Как сделать музей доступным для людей с аутизмом
Апрель — всемирный месяц информирования об аутизме. Это актуально и для арт-мира, который с каждым годом все активнее решает проблему доступа к культуре для людей с разными особенностями. В этот раз «Артгид» обратился к опыту Дома культуры «ГЭС-2». О работе с нейроотличными людьми изданию рассказал Александр Аникушин, куратор программ доступности и инклюзии Фонда V-A-C. Материал проиллюстрирован работами художника Романа Каширина, выпускника центра социально-бытовой адаптации подростков с аутизмом «Мастера и Маргарита».
Роман Каширин для проекта «В/месте». Courtesy Фонд V-A-C
В современном мире аутизм давно не рассматривается как болезнь. Все больше культурных учреждений понимают, насколько важно сделать свои выставки и программы доступными для людей с разными особенностями. Ранее «Артгид» уже рассказывал о концепции нейроразнообразия, согласно которой единственно верного способа работы мозга не существует, а значит, аутизм и другие подобные явления должны рассматриваться как индивидуальные особенности человека. Главное — учитывать возможные нюансы в работе с нейроотличными посетителями. Так, эксперты программы «Аутизм. Дружелюбная среда», которой занимаются родители детей с аутизмом и фонд «Выход», выделяют так называемую «триаду нарушений»: человек с аутизмом может испытывать трудности с коммуникацией, обладать обостренным сенсорным восприятием, а также иметь ограниченный круг интересов. Все это требует от сотрудников культурной институции грамотной реакции, умения выстраивать общение с такими людьми и создавать для них комфортные условия. Что же необходимо сделать в первую очередь?
Courtesy Фонд V-A-C
Смитсоновский институт в США одним из первых разработал специальную программу, позволившую сделать его музеи более доступными и интересными для нейроотличных людей. Все институции в рамках программы выделили для людей с аутизмом отдельные часы, наиболее комфортные для посещения. В это время в музеях тише, чем обычно, на выставках приглушен свет, а звук снижен до минимума. Таким образом, окружающая среда не вызывает у посетителей сенсорной перегрузки.
К поездке в музей тоже нужно подготовиться — она должна быть предсказуемой и понятной. Здесь пригодится социальная история — в нашем случае пошаговое описание визита в музей. Она включает в себя фотографии и описание мест, которые человек с аутизмом увидит по дороге на выставку, указатели, помогающие найти туалет, кафе или комнату для отдыха (для примера можно взглянуть на социальные истории, подготовленные Лондонским музеем транспорта или музеем «Гараж»). Дополнением к ней часто служит сенсорная карта — план музея с отмеченными на нем чересчур оживленными или тихими местами, залами, где человек с аутизмом может столкнуться с громким звуком или ярким светом (так оформил свою сенсорную карту Британский музей). С целью устранения возможных барьеров многие также собирают для посетителей специальные сумки, куда входят предметы для защиты от сенсорной перегрузки (например, наушники или затемненные очки), распечатанные сенсорные карты, антистресс-игрушки, которыми можно занять руки во время экскурсии. Опыт российских институций тоже богат примерами грамотной работы с аутичными людьми. О деятельности Фонда V-A-C и Дома культуры «ГЭС-2» нам подробнее рассказал Александр Аникушин, куратор программ доступности и инклюзии фонда.
Татьяна Сохарева: Как Фонд работает с людьми с аутизмом и что предлагает в рамках проекта «В/месте»?
Александр Аникушин: Люди с аутизмом или аутичные люди — это одна из наших аудиторий, которая входит в более широкую рамку под названием «посетители с нейроотличиями». В своих программах мы придерживаемся принципов нейроразнообразия и адаптируем их для разных категорий посетителей, в том числе для такой большой и негомогенной аудитории, как люди с аутизмом / аутичные люди, — или, если взглянуть чуть шире, посетители с нейроотличиями. Однако аудитория людей с аутизмом имеет свою, присущую лишь ей специфику, о которой необходимо помнить при разработке мероприятий. Мы стараемся создавать сенсорно безопасные мероприятия (мастер-классы, лаборатории, туры по зданию или выставкам), с учетом когнитивных, мнемонических, эмоциональных и перцептивных особенностей нашей аудитории. В апреле в рамках специальной программы «В/Месте», посвященной месяцу принятия аутизма, в Доме культуры «ГЭС-2» прошли мастерские, кинопоказы, беседы как для людей с аутизмом, так и про них. Несколько мероприятий было посвящено людям помогающих профессий — вовлеченных в труд заботы. Подробнее о проекте можно прочитать на сайте.
Татьяна Сохарева: Сейчас многие институции стараются уйти от «сегрегации» по медицинскому признаку и презентуют свои мероприятия через возможности (например, выставка с тифлокомментариями и переводом на русский жестовый язык и т. д). Какова позиция Фонда? Работает ли такая стратегия?
Александр Аникушин: Действительно, мы наряду с многими другими институциями стараемся предложить нашим посетителям доступные мероприятия, адаптированные с помощью упомянутых вами инструментов. Например, фильм «Тактики в/месте», показанный в рамках программы, сопровождался субтитрами и тифлокомментарием, а все дискуссионные программы — переводом на русский жестовый язык. Мы также стараемся адаптировать наши медиаторские туры, сопровождая их синхронным переводом на РЖЯ для глухих и слабослышащих посетителей. Вот лишь несколько примеров такого подхода. На сайте, в разделе «Доступность», есть подраздел, где можно найти все доступные и адаптированные мероприятия для разных категорий посетителей.
Татьяна Сохарева: Адаптировано ли пространство «ГЭС-2» для нейроотличных людей? Возможно ли это сделать, если речь идет о реконструированном здании электростанции или историческом памятнике?
Александр Аникушин: Адаптация (или инклюзия) — это процесс. И сказать, что что-то адаптировано на сто процентов, нельзя никогда. Однако мы работаем в этом направлении. Например, первое знакомство с нашим пространством мы стараемся проводить в рамках проекта «“ГЭС-2” — вот!» — иммерсивного тура и мастер-класса для участников возрастом от восьми лет с нейроотличиями. Он рассказывает о прошлом и настоящем здания и помогает освоиться в новом месте через историю постройки и то, что в ней находится сейчас. Говоря об адаптации, нужно также отметить, что у нас есть тихая комната для посетителей с нейроотличиями, где они могут пережить кризисную ситуацию в комфортных условиях. Кроме того, важнейшей составляющей адаптации пространства является отношение тех, кто работает в нем. Для этого мы регулярно проводим тренинги с нашими коллегами, например медиаторами, охранниками — всеми, кто взаимодействует напрямую с посетителями.
Татьяна Сохарева: У нейроотличных людей (в том числе людей с аутизмом) могут быть разные потребности. Возможно ли разработать универсальную программу, которая будет интересна и подойдет большинству?
Александр Аникушин: Это и правда так. Каждый раз, когда меня спрашивают о том, как работать с этой категорией посетителей, я отвечаю, что если вы знаете одного человека с нейроотличиями — вы знаете одного человека с нейроотличиями. В работе с ними вам нужно быть гибким и стараться реагировать в моменте. Но, конечно, многие вещи можно учесть еще на этапе разработки программ. Например, в нашей книжной мастерской «Куб» мы создаем комиксы в технике аппликации и штампа с дорисовкой. И если говорить о доступности техники, то штамп подойдет для посетителей с особенностями мелкой моторики. А дальше можно дополнить штамп дорисовкой, если есть такая возможность. То есть сначала вы продумываете путь, который будет доступен наибольшему числу посетителей, а затем постепенно добавляете к нему новые слои.
Татьяна Сохарева: Проводит ли Фонд обучение для сотрудников? Есть ли какие-то общедоступные разработанные программы, или каждый музей обучает своих сотрудников сам?
Александр Аникушин: Да, мы безусловно проводим обучение. Сейчас в большей степени фокусируемся на сотрудниках, которые работают напрямую с посетителями, так как любой музей начинается с охраны и смотрителей. Для проведения таких мероприятий мы приглашаем носителей опыта инвалидности, с которыми наши коллеги смогли бы взаимодействовать напрямую. Речь не идет о каких-то разработанных программах, но во всех этих инициативах участвует примерно один и тот же круг специалистов, погруженных в музейный контекст. Везде есть своя специфика, и, на мой взгляд, лучше пробовать разрабатывать такие программы, опираясь на контекст именно вашей институции.
