Анна Клюкина: «Слова в музее — это не главное»
Анна Иосифовна Клюкина занимает кресло директора Государственного Дарвиновского музея с 1988 года. За это время музей успел переехать в новое здание, оформить постоянную экспозицию, провести сотни выставок и начать диалог с современным искусством. Сейчас это не только крупный научный музей, но и один из самых главных детских музеев. Владимир Серых, автор «Артгида» и сокуратор выставки «Музей искусственной истории» в Дарвиновском музее, поговорил с Анной Клюкиной о музейном дизайне, выставках современного искусства и инклюзивных практиках.
Фрагмент постоянной экспозиции Государственного Дарвиновского музея в Москве. Источник: mos.ru
Владимир Серых: Какая идея лежит в основе Дарвиновского музея? И кто сегодня является его главным посетителем?
Анна Клюкина: Мы рассматриваем музей как многофункциональное учреждение, которое должно быть интересно всем. Когда мы въезжали в новое здание, то нашей главной идеей было построить музей для всей семьи. Не для школьников, а для семьи, которую мы поставили во главу угла. Но как вы понимаете, семья — это достаточно широкое понятие. И при создании экспозиции мы пытались сделать ее интересной всем — и двухлетнему ребенку, и академику (последние действительно к нам обращаются).
Когда мы построили музей, то стали думать, как работать с конкретными аудиториями. Например, для дошкольников и совсем малышей решили проводить специальные занятия или писать специальные этикетки. Для школьников подготовили обучающие гиды в форме небольших книжек. Молодежную аудиторию мы проскочили — не нашлось хороших идей. Отдельная категория — пенсионеры. Это сложная, в каком-то смысле забытая группа людей. Поэтому для них мы проводим очень много мероприятий и сотрудничаем, например, с «Серебряными волонтерами», волонтерской организацией для пенсионеров.
Естественно, у нас есть целый ряд программ для людей с опытом инвалидности — мы попытались приспособить экспозицию для слабовидящих посетителей, а также для зрителей, которым тяжело передвигаться. Позже мы стали думать и о молодых людях. В какой-то момент к нам пришла волна выставок современного искусства. Когда Ян Фабр выставил свои работы в Эрмитаже, то поднялся крик и шум. Мы же делали нечто подобное раньше. Первая выставка была со шведами — они добавили своего рода имплант к постоянной экспозиции. Здесь, правда, нужно быть деликатными: аудитория не всегда понимает эксперименты.
Кроме того, мы внимательно смотрим на то, как экспонируется искусство. Когда мы делали выставку «Музей искусственной истории» с работами современных авторов, то первое, на что я обратила внимание, — этикетки с мелким шрифтом. Помните, я спросила, для кого вы их делаете? Для себя? Вы изложили нам свои мысли, но возможно ли их прочитать?
Владимир Серых: Я помню этот случай. Вы появились, когда мы заканчивали монтаж. Я успел рассказать вам об одной из работ, а вы посмотрели на меня и спросили: «А кто будет читать текст?»
Анна Клюкина: У нас была выставка в «Башне», одном из пространств Дарвиновского музея. Когда я прошла по ней, то предложила снять пару работ. Не потому, что я ретроград, а потому, что у нас очень разнообразная аудитория. Потом мы получили кучу негативных отзывов в духе «у нас тут ходят дети». Но я спокойно смотрю на это. И вспоминаю один случай. Классному руководителю моего сына пятьдесят лет — и однажды она отругала меня: мол, куда вы отвели детей? А я просто повела их в Пушкинский музей. И они потом взахлеб рассказывали, что видели Давида. Видимо, родители их туда не водили.
Владимир Серых: Вы упомянули, что музей работает с пенсионерами. Можете рассказать об этом подробнее?
Анна Клюкина: Мы пытаемся сделать музей доброжелательным для пенсионера. Естественно, билет продается со скидкой в половину стоимости. Но в музее есть и масса других мелочей, которые делают его по-настоящему удобным. Например, у нас в залах много мест, где можно посидеть. Мы специально обращаем внимание на такие детали.
У нас был партнерский проект с «Новой оперой», которая устраивала в музее концерты за символическую плату. Основная аудитория проекта — пенсионеры. Если сначала к нам приходило двадцать-тридцать человек, то через два-три года в зале приходилось ставить дополнительные стулья. Правда, затем, случилась пандемия.
Кроме того, мы проводим для пенсионеров отдельные экскурсии, которые часто оплачиваются из фондов программ «Долголетие» или «Долгожитель». Пенсионеры приходят на экскурсию ради общения. И эта экскурсия может длиться четыре часа. Я водила их сама и знаю, о чем говорю. Экскурсанты задают вопросы, сами же на них отвечают, хотят поговорить. И часто приходят с внуками. В этом смысле музей должен быть комфортным: нужны скамейки, читаемые этикетки… Последние не должны вызывать чувство неполноценности у родителей, бабушки или дедушки, которые должны с легкостью прочитать этикету, если ребенок вдруг спросит про экспонат.
Владимир Серых: При подготовке выставки «Музей искусственной истории» мы тесно работали с разными отделами музея. В первую очередь — с выставочным. Но ближе к открытию нам нужно было напечатать афиши, тогда мы и познакомились со слабослышащим сотрудником. Можете рассказать, как работают инклюзивные практики в музее — и в отношении посетителя, и в отношении сотрудников?
Анна Клюкина: Все устроено достаточно индивидуально. Тот, о ком вы говорите, — наш дизайнер Валентин. Он пришел к нам, только окончив художественное училище. Когда мы его брали на работу, то было видно, как он переживал. И во мне сработал материнский инстинкт. А ему было нужно работать — он талантливый, что вы и сами увидели. Совсем недавно от нас ушел Ярослав, парень с тяжелейшем ДЦП. Он потрясающий парень, айтишник. На его примере я увидела, как это важно — быть включенным в коллектив и иметь возможность работать. У него была сильная спастика, то есть непроизвольно сокращались мышцы. Через пару лет работы он уже без помощи коллег заходил в музей и мог перенести с места на место компьютер или принтер, но все же решил уволиться, потому что ему стало тяжело ездить на работу.
Владимир Серых: Основатель Дарвиновского музея, Александр Котс, был не только ученым, но и очень тонким музеологом. Как его идеи находят свое развитие сейчас?
Анна Клюкина: Я начала работать в музее, когда он еще находился в старом здании, где были архивы Котса. Соответственно, я их все прочла. Затем мы издали пять томов его сочинений — этим я особенно горжусь. Когда я пришла работать в музей, здесь как раз занимались созданием постоянной экспозиции. В нее заложены все идеи Котса. А что это за идеи? В разговоре с сотрудниками я постоянно цитирую его слова: «Музей — это не стенная газета». Основная идея Котса заключается в следующем: музей должен быть зрелищным, с очень сильным визуальным рядом. Его, конечно, нужно подтверждать словами, но слова в музее — это не главное. Котс был гениальным музеологом, первым в мире решившим, что в естественнонаучном музее должны находиться произведения искусства. Для этого дела он специально позвал художника Василия Ватагина, которому заказывал работы сериями — скажем, «Животные на войне» или «Собака и ее хозяин». И сейчас, когда вы идете по нашей экспозиции, то видите много картин — и они всегда совпадают с тем, что выставлено вокруг. Все они были написаны при Котсе.
Идеей фикс Котса было сделать музей массовым. В его время естественнонаучные музеи все еще оставались закрытыми для публики, будучи привязанными к университетам. А он хотел, чтобы туда ходили толпы людей. И, кажется, мы этого добились. Моя совесть перед отцом-основателем чиста: мы сделали музей и популярным, и массовым. За примерами не надо далеко ходить: на «Ночь музеев» к нам пришло двадцать тысяч человек.
Владимир Серых: А зачем конкретно Дарвиновскому и вообще естественнонаучным музеям понадобилось делать выставки современного искусства?
Анна Клюкина: Мы начали разговор с массового музея. А современное искусство — это такое же массовое увлечение, по большей части молодежной аудитории. К тому же люди могут прийти на вашу выставку, но одновременно увидеть много интересного в нашей классической экспозиции.
Владимир Серых: Более того, во время экскурсий по «Музею искусственной истории» я настраивал посетителей смотреть не только на нашу выставку, но и на то, что находится вокруг. Змея, хватающая летучую мышь, — мой любимый экспонат.
Анна Клюкина: Сюжет, который вы запомнили, — это интерпретация в музейном контексте того, как у человека могла возникнуть фантазия о драконах. Однажды мне повезло — я увидела двуглавую змею. Нам понятно, что это генетический сбой. А в средние века ее могли ошибочно принять за дракона.
Владимир Серых: Меня поразил этот абсолютно сюрреалистичный сюжет, который не ожидаешь увидеть в музее. Зал, представляющий историю развития эволюционных учений, по-хорошему зрелищен и отчасти безумен.
Анна Клюкина: Это очень тяжелый зал с точки зрения экспонирования. У нас было три варианта его оформления. Первый — от кандидата биологических наук, девушки, которая представила огромный трактат с описанием зала. Я прочитала: там были предложены пять экспонатов, все остальное — слова. Следом план предложил другой человек, тоже кандидат биологических наук, он включил уже семь экспонатов. Рассказать об эволюционных теориях можно легко, а вот показывать эту эволюцию тяжело, так как у нас нет никаких свидетельств и предметов. Поэтому мы придумывали объекты сами: алхимический кабинет или упомянутую змею, которая поймала летучую мышь.
Владимир Серых: Вернемся к современному искусству: благодаря ему в музей приходит новая аудитория?
Анна Клюкина: Да. Например, молодые люди могут пойти в «музей современного искусства» — а вот что они забыли в Дарвиновском? Но когда они попадают к нам, то видят, что здесь интересно: можно и чашку кофе выпить, и выставки посмотреть. Тем более что на последних всегда есть очень интересные экспонаты. Но эту мысль — что тут тоже интересно и не скучно — до них еще нужно донести.
