Архив за пределами столиц
Сеть архивов современного искусства (RAAN) — онлайн-платформа, собирающая документы о советском и российском искусстве. Она появилась в 2017 году по инициативе Музея современного искусства «Гараж», и сейчас это одно из крупнейших собраний такого рода, не в последнюю очередь благодаря региональным архивам, присоединявшимся к сети. «Артгид» поговорил с шестью партнерами проекта, которые прямо сейчас по крупицам собирают (или только планируют изучать) локальные истории искусства.
Арт-группа «Гильдия красивых». Перформанс к выставке «Покой и воля». Сочи, 1995. Courtesy Фонд «Художественная среда Сочи»
Оксана Будулак, архив Музейного центра «Площадь Мира», Красноярск
У нашего архива сложная, но типичная для регионов история. Изначально в здании, где сейчас расположен «Площадь Мира», находился Музей Ленина с собственным архивом. Но после трансформации музея в культурно-исторический центр было совершенно непонятно, что с этим архивом делать. В 1993 году здесь появился наш музейный центр, который стал собирать свой архив — преимущественно документацию реализованных на площадке проектов. Это были протоколы худсоветов, эскизы художников, материалы по Красноярской биеннале, чертежи, кураторские тексты, каталоги… Словом, проектные, а не художественные архивы. В то же время в музеологических целях мы сохранили часть экспозиции, оставшейся от Музея Ленина. Она заняла целый этаж здания.
У меня же появилась идея собрать иной архив, рассказывающий о художественной практике местных авторов. Первым шагом к его созданию стала выставка-исследование «После Поздеева» в рамках Красноярской биеннале. Я вместе с коллегой Александрой Семеновой провела интервью с художниками, чтобы показать, как за последние годы изменилась художественная среда города. После открытия выставки из жизни ушел один из ее участников — художник Олег Пономарев. Конечно, в его семье взялись решать бытовые проблемы — и встал вопрос: куда девать банки с золотым пигментом, видеопленки, табуретки, коврики? Словом, все то, чем интересуется социология искусства. Я общалась с вдовой и уговорила ее приостановить продажу, а предметы передать нам. Кроме Пономарева, можно вспомнить Александру и Елену Красновых и их уникальный архив с договорами, где указаны цены за работы в 1991 году и фамилии первых галеристов (личности которых еще предстоит установить). Эти собрания помогают реконструировать художественный процесс в Красноярске.
Наши объекты хранятся в аналоговом виде — это документы и артефакты выставок (экспонаты, которые не являются произведениями искусства, но были созданы для экспозиции художниками, кураторами или дизайнерами). Если объект объемнее листа А4, то он упаковывается в коробку, ему присваивается номер, он подшивается в дело. Вчера я сдала в архив документы кураторского сектора за 2022 год — в описи 18 единиц хранения, среди них есть, например, набор игральных карт и фотоальбом, сделанные куратором для выставки «Ух-ты, да это же Андрей!». Там же — афиша проекта; я попросила куратора подписать ее с обратной стороны: наш архивариус очень любит, когда на печатных документах стоят автографы и прочие «почеркушки».
Сейчас архивация художественного процесса стала важнее, чем производство нового культурного продукта. У этого есть несколько причин. Первая — недавние пандемия и политические события, которые сильно повлияли на мироощущение художников и культурных работников. Вторая, как я уже сказала, — смерть отдельных фигур. И последняя причина такого поворота к архивации — появившийся интерес со стороны исследователей. Недавно я была рецензентом одной студенческой работы, посвященной Виктору Сачивко, важному для нашего контекста художнику. В списке литературы можно было найти «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и все в таком духе. Куда хуже, подумала я? Оказалось, мы живем в искусствоведческой пропасти. И хочется надеяться, что архив сможет восполнить дефицит знаний о местной сцене.
Архив в нашем случае должен стать полноценной программой, в которой исследования соседствуют с выставочными проектами. Это знание должно быть доступным и открытым для зрителей, художников, искусствоведов и коллекционеров. Такая инициатива важна для всех, кто изучает локальную сцену — им нужно дать возможность работать с искусством, которое появляется здесь и сейчас.
Яна Двоенко, архив «Смоленский архив: другое краеведение», Смоленск
Я начала собирать архив в 2020 году незадолго до закрытия культурной площадки «Дом молодежи» в Смоленске, куратором и сооснователем которой совместно с Денисом Никуленковым я была. На тот момент я уже познакомилась с представителями разных поколений художественного сообщества города и пыталась понять, как они видят локальную историю искусства и предпринимались ли попытки архивации ранее. Хотя инициатива исходила от меня, я чувствовала, что не имею права собирать архив самостоятельно, поскольку не являлась непосредственным участником событий.
При первом подступе к художникам выяснилось, что, кроме индивидуальных попыток самоархивации, никакой работы с архивом не предпринималось. «Дом молодежи» закрылся, и я очень сильно переживала. Видимо, это натолкнуло меня на мысль, что совместные архивные практики могут заменить нам всем площадку. Так началась наша продолжающаяся до сих пор архивная история.
Смоленск — не самый большой город. Начав собирать архив локального искусства, я понимала, что он не получится объемным. Кроме того, каждый факт истории меня искренне поражал, и хотелось тут же делиться находками с остальными. Именно поэтому я старалась объединить процесс сбора архива с его исследованием и репрезентацией. Это и отражено в названии проекта «Смоленский архив: другое краеведение». Архивацию я рассматриваю как своего рода краеведческую практику, позволяющую одновременно объединять и изучать сообщество.
В то же время краеведческая оптика наделяет архив собственной спецификой. Наш архив — не собрание, но исследовательская практика, привязанная к определенной местности. Общим местом уже давно стала мысль о том, что история российского искусства пишется «из Москвы». Любую коллекцию можно перевезти в столицу. Но нельзя вывезти «практику», в нее можно только вовлечь — например, начинающих художников, краеведов, историков, горожан… Это, конечно, не краеведение в привычном понимании. Наш архив предлагает взгляд на регион сквозь призму культурных практик — от визуального искусства до литературы.
Я начинала с интервью: обратилась к двум центральным для смоленского контекста фигурам — Владу Макарову и Эдуарду Кулемину. Влад Макаров — художник, музыкант, идеолог метода свободной импровизации. Он много времени и сил посвятил налаживанию связей между Смоленском и другими регионами. При этом принципиально не хотел строить карьеру в другом месте. Эдуард Кулемин, в свою очередь, занимался самиздатом, живописью, перформансами, другими художественными практиками и всегда выделялся в арт-сообществе. Он тоже остался в Смоленске. Они поделились своими материалами и стали направлять процесс, подкидывая идеи. В какой-то момент моя квартира оказалась завалена чужими предметами, которые находились не в самом лучшем состоянии. Стало ясно: это наследие необходимо оцифровать, потому что поддерживать его физическую сохранность мы не в силах.
Меня как филолога заинтересовал, конечно же, самиздат. Я получила в архив номера «Митиного журнала», «Черновик», альманах клуба авангардистов «КЭПНОС», каталоги смоленских арт-групп. Абсолютным открытием стал литературно-философский журнал «Слова» смоленского поэта, философа и переводчика Глеба Коломийца и драматурга Инны Кирилловой. В нем было представлено радикальное, некоммерческое искусство: там можно было найти визуальную поэзию, экспериментальные по форме и содержанию произведения. За журналом скрывалось большое сообщество — не только из Смоленска и городов России, но и из США, Австралии и других стран. В нем появлялись редкие философские переводы. Например, «Удовольствия философии» Брайана Массуми — предисловие к американскому изданию «Тысяча плато» Жиля Делеза и Феликса Гваттари. Благодаря журналу местные авторы поддерживали связь со всем миром.
Сейчас у архива есть сайт, напоминающий небольшое локальное медиа. Он был создан при поддержке регионального отделения Творческого союза художников России. Мы хотели сделать материалы доступными для авторов (художников и исследователей) и широкой аудитории, погрузив ее в местный контекст. Под эгидой архива провели выставку «Край съест центр», впервые рассказавшую о значимых событиях смоленского искусства с 1980-х по 2000-е годы, а также серию образовательных мероприятий. Сейчас готовим издание на основе архивных материалов. И я чувствую, что «Смоленский архив» действительно смог привлечь внимание и профессионального сообщества (к нам стали обращаться люди со своими архивами), и городской аудитории.
Виктор Жданов, архив ЦСИ «Быль», Старый Оскол
Современное искусство в том виде, в котором мы привыкли его видеть, начало появляться в Старом Осколе только в конце 2010-х годов. Однако довольно продолжительное время в городе существовала музыкальная сцена, в практике которой можно найти пересечения с актуальными художественными тенденциями. В конце 1990-х — начале 2000-х здесь появляются исполнители, активно экспериментирующие со звучанием и формой. Среди наиболее заметных коллективов того периода — группа «Философия Удобрения». Они играли смесь панк-рока, психоделической музыки, индастриала и джаза, записывали звуки перкуссии при помощи заводских деталей и препарировали инструменты. Существуют и другие имена, идейно близкие группе, — например, Андре Моррисон (Cheon kim, Nire, harmonie_mit_nichts), Максим Мамонов (Трафарин), Егор Смирнов.
Сейчас работа над архивным фондом находится на начальной стадии. Он пополняется материалами преимущественно от старооскольских и белгородских артистов. Белгород в этом плане представляет отдельное микродвижение — начиная с 2013 года в нем проходили организованные Александром Гребенниковым (Urinate) гаражные экспериментальные и нойз-концерты. Исполнители «белгородской волны» с завидной регулярностью издавали свою музыку на физических носителях ограниченным тиражом (преимущественно на аудиокассетах и CD-R). Среди артистов этого движения можно назвать Urinate, «Благополучие», «Ополоснулся Братики», Supoffsky, Nano, «Ибо Гной», «Омутъ Мора», Chaos Cultist, Fecaloids, Андрея Пронькина.
В идеале архив экспериментального андеграунда Белгородской области должен принять форму электронной энциклопедии, для которой будут оцифрованы альбомы и сборники движения, а также афиши, фотографии и эфемериды. На данный момент материальную базу составляет мой личный архив. Особое место в нем занимают альбомы, записанные на неудобные для хранения форматы, например 3,5-дюймовые дискеты. Обычно на них помещается не более 1,44 мегабайта информации. Чтобы записать на подобный носитель музыку, файлы приходится сжимать радикальным образом, достигая в конечном счете эффекта «бархатного бульканья», характерного для аудиозаписи низкого качества.
Архив будет находиться в ЦСИ «Быль», в здании одноименного кинотеатра. Он был построен в 1982 году в новой части города, которая возводилась примерно десятилетием ранее. Сам кинотеатр, помимо своих основных функций, долгое время работал как культурная институция: здесь проходили фестивали, конференции, слеты профессионального сообщества. Сейчас мы готовимся к открытию. Первая выставка, которая будет показана в ЦСИ, также формируется на платформе архивного исследования. Правда, она посвящена не музыкальным практикам, а истории и реконструкции культурных инициатив кинотеатра (частично совершенно гротескных — вроде фестиваля боди-арта или выступлений «магов»). Кроме того, мы подготовим и другой архивный проект, рабочее название которого — «Шум, что доносится с меловых гор». Он будет посвящен как раз музыкальным практикам Белгородской области.
Мария Журавлева, архив современного искусства Владивостока, Находки, Хабаровска
Архив, над которым мы работаем с Ариадной Смолянской, посвящен сразу нескольким дальневосточным городам: Владивостоку, Хабаровску и Находке. Разговоры о необходимости создания архивной коллекции ведутся уже несколько лет. Сейчас вопрос вновь актуализировался, так как потребовалось пересмотреть художественные стратегии и практики. Для этого нужно взять паузу, занять некоторую дистанцию, чтобы понять, какая работа была проделана в последние годы.
В фокусе внимания нашего архива находятся художники, которые активны прямо сейчас. Речь идет о тех, кто начал работать примерно с 2010-х. Так мы хотим протянуть ниточки в сторону более ранних художественных процессов и проследить взаимовлияние авторов из разных поколений и сред. Разрывы в коммуникации между поколениями — очень чувствительная тема для нашей сцены. Те, кто постарше, с трудом идут на контакт, редко преподают, работают в своих мастерских и общаются в основном внутри сложившейся тусовки. Но этому способствует отсутствие инфраструктуры, которая могла бы помочь навести мосты между разными художниками извне. И здесь цель архива — прочертить связи между персонами и проектами, отметить взаимовлияние, если оно есть, а не просто рассортировать художников по папочкам. Архив в моем представлении — это карта или даже древо, а не только список объектов.
К Находке и Хабаровску мы подходим с той же оптикой: отталкиваемся от персоналий. Находка — маленький портовый город, где не так много культурных инициатив. И мы планируем работать с драматургом Викой Костюкевич, живущей там. В Хабаровске тоже обращаемся к знакомым — панк-группе «Шизандра» и проекту «Артсерватория», который делала Женя Мясникова. Мы хотим показать, как люди работают в этих городах и как влияют друг на друга.
Наш архив будет цифровым. В нынешних условиях хранить офлайн-архив слишком сложно, учитывая вероятность частых перемещений. В то же время есть другой аспект: не все художники считают нужным расставаться со своими коллекциями. О нашем проекте уместно говорить как о цифровой копии, которая фиксирует художественную практику авторов: мы хотим не только разобраться в архивах, но и определить положение отдельных персоналий на местной художественной сцене.
Наталья Курилова, Архивный фонд новейших течений Саратовского художественного музея имени А.Н. Радищева
Когда я пришла в сектор новейших течений Радищевского музея в 2011 году, то встретилась с условным «архивом» при отделе: накопленные в цифровом формате фотографии и видео, аудиозаписи, афиши, публикации в журналах… В общем, это было довольно хаотичное собрание, которое постоянно пополнялось нашими силами или благодаря художникам, передававшим нам материалы. Толчком к систематизации стал визит главного хранителя Музея современного искусства «Гараж» Саши Обуховой в 2017 году. Вместе с коллегой Натальей Коптель мы провели первичную систематизацию документов и начали делиться своими наработками с Обуховой, рассказывая о многообразии художественных практик в Саратове. Второй виток развития нашего архива также связан с «Гаражом»: в какой-то момент RAAN начал привлекать партнеров, и мы присоединились к этому проекту.
Для многих Саратов остается terra incognita на карте современного искусства. Действительно, его место в общероссийском контексте еще не совсем выявлено, хотя здесь была довольно интенсивная художественная жизнь. В конце 1980-х в городе появилась группа «Желтая гора», участники которой первыми обратились к практикам современного искусства. В 1990-е ее лидеры Евгений Солодкий и Миша Ле Жень уезжают в Европу, чтобы затем вернуться с полученным опытом. В то же время важным событием стало участие Саратова во всероссийском фестивале «Культурные герои 21 века». В рамках фестиваля состоялась выставка «Одно место», которую курировала Наталья Сидорова; она объединила художников старшего поколения с молодыми авторами из саратовского сквота «Детский сад». В 2000-х командой Дома Павла Кузнецова вместе с Евгением Стрелковым был организован проект «Музейная долина», представивший художников из нескольких регионов. Затем сотрудничество с другими городами продолжалось. Тем не менее Саратов остается довольно автономным местом.
Сейчас архив находится на начальной стадии формирования. Его основу составили материалы, связанные с выставками современного искусства в нашем музее. Благодаря им мы очерчиваем связи между местными кураторами и художниками. В то же время архив пополняется самими авторами: например, нам передали свои архивы художник Александр Гнутов-Баюн и фотограф Геннадий Савкин, снимавший на пленку выставки «Желтой горы».
У нас хранятся не только документы и эфемериды, но и ранние работы художников. Например, есть макет «виртуального шлема» Игоря Петрова с выставки в рамках фестиваля «Культурные герои 21 века». Он сделан из дверных глазков. Нужно было надеть его перед выставкой и рассматривать экспонаты через искаженную оптику. Собирание подобных предметов — в принципе болевая точка для многих институций: по разным причинам они не всегда попадают в коллекцию или вовсе теряются.
Сейчас мы стремимся к тому, чтобы сделать архив доступным для широкой публики. Такие базы, как RAAN, позволяют познакомиться с локальной историей из любой точки мира. Однако мы не хотим останавливаться на этом. В планах сделать выставки, рассказывающие об опыте местных самоорганизаций. И конечно, мы ориентированы на работу с исследователями: системное исследование об истории искусства новейших течений в Саратове еще не написано, но надеемся, что оно обязательно появится.
Татьяна Уколова, архив «Художественная среда Сочи», Сочи
Последние двадцать лет я хожу на выставки современного искусства в Сочи и полуосознанно собираю эфемериды. В 2016 году я поступила в Краснодарский институт современного искусства, организованный командой ЦСИ «Типография» (внесен в реестр иноагентов. — Артгид), а позже на курсы кураторов и организаторов под руководством куратора Елены Ищенко. Мы обсуждали с ней возможные варианты работы с художественной историей Сочи. Тогда «Типография» уже собирала собственный архив. Стало понятно, что именно архивная работа может быть востребованной не только внутри города, но и за его пределами.
Это стало отправной точкой в появлении архива «Художественная среда Сочи»: моим выпускным проектом в «Типографии» было исследование архива «Гильдии красивых» — затем его показали в ГЦСИ во Владикавказе на фестивале «Может!», организованном группировкой ЗИП. В основе проекта лежит система персоналий, событий и проектов в Сочи, которые мы продолжаем связывать друг с другом.
У многих сложилось ощущение, что культурный ландшафт Сочи представляет собой выжженную землю. Однако та же «Гильдия красивых» — одна из самых самобытных и интересных групп 1990-х годов. Художник и поэт Даниил Да собрал и оцифровал внушительный архив «Гильдии» — по большей части фотографии, но также афиши, самиздатовские журналы и вырезки из газет. Огромную помощь в систематизации наследия оказал художник Олег Корчагин — яркий участник «Гильдии» и практически всех перформансов, акций и выставок группы. Повезло, что он прекрасно помнил даты и подробности событий. С ним мы буквально по крупицам стали восстанавливать локальную историю, иногда сопоставляя вместе несколько фотографий и, например, по одежде художников определяя, кто и в каком году какую выставку посещал. Так удалось выстроить хронологию большей части оцифрованного Даниилом Да архива. Позже архив дополнила участница «Гильдии» Ирэн Ильенкова: в частности, это материалы о легендарной акции «Высокое искусство» на борту самолета «Внуковских авиалиний», спецвыпуск журнала «Артель» — «порноГРАФИЧЕСКИЙ журнал» и другое. Большая часть видеозаписей, документирующих историю «Гильдии», хранится у архивариуса группы Александра Антонова.
Если говорить о точке отсчета в сочинской истории искусства, то все мои поиски приводят к началу 1990-х, то есть к первым художественным практикам «Гильдии красивых». Хотя представляют интерес отдельные художники, работавшие до 1990-х: в качестве примера можно привести концлагерные рисунки первого директора детской художественной школы Сочи Александра Ивановича Пахомова, который был узником лагеря Цайтхайн во время Второй мировой войны.
В 1990-е же годы проходит несколько фестивалей современного искусства: Сочинский фестиваль современного изобразительного искусства 1994 года, который принято называть «Пограничные зоны искусства» (по заглавию одной из двух выставок), и Сочинский фестиваль современного изобразительного искусства 1995 года. Первый собрал не только местных художников из Сочи и Краснодара, но и авторов из Москвы. Второй — преимущественно южных художников от Ростова-на-Дону до Сочи. В 1995 году появляется российско-немецкий проект «Квадролог» — важнейший пример международных связей в обход обеих столиц, в рамках которого сочинские художники напрямую работали с авторами из Людвигсхафена-на-Рейне и Маннгейма, а также соседними городами немецкого региона Рейн-Неккар.
В 2010-х в Сочи появляется самобытная арт-группа «Станция»; по сей день ее курирует художница и преподавательница Екатерина Нестерова. После Олимпиады в 2015 году лекция художника Антона Польского в Сочи открывает альтернативный культурный проект Praxis — уникальный пример контркультурой деятельности, чье значение для города трудно переоценить. На сорока квадратных метрах цокольного этажа элитной «сталинки» под самым носом городской администрации лекции по марксизму перемежались встречами со священником и показами киноэкспериментов Харуна Фароки, а уже на следующий день тут же проходил своп для мамочек.
В десятые годы появляется еще несколько проектов: например, культурная лаборатория «23:59» и Центральный универсальный музей искусств. Случаются культурные интервенции вроде филиала петербургской галереи Anna Nova, появившейся к старту «Формулы-1» в Сочи. Некоторые из них — например, «Сочинская лаборатория видеоарта», основанная куратором Антонио Джеузой, — удачно приживаются на курорте. И конечно, нельзя не упомянуть самоорганизацию «Аэрарий», проделавшую путь от художественных экспериментов к кураторским и архивным практикам.
Сейчас я продолжаю работу над архивом, что называется, «вглубь» — прикладываю один к другому собственные и чужие воспоминания, фотографии и эфемериды, а также откапываю новые. Все это важнейшие артефакты, документирующие историю города и местных художественных процессов, однако они не всегда дают полное представление о прошлом. Поэтому я продолжаю встречаться с деятелями культуры и считаю, что, пока есть возможность, необходимо общаться с прямыми очевидцами событий. В этом смысле человек, собирающий архив, должен быть и журналистом, и интервьюером, и пытливым слушателем.
