«Спайка Перекоп»: «Разве художник не всегда фехтует с чем-то непобедимым?»
В 2016 году молодые ярославские художники Анастасия Соболева и Глеб Блокович перебираются в Санкт-Петербург, а зимой 2020 года, чтобы не терять связь с любимым городом, создают некоммерческое объединение единомышленников — «Спайка Перекоп». Разнообразие практик коллектива — от танца до лекций — во многом обусловлено составом и образованием участников. «Перекоп» сегодня — это Анастасия Соболева, выпускница Академии Русского Балета им. А.Я. Вагановой по направлению «Художественные практики современного танца»; Глеб Блокович, выпускник школы интерпретации современного искусства «Пайдейя»; София Драбовская, художница и вокалистка; Павел Яковлев, художник-абстракционист; художники Вилен Ренина, Екатерина Подобуева, Александр Максименко и Лев Мунилов. Мы поговорили с Глебом Блоковичем и Анастасией Соболевой о принципах внутреннего устройства коллектива, разных аспектах работы и собственных критериях.
Спайка Перекоп. Фото: Вилен Ренина. Courtesy художники
Егана Джаббарова: Первый вопрос — о названии вашей группы: чем оно обусловлено?
Глеб Блокович: Тут несколько аспектов. Первый связан с нашим происхождением: в Ярославле, где мы выросли, есть район Красный Перекоп. Там действующая фабрика. На «Артгиде» выходило интервью с Юлией Кривцовой, директором и куратором известного в урбанистических кругах культурного центра Textil на ее территории. При этом в 1980–1990-е годы Перекоп считался опасным районом — местом гопников и всякого такого. Даже была поговорка: «Перекоп — страна чудес: зашел с зубами, вышел без». Плюс у этого слова дополнительное географическое значение: населенный пункт Перекоп был последним оплотом белой армии в Крыму. Название отражает и наш художественный метод: нам интересно заниматься пересмотром и пересборкой. Перекапывать, пересматривать.
Егана Джаббарова: Когда мы в редакции изучали ваши проекты, то вспомнили про итальянское послевоенное течение арте повера, где ключевой была идея работы с подножным материалом, с газетами, мусором, листьями табака, тряпками. С одной стороны, это попытка интегрировать привычные вещи в художественный контекст и отказаться от «красивого искусства», с другой — отклик на реалии послевоенного времени. Если попытаться сформулировать цвета и фактуры сегодняшнего настоящего, какими они будут для вас? И каким будет подножный материал актуального искусства, на ваш взгляд?
Глеб Блокович: Материалом является вся окружающая реальность. Искусство будто бы оторвано от «народа». То, что нравится большинству, в столицах принято считать безвкусным, вычурным, пошлым. Мы же включаем это в игру. Для нас равно интересны картины Боттичелли и песни Шамана, труды Дэвида Гребера, Бориса Гройса и рэп-поздравление от родителей на свадьбу.
Анастасия Соболева: Например, недавно у нас было совместное тридцатилетие, и мы провели однодневный фестиваль «Юбилей души». Мы исследовали границу между семейным праздником и тотальным перформансом, между искусством и повседневностью. Гости могли прогуляться по выставке «Живые картины», послушать медиацию, спеть застольную песню, выпить, сказать тост, подарить подарки, просто фланировать, посмотреть новый фильм «Выставка для всех», пуститься в пляс под шлягеры «Перекопа», съесть торт и поучаствовать в дискуссии. В процессе работы мы разобрали устоявшуюся за десятилетия структуру проведения торжеств. Изучили обязательные элементы праздника: переделки известных песен, неуместный тамада, медленный танец юбиляров, душевные поздравления родных и прочее. Это то, что мы не можем игнорировать. Это было. Это есть. И это дорого людям.
Нам важно быть понятными зрителю, поэтому мы можем сделать выставку на крыльце деревенского дома (галерея «Отходники»), прочитать лекцию о нонконформистах в пивной (выставка «ПОЛПИВО»), провести трехчасовой перформанс в салоне красоты (выставка «ВЕБКАМ»), сыграть концерт в заводской закусочной (концерт №3). Мы приходим и заводим беседу там, где это кажется неуместным, а через каких-то полчаса обнаруживаем, что у местных зевак есть что сказать и о современном искусстве, и о политике, и о будущем. Такие соединения кажутся нам волшебством. Такое нельзя купить, и мы это очень ценим.
Егана Джаббарова: А есть ли у вас принципы или правила коллективной работы? Как устроено взаимодействие внутри объединения? Как вы справляетесь с напряжением, усталостью от постоянной групповой работы, с раздражением и тому подобным? Есть ли у вас свои рецепты?
Анастасия Соболева: Мне кажется, определяющим является то, что мы находимся в разных городах: Ярославль — Москва — Санкт-Петербург.
Глеб Блокович: Недавно мы полностью дистанционно открыли выставку «Тусклые самоцветы» в Ярославле — показали серию символических изделий с берегов Волги. На выставке были представлены обработанные определенным образом белемниты в коробочках с их чертежами на синтетической бумаге. Зритель мог подойти, с помощью пинцета взять камушек и разглядеть его детально. Также на выставке были прочитаны лекции о белемнитах, об экономике дара, о деревне Коломино Тутаевского района, лекция Дарьи Плоховой «Товар вообще и танец в частности».
Анастасия Соболева: Здесь еще важен наш образ жизни. Мы пролетарии умственного труда. Каждый из нас ведет двойную жизнь: днем обычная работа, а вечером обсуждение очередной гениальной идеи. Так, Глеб работает сммщиком в государственном паблике, я — педагог-хореограф в театрально-музыкальных студиях для детей, Соня — дизайнер, Павел — инженер, Вилен работает в типографии, Катя — кураторка, Саша работает в «Вайлдберриз», Лев — фрилансер. Действуя самоорганизованно, все стараются распределить время. До объединения в «Спайке» каждый из нас прошел свой путь становления, у каждого сформировались интересы. Но, как пел Костя Кинчев: «Мы вместе!»
Глеб Блокович: Мы четко осознали скоротечность жизни, как бы пафосно это ни звучало, поэтому хотим успеть как можно больше. У нас нет желания тратить свою жизнь на склоки и апатию.
Анастасия Соболева: Если все вокруг разваливается и атомизируется, все призывает к распаду связей, то самое время собраться.
Егана Джаббарова: Одной из задач спайки вы называете «деатомизацию» зрителя. Что вы под этим подразумеваете? И как видите конечный результат «деатомизации»?
Глеб Блокович: Зритель, как и общество, и любое поле сегодня, атомизирован. Конечно, мы постоянно сталкиваемся с «коллективным разумом», который не признает Малевича великим художником, фанатеет от «Мастера и Маргариты» и называет современное искусство помойкой. Но это не значит, что с таким зрителем не нужно вести диалог.
Анастасия Соболева: Для меня атомизация — это еще и о жизни без корней: я имею в виду семью. Странно не знать и не желать знать о своей семье.
Глеб Блокович: Одна из определяющих черт «Спайки» в том, что наши семьи сильно включены в процессы. Например, моя бабушка была диктором нашего фильма «Молодость всегда права». Мой батя придумал строчку «сварог из бетона» — из нее впоследствии родились песня и скульптура, которую мы доделываем весной. Настина бабушка отшивает нам всякие текстильные штуки: флаги, знамена, баннеры. Основная задача художника — приближать будущее. Возможно, это слишком романтично — думать, что оно наступит. Но разве художник не всегда фехтует с чем-то непобедимым?
Анастасия Соболева: Вопрос также был о том, какой результат мы хотим видеть или к чему идем. Трудно обозначить результат, потому что для начала важно запустить сам процесс. Для меня здесь очевидна параллель с перформансом: у нас есть структура и инструменты, благодаря которым мы можем создавать события, но предугадать результат нельзя.
Егана Джаббарова: Как вы считаете, может ли искусство существовать в институции, или оно по определению не должно быть связано с организацией или иерархией любого рода?
Анастасия Соболева: Мне не нравятся эти радикальности, эти два полюса. Что лучше: так или вот так? Будто третьего не дано. Прекрасно и то, и то. В прошлом году мы стали резидентами Дома культуры «ГЭС-2» и смогли реализовать то, что у нас никогда не получилось бы без бюджета, площадки и других ресурсов.
Егана Джаббарова: Можно ли сказать, что эпатаж — важная составляющая вашего творчества? Так, одна из ваших акций, «Спекулятивная прогулка по делам» представляет собой прогулку по городу с похоронным венком. Не являются ли эпатажные стратегии, подобные этой, манипулятивными? В то же время мы понимаем, что в любом искусстве, особенно актуальном, есть момент привлечения внимания. Как вы относитесь к клубку этих процессов и к взаимосвязям?
Анастасия Соболева: Эпатажные заходы, подобные «Спекулятивной прогулке по делам», были в начале нашего пути, сейчас мы работаем с ними меньше. Хотя сложно отрицать, что любое искусство в целом манипулятивно.
Глеб Блокович: Цели поразить никогда особо и не было.
Анастасия Соболева: А в начале? «Спекулятивная прогулка по делам» — разве нет?
Глеб Блокович: Нет, это просто была прогулка по делам, вот и все.
Анастасия Соболева: Я не так это воспринимаю.
Глеб Блокович: Это была просто работа с предметом. Почему не посмотреть на него не как на похоронный венок, а как на необычно организованные цветы? То есть мы не стремились пойти на улицу и шокировать людей — наоборот. Партитура была такая: идти и максимально не привлекать внимания, вести себя обыденно.
Анастасия Соболева: Мы же могли взять менее сакрализованный, наделенный разными смыслами и символами объект, а взяли его.
Глеб Блокович: Но у нас все равно не было такого намерения: вот бы подгорело побольше у кого-то, вот бы нас заметили, вот бы все это обсуждали. В наших практиках, работах всегда есть крючок. Можно назвать это манипуляциями или какими-то маркетинговыми вещами, но это происходит абсолютно неосознанно.
Егана Джаббарова: Вы используете очень много разных инструментов и медиумов: у вас есть и песни, и концерты, и фильмы, и перформансы. Какой из всего ряда инструментов кажется вам наиболее эффективным именно сейчас?
Глеб Блокович: Давайте мы, как настоящие блогеры, назовем топ-3 наших любимых медиа: перформативные практики, песнопения, кино. Пробежимся по каждому пункту.
Анастасия Соболева: Все, что касается перформативных практик и движения, работы с пространством, вниманием, коммуникацией, — мой интерес. Это сопровождает все наши проекты.
Глеб Блокович: Второе — песнопение — выросло из моего юношеского увлечения. До того как стать надеждой современного искусства России, я увлекался рок-музыкой. Даже более того, был рок-звездой города Ярославля. Кстати, наша группа называлась «БЛОК» — отсюда и возник мой псевдоним «Блокович». По мере взросления пришло осознание, что 90% любительских коллективов являются хрупкими мертворожденными конструкциями, которые распадаются при первом же микроконфликте. Участники «Спайки» на собственной шкуре пережили этот опыт: кто-то учился в музыкальной школе, а кто-то сам пытался собрать рок-бэнд. Получив новые знания, мы решили создать лабораторию, где стали изучать феноменологию инструментальных ансамблей, и назвали ее «Архетип сборки музыкальной группы».
Анастасия Соболева: Про кино лучше всего скажут наши показы. Приходите, у нас есть два фильма — «Молодость всегда права» и «Выставка для всех».
Глеб Блокович: Кстати, я добавил бы в этот список четвертый пункт — дизайн. Обратите внимание на всю нашу айдентику: афиши, календари, оформление изданий — это отдельный большой пласт, которому мы уделяем достаточно много времени.
Егана Джаббарова: Как вы определяете границу между искусством и флешмобом, искусством и активизмом? Может ли активизм перейти в искусство и наоборот? Вообще, где проходит эта грань, очень важная сегодня?
Анастасия Соболева: Этим вопросом задаемся и мы. Я вообще любитель подвергать все бесконечному сомнению. Это прозвучит как отговорка, но у нас есть внутреннее чутье, понимание, где искусство, а где флешмоб.
Глеб Блокович: Ну опять же, что такое флешмоб? Просто пришли, взяли плакаты и что-то там делаете. А мы работаем с вниманием, с композицией, серьезно прорабатываем тему. Люди, которые проводят флешмобы, не ставят себе задачу проанализировать и детализировать процесс создания. То же самое с юбилеем: можно было взять водки и выпить ее с друзьями, но мы рассматриваем феномен. Тут, наверное, и лежит ответ на вопрос, почему это искусство, а не просто пикник и тусовочка. Пусть ответит Борис Гройс. Нам важно быть голодными и не возгордиться. Сейчас, на весну 2024 года, кажется, мы точно нащупали, что нужно делать, но, возможно, через год мы скажем: это все было точками роста, и мы уже это проехали.
Егана Джаббарова: Чем вы измеряете успешность проекта и когда понимаете, что проект получился?
Глеб Блокович: Когда случаются встречи с неожиданным.
Егана Джаббарова: Значит, успешность измеряется цепочкой реакций, которая возникает после опыта взаимодействия с разными людьми, не обязательно положительного? Приемлете ли вы конструкт учителя? И если да, то кого считаете своим учителем, вдохновителем в мире искусства?
Анастасия Соболева: Мы появились не с нуля, а благодаря всем тем, кто был до нас. И себя в искусстве мне интересно собирать через разные области знания, которые мне когда-то открыли те, у кого я училась (получается, что я учусь уже двадцать лет подряд и продолжаю): анатомия и физиология, медицина, педагогика, психология, лингвистика, перформанс, путешествия, музыка, танец, театр, история искусств, вопросы религии, природа, бизнес, спорт — все это позволяет легче выстроить взаимосвязь с жизнью.
Глеб Блокович: Конечно, у каждого свои герои. В разные периоды я встречал множество людей, которые на меня так или иначе повлияли. Музыкант и продюсер Дима Огороднов научил слушать музыку и создавать ее, благодаря ему у меня сформировались музыкальный вкус и чутье. Куратор и фотограф Владимир Скориков дал мне уверенность в том, что можно и нужно заниматься искусством. Художник Михаил Дудкин первое время был для меня ориентиром и очень помогал. Звукорежиссер Антон Мануйлов научил композиции, Дарья Плохова подтягивала меня на свои перформансы и рассказала про невиданные книжки и волшебную Москву 2010-х. Позже, в Петербурге, это были: художник Олег Галкин, который перепрошил оптику, форму создания визуального искусства; ныне опальный философ Александр Монтлевич, со школы которого началось мое увлечение философией и теорией вообще.
Я всегда веду внутренний диалог с теми, с кем лично не знаком и кого нет на этом свете. Этот список не имеет границ, он шире области искусства — речь идет скорее о личных качествах людей: это может быть Анатолий Тарасов, тренер хоккейной сборной СССР, Петр Мамонов, Леонид Федоров, Михаил Гефтер, Эдуард Лимонов, Сергей Доренко, Владимир Высоцкий, Нина Сазонова, Игорь Акинфеев, Мария Шарапова, Владимир Ильич Ленин, Дэвид Гребер, Жанна Агузарова, Олег Янковский, Александра Пахмутова, Александр Пятигорский, Георгий Гурьянов, Владимир Маяковский, Гавриил Лубнин, Ирина Шейк, Михаил Гребенщиков и другие.
Егана Джаббарова: Можно ли сказать, что многие проекты «Спайки Перекоп» пропитаны меланхолией или ностальгией? Часто работы выполнены так, что современность размывается и возникает ощущение ретроспективы. С какой художественной целью это делается и почему?
Анастасия Соболева: Интересно подметили. Я не знаю, насколько это меланхолия… Мне кажется, что мы застряли в настоящем, в котором не можем выбрать сторону и понять, куда двигаться и двигаться ли, и вообще кто такие мы.
Глеб Блокович: Это одновременно реставрация империи, советский проект, линчевание 90-х… Как говорит исследователь Симон Кордонский, начинать нужно с элементарных вещей, поэтому кажущаяся ностальгия здесь — попытка преодолеть настоящее и создать будущее, не равное бесконечному воспроизводству хорошего прошлого.
