахте существовали. Самым известным из них руководил искусствовед и куратор Рейнской провинции граф Франц Вольф-Меттерних цур Грахт, в мае 1940 года назначенный ответственным за охрану произведений искусства на оккупированной территории Франции. Не имея воинского звания, он подчинялся генерал-квартирмейстеру при Верховном командовании сухопутных войск[10]. В создании армейской службы охраны произведений искусства свою роль могли играть самые разнообразные мотивы: и серьезная заинтересованность отдельных офицеров в сохранении культурного наследия, и принципиальное признание за воюющей армией обязанности охранять, согласно международному праву, произведения искусства. В то же время ответственные за эту службу чины Верховного командования сухопутных войск, вероятно, понимали, как хорошо можно использовать охрану произведений искусства в пропагандистских целях и для легитимации любого изъятия и присвоения культурных ценностей. По мере того как немецкие войска захватывали все больше стран, расширялась и зона деятельности армейской службы охраны произведений искусства. Помимо Франции, Бельгии и Нидерландов, это подразделение в военной администрации с 1941 года стало действовать в Греции и Сербии, а после 1943 года и в Италии[11]. В число его сотрудников входили искусствоведы, историки и археологи. Как и их предшественники в годы Первой мировой войны, они определяли сферу своей деятельности отчасти самостоятельно, исходя из профессиональных и личных интересов.
Ситуация на оккупированных территориях Советского Союза была не такой, как в Западной Европе. В научной литературе до сих пор бытует тезис, что во время войны Германии против Советского Союза вообще не существовало никакой армейской службы охраны произведений искусства. И в самом деле, почти нет свидетельств того, что такого рода служба планировалась для востока так же, как и для запада Европы. Только в заключительном отчете Вольфа-Меттерниха за 1944 год упоминается некий уполномоченный, которому было поручено еще «в первые месяцы оккупации российских территорий, до образования Восточного министерства» подготовить создание организации по охране произведений искусства[12]. С другой стороны, в июле 1941 года на запрос одного заинтересованного лица о возможной вакансии в сфере охраны произведений искусства на Востоке Вольф-Меттерних ответил, что в России подобной службы не будет[13]. Это несоответствие можно объяснить надеждами (их тщетность быстро обнаружилась) на скорое завоевание СССР, сразу после которого, как ожидалось, должна была возникнуть германская гражданская администрация, и, таким образом, надобность в армейской службе охраны произведений искусства отпадала. В личном архивном фонде Вольфа-Меттерниха хранится ответ Верховного командования сухопутных войск от 3 июля 1941 года министру образования Русту, которого информировали о том, что «на оккупированных территориях советской России постоянная военная администрация <…> создаваться не будет»; в документе есть пометка: поставить в известность об этом письме Вольфа-Меттерниха. Далее сообщается, что как только военные действия продвинутся вглубь, будут образованы рейхскомиссариаты, подчиненные рейхсляйтеру Розенбергу, а до тех пор военные условия «не позволят принимать более глубокие меры по обеспечению сохранности музеев и памятников искусства». Но, разумеется, подчеркивается в письме, войскам дано указание «по возможности щадить ценные памятники искусства», а для особо ценных предметов можно дать предписания о более детальных мерах защиты[14].
Пока неизвестно, какую реакцию вызвало это сообщение. Однако позиция Верховного командования сухопутных войск явно встретила возражения, и, по-видимому, как только военная обстановка позволила, на оккупированные территории был командирован в качестве наблюдателя молодой искусствовед из Берлина — асессор военной администрации Райнхольд Штренгер[15]. Ему поручили ознакомиться с ситуацией в завоеванных областях и при необходимости рекомендовать местным комендантатурам меры по охране находившихся под угрозой памятников искусства, культурных ценностей и учреждений культуры. В августе 1941 года Штренгер прислал отчет из Минска, в начале сентября он отправился в Новгород, затем в Смоленск, а в октябре был в Киеве, Чернигове и Днепропетровске. К своим докладам он прилагал списки местных архитектурных памятников, церквей и музеев с описанием их состояния и текущего использования. Иногда Штренгер комментировал, как советская администрация обращалась с культурными ценностями, высказывая собственные пожелания и рекомендации, различавшиеся в зависимости от конкретного случая. Он неоднократно давал высокую оценку мерам, которые самостоятельно принимали местные коменданты; так, по его словам, коллекции Картинной галереи и Исторического музея в Минске не были уничтожены лишь благодаря личной инициативе фельдкоменданта генерал-майора Вильгельма Штубенрауха. Доступные источники не позволяют установить, кто в Верховном командовании сухопутных войск отдал приказ командировать Штренгера; единственное, что мы точно знаем, — свои отчеты он направлял Вольфу-Меттерниху[16]. По всей видимости, с ними знакомились и сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, во всяком случае, в его документах обнаружено резюме отчета о Новгороде[17].
На территориях Прибалтики и Украины, как и заявлялось, вскоре действительно возникли гражданские администрации; уже 25 июля 1941 года Литва и Латвия были преобразованы в рейхскомиссариат «Остланд», в сентябре — ноябре в него вошла большая часть Белоруссии и Эстонии. Административный центр рейхскомиссариата располагался сначала в Каунасе, а с середины августа — в Риге. Иначе обстояло дело на северо-западе России, занятом группой армий «Север». После того как в начале октября было принято решение вместо штурма Ленинграда окружить его кольцом блокады, началась затяжная позиционная война, которая сделала невозможным установление гражданской администрации. На протяжении всего периода оккупации этот район оставался под управлением военных, следовательно, в нем действовала и армейская служба охраны произведений искусства, хотя изначально это не планировалось: небольшое ее подразделение, подчиненное командованию группы армий «Север», обеспечивало сохранность произведений искусства в месте его дислокации. Таким образом, во взаимодействии разных организаций здесь сложилась принципиально иная ситуация по сравнению с другими оккупированными территориями. Сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга и зондеркоманды Кюнсберга могли действовать только по согласованию с представителями армейской службы охраны произведений искусства, которые в зоне действий группы армий «Север» монопольно распоряжались художественными ценностями. Однако в отношении других объектов культуры эти ведомства сотрудничали в соответствии со своими задачами: Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга изымал, хранил и вывозил архивы, а зондеркоманда Кюнсберга конфисковывала ценные библиотеки.
Армейской службе охраны произведений искусства в группе армий «Север» исследователи до сих пор не уделяли внимания из-за крайней скудости сведений о ее деятельности. Архив этого подразделения пока не удалось найти. Наши заключения о том, что оно существовало при группе армий «Север», основаны только на штатном расписании, разрозненных записях и личных свидетельствах.
Самая известная, ключевая фигура армейской службы охраны произведений искусства на северо-западе России — граф Эрнстотто цу Сольмс-Лаубах[18]. О том, что он вообще играл какую-то роль, известно лишь потому, что в октябре 1941 года он вместе с Георгом Пёнсгеном руководил демонтажом Янтарной комнаты в Екатерининском дворце в Пушкине[19]. Официально Сольмсу поручили обеспечить сохранность художественных ценностей в районе действий группы армий «Север» в конце сентября 1941 года. В штатном расписании он фигурировал сначала как хранитель, затем как руководитель рабочего штаба по охране произведений искусства. Однако из статьи в газете Frankfurter Generalanzeiger от 15 сентября 1941 года, сообщающей о деятельности Сольмса в Пскове, можно заключить, что ему, вероятно, гораздо раньше было поручено заботиться о художественных ценностях и объектах культуры, по крайней мере в районе действия его воинской части. В статье сообщалось, что после захвата Пскова Сольмс в течение нескольких недель организовал выставку найденных им произведений искусства в Поганкиных палатах, где располагался городской музей: «<…> с одной стороны, место спокойного созерцания и духовного отдыха для немецких солдат, а с другой — достойное и квалифицированное хранение старинных европейских произведений искусства <…>». По-видимому, особое впечатление на посетителей выставки произвело количество и качество экспонатов, большинство из которых, вероятно, составляли работы немецких или западноевропейских художников, но были среди них и произведения русского искусства, прежде всего иконы и церковная утварь, литургические облачения, напрестольные евангелия и требники; предположительно, после эвакуации наиболее ценных предметов они остались в городе[20].
По меньшей мере на начальном этапе армейская служба охраны произведений искусства при группе армий «Север» оставалась неизвестной конкурирующим нацистским ведомствам, или же к ней относились пренебрежительно как к чему-то временному. Во всяком случае, сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга не ожидали конкуренции с ее стороны. Только этим можно объяснить письмо Герхарда Утикаля генерал-квартирмейстеру сухопутных войск генералу Эдуарду Вагнеру от 1 октября 1941 года, в котором он просил создать подходящие условия для работы по охране культурных ценностей в Советском Союзе. Утикаль прямо утверждал, что «в отличие от того, что делается для защиты произведений искусства, библиотек и архивов на Западе и на Балканах, на оккупированных восточных территориях у вермахта для этого нет собственных учреждений»; «охрана разнообразных культурных ценностей в оперативном тылу армий» предоставлена исключительно инициативе отделов пропаганды и осуществляется ими постольку, поскольку у них есть «соответствующие специалисты»[21].
В 1938 году, когда были созданы подразделения пропаганды, Верховное главнокомандование вермахта и Имперское министерство народного просвещения и пропаганды пришли к компромиссу: эти подразделения числились в структуре вермахта и во всем, что касалось их применения, находились под командованием военных штабов; но содержание их работы определяло министерство. Из такого рода подразделений наиболее известными были роты пропаганды. Они предназначались исключительно для ведения психологической войны; сначала они готовили преимущественно военные сводки для немецких войск, но после того, как наступление зимой 1941–1942 годов остановилось, все больше стали заниматься деморализующей пропагандой среди войск противника и населения на оккупированных территориях.
В ходе войны значение пропаганды возрастало, и к концу 1942 года на службе в этих частях находилось около 15 000 так называемых военных корреспондентов. С учетом специфики их задач среди них процент журналистов, ученых-гуманитариев, писателей и художников был выше среднего; именно по этой причине, скорее всего, и казалось, что им можно поручить, хотя бы временно, охранять произведения искусства.
Они произвели огромное количество визуальных и аудиоматериалов, которые и по сей день (в том числе в этой книге) активно используются в иллюстративных целях. Однако материалы эти коварны. Всегда следует помнить, что перед нами пропагандистский материал — инсценированный и в любом случае заведомо снятый под определенным углом, поэтому вполне реальные военные снимки дают ложную картину войны[22]. С января 1940 года аналогичные роты военкоров стали формировать и в частях ваффен-СС, а в августе 1941 года к ним добавились взводы военных корреспондентов на полковом уровне. Они — в отличие от других фоторепортеров из рот пропаганды — проходили военную подготовку и принимали участие в боевых действиях, вот почему в фотоархивах СС встречается больше фотографий, снятых непосредственно во время наступления или сразу после взятия того или иного населенного пункта[23].
Когда в Оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга поняли, что армейская служба охраны произведений искусства при группе армий «Север» — отнюдь не временное явление, а, как и во Франции, представляет собой если не препятствие, то серьезную конкуренцию ему в сфере вывоза культурных ценностей, под сомнение была поставлена законность ее деятельности. Возникло подозрение, что за ней стоит Вольф-Меттерних, хотя он, похоже, ничего не знал о происходящем в группе армий «Север»[24]. Так или иначе, но об этом писал в своем донесении Карл-Хайнц Эссер, эксперт-искусствовед Главной рабочей группы «Остланд», который прибыл в Ригу с амбициозными планами, считая Прибалтику и северо-запад России своей территорией[25]. Сам Сольмс в апреле 1942 года в письме к Райнхольду фон Унгерн-Штернбергу, офицеру связи 18-й армии в Министерстве иностранных дел, выражал свое удивление по поводу столь поздно пробудившегося интереса к его службе. По словам Сольмса, он был по собственной инициативе облечен функциями хранителя — сначала только в качестве командированного, и лишь в декабре Верховное командование сухопутных войск официально назначило его на эту должность[26].
Совершенно иначе Сольмс представлял свою работу по охране произведений искусства в 1948 году в Нюрнберге; на суде по делу Верховного главнокомандования вермахта он заявил, что его деятельность стала результатом инициативы командующего 18-й армией Георга фон Кюхлера, который хотел защитить российские культурные ценности равно и от уничтожения в ходе военных действий, и от алчности других ведомств[27]. Утверждение Сольмса, несомненно, имело целью прежде всего снять вину с Кюхлера, обвинявшегося в преступлениях против гражданского населения, в выполнении «приказа о комиссарах» и в других военных преступлениях, включая и разграбление культурных ценностей на территории Советского Союза. Эти показания совпадают с тем, как описывали деятельность армейской службы охраны произведений искусства во Франции Франц Вольф-Меттерних и Вальтер Баргацки. Сольмс, возможно, не знал об их показаниях, но он выбрал ту же стратегию, а именно — обвиняя в грабеже нацистские ведомства и отделяя «хороший» вермахт от нацистской иерархии, он следовал широко распространенной после войны среди немецких военных интерпретации событий прошедших лет. Сегодня уже невозможно с полной определенностью выяснить, возникла ли армейская служба охраны произведений искусства в группе армий «Север» по инициативе Кюхлера или кого-то другого. Однако без принципиального одобрения командующего она вряд ли могла бы появиться и тем более действовать в подчиненных ему структурах. Поэтому представляется наиболее вероятным, что Сольмс действительно активно добивался создания армейской службы охраны произведений искусства в группе армий «Север» и своей должности в ней, а Кюхлер оказал ему в этом поддержку[28].
Примечания
- ^ Chef der Heeresmuseen, RH 62, (1840–1914) 1923, 1930–1945, 1958–1962. Описание фонда см.: Baumann M., Schulz S. Chef der Heeresmuseen, Bestandsbeschreibung. URL: https://www.deutsche-digitale-bibliothek.de/item/ AZLG6HNVIUGAUTUG4ASGTAJEC4ZA6R4Q (последнее обращение: 01.08.2018).
- ^ Lachmann M. Zur Geschichte und zum Charakter der imperialistischen deutschen Armeemuseen // Zeitschrift für Militärgeschichte. 1966. Bd. 5. H. 6. S. 700.
- ^ Это следует из служебной записки о совещании в штабе группы армий «Север» 21 апреля 1944 года. См.: Архив Bundesarchiv Militärarchiv Freiburg (далее BArch — Militärarchiv). RH 19 III/385. Bl. 7.
- ^ Сохранившиеся книги записей Берлинского цейхгауза дают представление об этом: DHM Akten des Zeughauses, Erwerbungen bis 1942. См. также отчеты Вернера Хальвега о его командировке для работы в качестве «офицера-сборщика» при группе армий «Север».
- ^ Ср., однако: Fuhrmeister C. Die Abteilung Kunstschutz in Italien, Kunstgeschichte, Politik und Propaganda. 1936–1963. Köln u.a., 2018; Fuhrmeister C., Griebel J., Klingen S., Peters R. (Hg.) Kunsthistoriker im Krieg. Deutscher militärischer Kunstschutz in Italien 1943–1945. Köln, 2012; Kott C. Der deutsche «Kunstschutz» im Ersten und Zweiten Weltkrieg. Ein Vergleich // Pfeil U. (Hg.) Deutsch-französische Kultur- und Wissenschaftsbeziehungen im 20. Jahrhundert. Ein institutionengeschichtlicher Ansatz. München; Paris, 2007. S. 137–154; Eadem. Preserver l’art de l’ennemi? Le patrimoine artistique en Belgique et en France occupées, 1914–1918. Bruxelles, 2006; Klinkhammer L. Kunstschutz im Propagandakrieg. Der Kampf um die Sicherstellung der italienischen Kunstschätze 1943–1945 // Fuhrmeister C., Griebel J., Klingen S., Peters R. Kunsthistoriker im Krieg. S. 49.
- ^ Clemen P. (Hg.) Kunstschutz im Kriege. Berichte über den Zustand der Kunstdenkmäler auf den verschiedenen Kriegsschauplätzen und über die deutschen und österreichischen Maßnahmen zu ihrer Erhaltung, Errettung, Erforschung. 2 Bde. Leipzig, 1919. См. также: Kott C. Preserver l’art de l’ennemi? Le patrimoine artistique en Belgique et en France occupées, 1914–1918. Bruxelles, 2006. P. 142.
- ^ Burg H. Kunstschutz an der Westfront. Kritische Betrachtungen und Erinnerungen. Charlottenburg, 1920.
- ^ Kott C. Preserver l’art de l’ennemi? Le patrimoine artistique en Belgique et en France occupées, 1914–1918. Bruxelles, 2006. P. 19–20; Idem. Der deutsche «Kunstschutz» im Ersten und Zweiten Weltkrieg. Ein Vergleich // Pfeil U. (Hg.) Deutsch-französische Kultur- und Wissenschaftsbeziehungen im 20. Jahrhundert. Ein institutionengeschichtlicher Ansatz. München, Paris, 2007. S. 136–137.
- ^ Frey D. Bericht über meine Tätigkeit in Polen. NARA. OMGUS — Cultural Affairs Branch, Records Relating to Monuments, Museums, Libraries, Archives, and Fine Arts, Dagobert Frey. S.p. [Fol. 44–65]. Фрай в качестве самооправдания описал это в декабре 1947 года в отчете о своей деятельности в Польше, написанном для американской военной администрации. См.: Arend S. Studien zur deutschen kunsthistorischen «Ostforschung» im Nationalsozialismus. Die Kunsthistorischen Institute an den (Reichs-) Universitäten Breslau und Posen und ihre Protagonisten im Spannungsfeld von Wissenschaft und Politik: Phil. Diss. Berlin, 2009. URL: http://edoc.hu-berlin.de/dissertationen/arend- sabine-2009-07-15/PDF/arend.pdf. S. 571 (последнее обращение: 01.08.2018); Линн Николас, вероятно, опирается на этот же документ, к сожалению, без прямой ссылки на него. См.: Nicholas L.H. Der Raub der Europa. S. 103.
- ^ Это подчеркивал сам Вольф-Меттерних: Wolff-Metternich F. Über meine Tätigkeit als Beauftragter des Oberkommandos des Heeres für den Schutz der Werke der Bildenden Kunst von 1940–42. Grundsätze und Arbeitsmethoden von Franz Graf Wolff Metternich. BArch — Militärarchiv. MSG 2/3244; документ был опубликован во французском переводе: Cassou J. (Dir.) Le pillage par les allemands des oeuvres d’art et des bibliotheques appartenant à des juifs en France. Recueil des documents. Paris, 1947. P. 149–177.
- ^ BArch — Militärarchiv. RH 3/154. Bl. 5–39; Wolff-Metternich F. Abschließender Bericht über die Arbeit des Kunstschutzbeauftragten in der Zeit von Mai 1940 — September 1944. Bl. 22. За ссылку на этот документ мы благодарим Кристиана Фурмайстера.
- ^ BArch — Militärarchiv. RH 3/154; Wolff-Metternich F. Abschließender Bericht. Bl. 17–18.
- ^ Заявку подал реставратор Отто Кляйн, выросший в немецкой предпринимательской семье на Украине и получивший образование в Дрездене. См.: Bentchev I. Gerettete und verschollene Kirchenschätze. Otto Klein und der deutsche «Kunstschutz» in Kiev 1941–1943 // Hermeneia. Zeitschrift für ostkirchliche Kunst. 1997. H. 1. S. 27, 31.
- ^ Archiv des LVR, Nachlass Franz Graf Wolff-Metternich. S. 68. S.p.
- ^ Здесь и далее, где это уместно, упоминаются диссертации тех, кто был причастен к деятельности армейской службы охраны произведений искусства в СССР: с одной стороны, диссертации позволяют получить представление о научных интересах этих людей, а с другой стороны, часто это единственные документы, дающие нам доступ к их биографиям. Strenger R. Zum Problem des Raumes bei den griechischen Giebelskulpturen: Phil. Diss. Berlin, 1935/1942.
- ^ Они сохранились в его личном архивном фонде, частично в нескольких машинописных копиях. Archiv des LVR. Nachlass Franz Graf Wolff-Metternich. 68.
- ^ Центральний державний архів вищих органів влади та управління України (далее ЦДАВО). Ф. 3676. Оп. 1. Д. 138. Л. 550 сл.
- ^ Написание имени варьируется: Эрнст Отто и Эрнстотто, сам Сольмс чаще всего использовал вариант слитного написания, которому и мы следуем. Транскрипция фамилии в русскоязычных публикациях также варьируется: встречаются написания Сольмс и Зольмс.
- ^ Документы, подтверждающие это, были исследованы и впервые опубликованы в Западной Германии «исследователем Янтарной комнаты» Георгом Штайном. Ссылки на них сохранились в бумагах квартирмейстера при штабе 18-й армии (BArch — Militärarchiv, RH 20-18/1203. Bl. 205v), а также 50-го армейского корпуса (BArch — Militärarchiv, RH 24- 50/163. Bl. 8).
- ^ Frankfurter Generalanzeiger. 15.09.1941.
- ^ См.: Echternkamp J. Der Zweite Weltkrieg. München, 2010. S. 77; Sachsse R. Die Erziehung zum Wegsehen. Fotografie im NS-Staat. Dresden, 2003. S. 185–192; Paul G. Bilder des Krieges — Krieg der Bilder. Die Visualisierung des modernen Krieges. Paderborn, 2004. S. 225–235.
- ^ См.: Echternkamp J. Der Zweite Weltkrieg. München, 2010. S. 77; Sachsse R. Die Erziehung zum Wegsehen. Fotografie im NS-Staat. Dresden, 2003. S. 185–192; Paul G. Bilder des Krieges — Krieg der Bilder. Die Visualisierung des modernen Krieges. Paderborn, 2004. S. 225–235.
- ^ Kaden E. Das Wort als Waffe. Der Propagandakrieg der Waffen-SS und die SS-Standarte «Kurt Eggers». Dresden, 2009; Krause W.H. SS-Standarte «Kurt Eggers» — Die Propagandaeinheit der Waffen-SS. Bericht und Dokumentation. Stegen am Ammersee, 2009.
- ^ ЦДАВО. Ф. 3676. Оп. 1. Д. 138. Л. 609.
- ^ См. об этом в Главе II.5 наст. изд.
- ^ Архив Politisches Archiv des Auswärtigen Amtes, R 60769.
- ^ Eidesstattliche Erklärung von Solms für v. Küchler im Nürnberger Prozess gegen das Oberkommando der Wehrmacht. Staatsarchiv Nürnberg. Rep. 501. IV. KV-Prozesse. Fall 12. F 3. Dok. Nr. 62.
- ^ Вернер Кёрте в одном из писем упомянул о хороших отношениях между Сольмсом и Кюхлером, а также о том, что Кюхлер содействовал ему в выполнении заданий. Письмо Вернера Кёрте от 8 июля 1942 года. Privatarchiv Arnold Körte.