Вжик, вжик, вжик
В Музеях Московского Кремля открылась выставка «Дуэль. От божьего суда до благородного преступления», представляющая историю дуэлей — через картины, гравюры, рисунки и, конечно же, через доспехи и орудия убийства. Сегодня, когда личную честь не принято отстаивать в доблестном поединке, мы смотрим на эту историю другими глазами. «Артгид» попросил историка искусства Ольгу Абрамову проследить за тем, как менялись формы противостояния между рыцарями, дворянами и даже королями на протяжении веков, и рассказать об уроках, которые и сейчас нам способны преподать шпаги, кинжалы и рапиры.
Себастьян Вранкс (последователь). Кавалерийское сражение на Вухтской пустоши. Вторая четверть XVII века. Дерево, масло. Фрагмент. ГМИИ им. А.С. Пушкина, Москва
Сегодня отправиться в Музеи Московского Кремля на выставку, посвященную дуэли, — затея, сулящая немало переживаний. Летний день, в Александровском саду отцветают могучие каштаны и пахнет сирень, Кремль чист и ухожен, доломит, устилающий Соборную площадь, сверкает на солнце, храмы сияют неземным светом — благорастворение воздухов и радость неизбывная. Но тут в памяти предательски возникает душераздирающая панорама ежедневных новостей, а вслед за ней незваная галлюцинация — ядерный гриб над окружающим простором, чистотой и стройностью.
Ни за какой, даже кремлевской, стеной не получится в текущих обстоятельствах укрыться от происходящего. Любая сегодняшняя выставочная инициатива так или иначе отзывается на события в мире (или, как выражаются законопослушные функционеры и журналисты, «геополитическую ситуацию»), а разговор о дуэли — кровавом поединке в защиту чести и достоинства, поединке, подчиняющемся строгим правилам, поединке благородных соперников — тем более.
Рассказать о рождении дуэли и золотом времени в ее истории — европейских XVI и XVII веках, музейщики задумали еще до начала коронавирусной пандемии. Авторы идеи и кураторы проекта — сотрудники музея Василий Новоселов и Федор Панфилов — предложили развернутую концепцию, генеральный директор Елена Гагарина и директор музейного департамента международной и выставочной деятельности Екатерина Караваева идею поддержали. Алишер Усманов, в то время председатель Международного союза фехтовальщиков, и его благотворительный фонд «Искусство, наука и спорт» согласились выступить партнерами-спонсорами. Участвовать в таком амбициозном мероприятии в статусной российской институции были готовы крупнейшие собрания Австрии, Великобритании, Испании и Франции. В Москву прибыли артефакты, способные стать гвоздем любой выставки: от портрета императора Карла V в полный рост работы Хуана Пантохи де ла Круса из музея Прадо и единственного в мире доспеха борзой из мадридской Королевской оружейной палаты до луврского портрета Франциска I мастерской Жана Клуэ и золотого прибора для чистки зубов и ушей из Национального музея Ренессанса в замке Экуан.
Архитектурное бюро Planet 9 в лице Агнии Стерлиговой, Надежды Бабенко и Василисы Резиковой уже населило выставочные залы Звонницы и Патриаршего дворца элегантными, изобретательно подсвеченными стеклянными витринами, где разместились зарубежные и российские раритеты, добавило зеркал, усложняющих пространство. Типография ООО «Азбука» уже выпустила на великолепной бумаге каталог с академически подробными вводными статьями и скрупулезным описанием экспонатов, включая редкости, изображения которых опубликованы впервые. Уже назначена была на начало марта дата вернисажа.
И тут все посыпалось.
Еще в середине февраля британский фонд Royal Collection Trust, который заботится об исторических артефактах и произведениях искусства от имени королевской семьи, обеспокоенный приметами назревающего конфликта, отложил передачу трех мечей из Королевской коллекции Музеям Кремля. Чуть позже свои сокровища отозвали Лувр, Версальский замок, Французская национальная библиотека и другие собрания — 15 ценных экспонатов сначала перебрались в посольство Франции, а потом сложным маршрутом отправились домой.
Музеи Австрии и Испании после неофициального совещания министров культуры ЕС в Анже тоже отозвали свои экспонаты. В результате дружного выступления западных партнеров выставка потеряла больше половины предметов: из 143 осталось меньше 70. Беспокоясь о судьбе своих сокровищ, европейские музеи в официальных коммюнике, тем не менее, подчеркивали по-прежнему уважительное и сердечное отношение к московскому музею и российским коллегам.
Российским коллегам пришлось нелегко, но разве могли подобные действия, вызванные «специальной военной операцией», заставить отступить главный государственный музей? Сама тема полуразрушенной выставки заставляла вспомнить о том, что всякий вызов требует ответа, невзирая ни на какие преграды. И руководство, и кураторы вызов приняли. Возместить потери решили за счет богатых отечественных коллекций. За два месяца выставка не только дополнилась, но и расширилась — теперь в экспозиции около 160 экспонатов. Своими сокровищами поделились Эрмитаж, Пушкинский, Исторический музей, Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи и крупные государственные библиотеки. Из запасников извлекли даже трофеи Второй мировой войны. Выставка сохранила задуманную структуру, дизайнерские витрины были изобретательно пересобраны, а зрители получили сразу две версии, каталожную и экспозиционную, и дополнительное развлечение — сравнивать результат с задуманным первоначально. И пусть мы не увидим теперь подлинных портретов участников знаменитой дуэли миньонов или доспеха императора Священной Римской империи — экстренно найденная замена не делает презентацию исторического материала менее насыщенной и красивой.
Каждый из семи разделов экспозиции, охватывающей два века, подробно описан и инсталлирован. Рассказ о рождении дуэли получился последовательным и объемным: не забыты даже библейская битва юного Давида с великаном Голиафом и славный бой братьев Горациев с братьями Курциями.
Мы многое узнаём об исторических источниках «поединка чести»: о духе и практике рыцарских поединков; о Божьем суде и строго регламентированном судебном поединке как последней возможности доказать свою правоту в надежде на благоволение высших сил. Нам рассказывают о том, как пошатнувшееся положение дворянского сословия, связанное с историческими реалиями — военной революцией, изменившей статус аристократии в обществе, и аноблированием, позволившим приобретать дворянское звание лицам неблагородного происхождения, — заставляло дворян искать возможности защищать честь во что бы то ни стало. Мы знакомимся и с теми препятствиями, что выстраивало государство на пути дуэлянтов, с первых шагов оказавшихся вне закона, узнаём подробности о преследовании и наказаниях участников столкновений. Со сложением и развитием замысловатых правил, окружающих поединки, нас знакомят руководства по ведению дуэли и дуэльные кодексы, будто бы предназначенные для сдерживания насилия, но на самом деле лишь ритуализовавшие его. Мы получаем наглядную картину развития фехтовального искусства, его школ и направлений. Мы узнаём, наконец, о непримиримой, но лицемерной борьбе с дуэлями, которую вел король-солнце Людовик XIV де Бурбон, издававший свирепые антидуэльные указы и провозгласивший себя «Победителем дуэлей», но одновременно закрывавший глаза на «шалости» приближенных. Короля называли мнимым победителем: несмотря на указы число дуэлей оставалось высоким; но к концу XVII века «дуэльная лихорадка» все-таки утихла. Оказалось, что уязвленная честь дворянина, пренебрегавшая смертельной опасностью, чутко реагировала на экономические наказания вроде конфискации имущества или экономические поощрения — лояльность успешно покупалась с помощью выгодных должностей, пенсий и рент.
И все же в разговоре о дуэли вопрос чести — один из главных. Дуэль родилась в борьбе за самоопределение дворянства в переходный от Средневековья к Новому времени период. Благородный человек, дворянин, в попытке осознать свое место в новых непростых обстоятельствах, защищал личное пространство и личную честь. Независимость от государя и государства, о чем прежде и помыслить было невозможно, становилась реальностью в бескомпромиссном противостоянии. Только человек, осознавший себя личностью, мог ответить королю, как Ги Шабо де Сен-Желе, барон де Жарнак, участник знаменитого французского поединка, которому посвящен один из разделов выставки: «Наши жизни и имущества принадлежат королям, души принадлежат богу, а честь принадлежит нам самим, поскольку над моей честью у моего короля нет совершенно никакой власти»[1].
Особенно злободневна проблема осознания себя личностью в обществах, на государственном уровне игнорирующих права индивидуума. Именно поэтому дуэль там пережила новый расцвет вместе с развивающимся самосознанием граждан, как случилось, к примеру, в России второй половины XVIII — XIX веков.
Но мы всё еще в Европе раннего Нового времени в окружении сияющих доспехов, мечей, шпаг и рапир, инкрустированных, гравированных и вороненых пистолетов, среди драгоценных камней, осыпающих изящные украшения, тонких гравюр дуэльных кодексов, благородной живописи портретов и батальных сцен — экспозиция великолепно рассказывает о красоте дуэльного поединка. И если смертельно необходимо хоть на время отвлечься от проблем окружающего мира, трудно придумать место лучше. Два насыщенных часа рядом с шедеврами человеческого ремесла гарантированы, «кротовая нора» готова вас принять, машина времени под «шпаги звон» исправно работает. Тексты, экспликации и мультиплицированные сюжеты на небольших мониторах старательно напоминают об исторических катаклизмах, проговаривают имена королей, кардиналов, высокородных дворян и записных бретеров (даже эти имена звучат нездешней музыкой: Луи де Можирон, маркиз д’Ампуи и де Сен-Сафорен; Франсуа де Вивон, сеньор де Ла Шатеньере; Франсуа де Монморанси, сеньор де Бутвиль, суверенный граф де Люсс; etc., etc.) — все эти эфемерные сущности отступают перед убедительной красотой высоких образцов материальной культуры.
Разглядывать уникальные экземпляры, соединяющие сложную техническую разработку и тонкое ювелирное мастерство, — огромное удовольствие. Можно проследить, как меч трансформируется в шпагу и затем в рапиру, как умело оружейные мастера прячут хитрые ловушки в сияющих лезвиях, как меняется устройство гарды, защищающей руку, и как практическая необходимость превращается в произведение искусства. За всей этой красотой забываешь, что перед тобой прежде всего орудия убийства, что дуэль — акт насилия, а за ее высоким культурным статусом — принуждение, сословная спесь и кровь. Кровавого ужаса экспозиции откровенно недостает. Экспликации часто указывают авторов смертоносных клинков, реже — владельцев, но в них нет, конечно, упоминаний о том, сколько тел изрубил этот меч, сколько тяжелых ран на счету этой шпаги, сколько раз эта рапира проткнула чей-то глаз, а эта дага (кинжал для левой руки) вошла под ребра. Зритель-неофит ужаснется вдруг, прочитав, что перед ним «почечный кинжал», но и тут речь вовсе не о кровавой специализации орудия — это же баллок (ballock — шотл. тестикулы), чья фаллическая рукоять и гарда поименованы скромным эвфемизмом.
Специалисты, рассматривая дуэль как тип агрессивного поведения, санкционированный обществом, сравнивают ее с войной и смертной казнью[2]. Как война дуэль жестока, но иногда неизбежна, она ритуализована подобно смертной казни. Оба эти страшных социальных института, как и дуэль, декларируют восстановление справедливости. Только дуэль — это противостояние не двух или нескольких государств, как в войне, не личности и государства, как в смертной казни. В дуэльном поединке встречаются самодостаточные личности, рискующие своей собственной жизнью.
Поэтому, покидая выставку, трудно отделаться от сожалений о том, что сегодня совсем забыты дуэльные правила, вместо шпаги, кинжала и рапиры — ядерная кнопка, санкции и бомбардировки, а конфликт воюющих сторон невозможно решить благородным поединком предводителей — сильных и отважных героев, как это практиковалось на заре современной истории.
Сколько человеческих жизней удалось бы сохранить.
