Круглый стол: Ростов-на-Дону до и после пандемии
Для многих Ростов-на-Дону — непонятный с точки зрения культурного развития город. За последние десять лет здесь успело открыться (и, к сожалению, закрыться) множество проектов: от первой и единственной Южно-российской биеннале современного искусства до арт-центра MAKARONKA и Театра 18+. Пандемия внесла свои коррективы в культурную жизнь города. «Артгид» узнал у местных культуртрегеров о том, что сейчас происходит с культурной средой и что ее ждет в обозримом будущем.
 Артур Акоповоснователь кафе-галереи «Книжный» |  Лейли Аслановахудожница, куратор выставочной программы арт-центра MAKARONKA |  Владлена Кашинаорганизатор фестиваля современной культуры LoveYourHealth |
 Александр Кулешовучредитель креативного кластера С52 |  Владимир Серыхобозреватель «Артгида» |  Дмитрий Цупкотеатральный режиссер, куратор театральной программы арт-центра MAKARONKA |
Владимир Серых: Ростов-на-Дону — не самый последний город, когда речь заходит о культурных проектах. Здесь есть несколько действующих галерей, арт-центр MAKARONKA, сильная и разношерстная театральная сцена. На мой взгляд, последние несколько лет мы в этом смысле переживали легкий подъем: открылись новые места вроде лофта «Темница», небольшого выставочного пространства фотохудожницы Софьи Серпик или «Книжного». Относительно недавно открылся независимый книжный «В порядке». Год назад прошел масштабный фестиваль LoveYourHealth, посвященный современной культуре, экологии, спорту и здоровому образу жизни. Конечно, какие-то проекты закрылись или переформатировались, но у меня все равно есть ощущение, что город не стоит на месте. Словом, вопрос ко всем: каким вы видите культурный ландшафт Ростова сейчас?
Лейли Асланова: Местная художественная институциональная система — слабое место города. Это тот момент, который необходимо критиковать и развивать. Если говорить о культурных акторах: у нас хорошая музыкальная сцена, которой можно гордиться. Есть много творческих проектов, например Ильи Пучеглазова, известного как Symphocat. У нас мощная художественная сцена, представленная не только состоявшимися, но и молодыми художниками, чье становление мы сейчас наблюдаем. Есть художники, которые не сотрудничают напрямую с «Макаронкой», но мы знаем об их присутствии в городе и об их проектах. Однако с точки зрения инфраструктуры с культурной ситуацией есть проблемы. Обычно все упирается в отсутствие культурного менеджмента. Сейчас тяжело назвать кураторов, кроме, пожалуй, Ирины Ровер, куратора галереи «Ростов», которые не являлись бы художниками. И это все накладывает различные издержки на ситуацию, в которой мы оказались. Мне кажется, что, с одной стороны, мы действительно развиваемся, но с другой — переживаем что-то вроде застоя. Люди, способные к культурному менеджменту, обычно уезжают в другие города, где создана система, в которую они могут встроиться. Наверное, у нас недостает университетских ресурсов. Не хватает кадров: искусствоведов, культурологов и других специалистов. Местные университеты не заходят в поле современного искусства. Недавно Южный федеральный университет приглашал меня на конференцию: они собирались двигаться в этом направлении. Но пока сложно судить о том, насколько серьезны их намерения. Хотя из их архитектурного института вышла плеяда дизайнеров, которые определяют визуальный облик города и публичных пространств.
Владлена Кашина: Сейчас я живу в Санкт-Петербурге и, соответственно, слежу за ситуацией со стороны: в городе закрылся культовый театральный проект «Театр 18+», MAKARONKA существует в подвешенном состоянии. У меня есть ощущение, что Ростов имеет все ресурсы для того, чтобы создавать что-то новое. Там очень концентрированная прослойка людей, занимающихся творчеством. И в то же время есть те, кто могут управлять проектами, но обычно они не касаются сферы культуры. Я согласна с Лейли в том, что в Ростове не хватает хорошей образовательной базы в области культурной индустрии. Культурная сфера существует в рамках институций или действий локального сообщества.
Дмитрий Цупко: Особенность ситуации в многообразии небольших проектов. В Ростове, исторически торговом городе, оптика смещена на коммерческую деятельность. Культурные инициативы часто разрознены, враждебно настроены по отношению друг к другу. В истории Ростова есть очень яркие примеры очагов личных культурных инициатив, но список тех, которые вспыхнули и погасли, гораздо больше, чем тех, что смогли остаться на плаву в первые год или два. И несмотря на купеческую (коммерческо-торговую) природу города, представители бизнеса редко и без особого желания поддерживают культурные инициативы, хотя есть исключения.
Артур Акопов: У меня несколько другой взгляд на эту ситуацию. Если мы говорим о культуре, то рассматриваем сразу все сферы культурной жизни: выставочные практики, театр, музыкальные проекты, книжные магазины. У меня есть острое ощущение, что интересы потребителя культуры в нашем городе размыты. Проблема в том, что нет культурного менеджмента, — согласен. Проблема в том, что нет университетского образования в сфере, — согласен. Однако на примере своего проекта «Книжный» я заметил одну странность. За полтора года мы провели около тридцати выставок. В день открытия нас могли посетить триста-пятьсот человек — хорошая цифра для города. Но в следующие две-три недели заинтересованность гостей была крайне мала. Люди идут на событие, а не на выставку. И, конечно, еще одна важная проблема — отсутствие денег. Нет денег на производство новых проектов и на банальное существование. Театр 18+, с которым мы какое-то время сотрудничали, закрылся. Причина простая: в условиях карантина театр не может генерировать деньги, а обратиться за помощью некуда. Сторонних меценатов нет, муниципальной или региональной поддержки тоже. Творческого порыва полно, но денег нет.
Александр Кулешов: Мне кажется, сейчас очень тяжело говорить про культурную повестку города. По сравнению с тем, что было в начале 2010-х годов, у нас все сжалось: стало меньше выставок, часть галерей не работает, выставки тянут за собой лишь убытки. Некоторые культурные проекты так и не открылись — не в последнюю очередь из-за пандемии.
Владимир Серых: Вы говорите, что в городе не хватает системного образования. У нас, конечно, есть прослойка людей гуманитарного толка — искусствоведы, культурологи, филологи и так далее, — которые и занимаются всеми культурными проектами. Но у нас совершенно нет культурных менеджеров. Программы, на которых этому можно научиться, появляются, например, в Москве. В Ростове такого, скорее всего, не будет. Тогда где искать тех самых культурных менеджеров?
Лейли Асланова: На мой взгляд, нам самим нужно взращивать эти кадры. Например, проект «Лекториум» (в настоящее время не существует. — Артгид) появился из-за отсутствия культурного досуга: по сути, мы сами создали площадку-лекторий и смогли собрать аудиторию. Учитывая отсутствие образовательных инициатив, я делаю ставку на локальные самоорганизации, которые сами для себя будут формировать культурную повестку. Тем не менее в Ростове разрозненное сообщество — и мы не замечаем, как вокруг возникают новые локальные сообщества, например, перформеров, не имеющих собственной площадки.
Дмитрий Цупко: В какой-то степени система сама себя воспроизводит.
Владлена Кашина: Из-за отсутствия специализированных программ тут действительно все строится на энтузиазме. Наверное, нам стоит ждать новых специалистов, которые уехали получать образование в других городах, но вернутся обратно, чтобы заниматься местными проектами. В целом это типичная для регионов история, когда креативная индустрия подпитывается людьми, получившими образование в других местах. Правда, здесь мы сталкиваемся с другой проблемой: если человек понимает, что не может ничего сделать в своем родном городе, он переезжает в Москву или Санкт-Петербург.
Александр Кулешов: Наверное, если у нас появятся достойные программы, готовящие культурных менеджеров, они смогут наладить отношения между местным бизнесом и культурными проектами. Думаю, такая связка будет выгодна обеим сторонам. И я думаю, что развитие культуры будет идти нога в ногу с развитием бизнес-проектов. Сейчас малым и средним бизнесом занимаются те, кто раньше ходили на все тусовки и выставки. Это насмотренные, путешествующие люди, готовые развивать городскую культуру и среду. Скорее всего, именно они могут поддерживать культурные инициативы.
Артур Акопов: Мне тяжело ответить на этот вопрос, потому что я здесь все же представляю бизнес-сферу. Кадровый голод присутствует во всех областях — коммерческих и некоммерческих, культурных и образовательных. В том числе из-за того, что многие уезжают в Москву и Петербург — города, чья культурная жизнь действительно перенасыщена. Да, проблема есть, но вряд ли кто-то знает, что с ней делать. И это большой вопрос — как вернуть и переманить людей, которые уехали, отучились и работают в других городах. К тому же любой проект, который запускается в Ростове, будет менее эффективен, чем аналогичный в любой из двух столиц.
Владлена Кашина: Я не согласна. Думаю, что в целом проекты в регионах делать намного проще: мы лучше понимаем местную аудиторию и знаем, как рассказать о мероприятии. Обычно в регионе очень плотное локальное сообщество, с которым можно напрямую коммуницировать.
Артур Акопов: Но Лейли пару минут назад сказала, что местное сообщество как раз разрознено.
Владлена Кашина: Думаю, Лейли имеет в виду условные группы по интересам, за которыми все следят.
Лейли Асланова: Когда я говорю про разрозненность, то подразумеваю разных культурных агентов, которые не стремятся делать культурные проекты вместе. Я вижу проблему в том, что нет людей, способных соединить разные художественные силы в городе. В музыкальном сообществе подобная проблема решена Ильей Пучеглазовым. Можно вспомнить попытки делать что-то вместе в 2010 году, когда у нас прошла Южно-российская биеннале современного искусства. Правда, затем все будто устали друг от друга. Оказалось, что поддерживать приятельские отношения гораздо легче, чем сталкиваться друг с другом в профессиональном поле. Для меня главный вопрос — как примирить менеджмент с личными противоречиями между локальными акторами. Например, мне пока сложно судить о культурном влиянии галереи «Ростов», но хочется верить, что со временем в ней поймут необходимость взаимодействия с другими проектами. Даже попытка коллаборации между Театром 18+ и «Книжным» кажется мне позитивной, несмотря на все сложности работы. По-моему, такое взаимное сотрудничество могло бы стать питательной средой для культуры и помогло бы найти новых людей, избавиться от ощущения застоя.
У меня нет особого пессимизма по отношению к исчезновению проектов. К Театру 18+ я имею косвенное отношение, но с сопереживанием отношусь к его закрытию. В то же время я понимаю, что есть люди, которые продолжат заниматься театральными проектами. Вопрос лишь в том, какие формы примут новые инициативы. Хочется, чтобы театр стал ближе большему количеству людей, а для этого нужно больше ресурсов. В таких случаях я всегда думаю о том, с кем могу объединиться. Мне кажется, город и культурная жизнь будут трансформироваться, не в последнюю очередь из-за пандемии. Последняя показала, что совершенно неважно, в какой точке мира ты находишься. Сидя на самоизоляции в Ростове, я была на связи со всей Россией. Я видела, как во Владивостоке заходит солнце, а у меня за окном было голубое небо. И осталось ощущение, что онлайн можно перевести в офлайн, воплотить задуманные проекты в городе. Сейчас у меня больше оптимизма в отношении сотрудничества — не только внутри города, но и с другими регионами.
Владимир Серых: Мы, конечно, не можем обойти пандемию стороной. Но перед тем как спросить об изменениях, которые она принесла, я хотел бы вернуться на пару лет назад и задать Артуру вопрос о его проекте. Изначально «Книжный» был монструозным заведением, а сейчас это магазин, в котором можно найти книжные новинки и взять кофе. В какой момент все пошло не так? И почему пришлось отказаться от части ваших начинаний?
Артур Акопов: Банально дебет с кредитом не сошелся. Мы изобрели своего Франкенштейна, который был всем: прекрасным рестораном и кофейней, баром и уникальным книжным магазином, нетипичной концертной площадкой и галереей. Мне кажется, что у нас все получилось. Может, это прозвучит нескромно, но даже галерея вышла самобытной, панковской в хорошем смысле этого слова. Все пошло не так с самого начала: мы переоценили собственные силы. Вдвоем, с Женей Литвиненко, этот проект было попросту тяжело делать. Думаю, в Москве или Петербурге нас ждал бы больший успех. У нас остро не хватало кадров, и мы учились всему сами. В какой-то момент мы поняли, что устали и стоит вернуться к формату книжного и кофейни.
Владимир Серых: Это мне напоминает опыт Евгения Самойлова, который основал галерею 16th Line. Она задала новый уровень для художественных инициатив: художников возили на европейские ярмарки, выплачивали стипендии и приглашали в резиденции. В одном с галереей здании располагался ресторан. Затем все законсервировали. Не является ли это своеобразным симптомом того, что в городе еще не сформировался такой тип посетителя, который может поужинать, посмотреть выставку и тут же приобрести что-то для себя в коллекцию?
Артур Акопов: Вопрос в том, насколько возможно требовать этого от посетителя? Каждый из аспектов «Книжного» по отдельности был способен стать местом для регулярного посещения. Некоторые элементы могли бы работать вместе. Но потребить все и сразу — невозможно.
Лейли Асланова (Владимиру Серых): Ты хорошо выразился, назвав это симптомом. Мы неадекватно оцениваем свои ресурсы, работая над такими проектами.
Владимир Серых: Пандемия внесла коррективы в привычную жизнь всех городских инициатив. В середине марта закрылась MAKARONKA вместе с Театром 18+, весь общепит тоже пришлось закрыть. При этом кафе и рестораны не спешили открывать — почти пять месяцев вы не могли работать. Как вы все пережили этот период?
Лейли Асланова: Я не могу давать какие-то гарантии насчет деятельности «Макаронки». Мы продолжим работу в режиме театрально-выставочного центра, но сейчас у нас нет постоянного спонсора: Евгений Самойлов вышел из проекта. Есть предварительные договоренности, мы планируем сближать выставочную часть с театральной, правда, продолжаем жить в нестабильной ситуации. Я бы не хотела обещать, что все грядущие проекты удастся реализовать. И все же во мне живет недальновидный оптимизм. Я поняла, что в пределах города мы все — коллеги. И выражать скепсис по отношению к новым проектам попросту глупо.
Дмитрий Цупко: Во время пандемии стало невозможным продолжать отрицать приход новых технологий во все сферы культуры. Вынужденное смещение в сторону онлайн-коммуникации показало слабость и абсолютную беззащитность по отношению к этой проблеме большинства деятелей и учреждений культуры. Остро встали вопросы о поиске новой выразительности в интернете. В свою очередь мы успели выпустить интернет-версию «Спойлеров» на YouTube-канале Театра 18+ — интернет-спектакль о границах онлайн-театра и кино.
Артур Акопов: В какой-то момент мы решили вести себя скромнее. Это и помогло относительно комфортно войти в такой сложный для бизнеса период. Два месяца подряд мы просто теряли деньги. Уже до запретов мной было принято решение ограничить работу заведения. Когда президент объявил выходные дни с сохранением заработной платы, я как честный работодатель прислушался к его пожеланиям и рекомендациям — все ушли в оплачиваемые отпуска на два месяца, а потом вернулись к работе «через окно».
Владлена Кашина: В «Мастерах», проекте о креативных индустриях в регионах, мы очень плотно взаимодействуем с региональными культурными и бизнес-проектами. Пандемия сказалась на всех абсолютно по-разному. Кажется, что она навредила каждому, но, как показывает практика, некоторые предприниматели чувствовали себя неплохо. Например, книжные магазины — «Все свободны», «Подписные издания».
Артур Акопов: Ты говоришь, что книжные пострадали не так сильно. Правда, я заметил обратную зависимость. В пандемию у меня купили так мало книг, как никогда раньше. Но последние пару месяцев мы вновь начинаем возвращаться к привычным объемам.
Владимир Серых: Я хотел бы поговорить об участии Минкульта в культурной жизни города. Зайду издалека. Мне кажется, фестиваль LoveYourHealth, который проводила Влада, переопределил то, как может выглядеть культурное мероприятие такого масштаба в городе. Он был безупречен со всех сторон: лекции, семинары, фуд-корт, маркет, сайт-специфик-работы художников и так далее. Как я понимаю, вы устроили фестиваль исключительно за счет частных денег. Минкульт не стремится заходить на территорию культурного досуга в Ростове. Об этом говорил и Юрий Муравицкий, критикуя игнорирование властями Театра 18+. Создается ощущение, что вся культурная политика города держится исключительно на плечах локального сообщества.
Владлена Кашина: Честно говоря, я и Маша Бородачева, сотрудница The Calvert Journal, с которой мы делали фестиваль, опасались вмешательства региональных властей — начиная с Минкульта и заканчивая Минздравом. Мы делали фестиваль в плотном взаимодействии с локальным сообществом: кто-то выступал волонтером, кто-то помогал с менеджерскими задачами. И нам хотелось сделать фестиваль на должном уровне.
Лейли Асланова: Фестиваль показал, что у города есть необходимые ресурсы и люди для мероприятия такого масштаба. И когда менеджерские усилия сталкиваются с интересной идеей, выходит хороший проект. Я ни в одном из своих проектов не шла на сотрудничество с властями: это большая бюрократическая история, затратная по всем параметрам. Боюсь, что в процессе общения у меня неизбежно возникли бы этические и эстетические расхождения с ними. Оперативней и легче действовать без участия со стороны региональных властей. Возможно, нам стоит научиться общаться с чиновниками, но проще работать с теми, кто готов очень гибко и быстро реагировать. Мы привыкли к тому, что занимаемся творческими проектами сами. Это попросту экономия сил и нервов. В то же время я понимаю, что нам не помешало бы разумное и корректное вмешательство в культурную жизнь со стороны Минкульта. Это могло бы изменить культурную систему, которая сложилась в городе.
Александр Кулешов: Помощи от властей ждать не приходится, поэтому бизнес тоже радуется, когда к нему никто не лезет и не мешает.
Владлена Кашина: Когда мы делали фестиваль, то встретились с огромным количеством бюрократических перипетий.
Лейли Асланова: Поэтому нам нужны люди, которые смогут говорить с чиновниками на одном языке. Лично я вышла из самоорганизации, могу составить заявку на грант частного фонда, но теряюсь, когда оказываюсь в административном здании. Может быть, корни проблемы растут с обеих сторон.
Дмитрий Цупко: Поддержка культуры не является частью стратегии развития Ростовской области — это пока очевидно. Тем не менее человек с определенным энтузиазмом может организовать вокруг себя культурный процесс, не прибегая к услугам традиционных институтов. В этом подходе есть своего рода обаяние и свобода, особенно на фоне бесконечного плача об отсутствии то поддержки, то внимания СМИ, то денег, то зрителя. Отсутствие поддержки надо изначально воспринимать как данность. Хотя для формирования культурной ситуации региона это, конечно, не очень правильно.
