Молодость таланта
В журнале «Юность» — главном рупоре либеральных 1960-х, во многом сформировавшем визуальный образ эпохи, — помимо графических иллюстраций печаталась цветная вкладка. На четырех страницах из плотной бумаги публиковались репродукции работ художников того времени, и к картинам прилагалась заметка — рецензия на выставку или рассказ об авторе. Разумеется, это мог быть только сюжет из официальной художественной жизни. Однако и такая информация, щедро проиллюстрированная, была в неспециальной прессе редкостью: помимо «Юности», цветные вкладки бывали разве что в «Огоньке», но там печатали в основном классику — то, что для Третьяковской галереи покупал еще Третьяков. Тексты к картинкам «Юность» заказывала искусствоведам, но изредка в качестве автора могла выступить и приглашенная знаменитость. Тогда имя автора ставилось не под заметкой, а вверху, и сопровождалось перечислением регалий и званий. В нашем случае после имени Мартироса Сарьяна, который спел на страницах журнала оду другу юности Павлу Кузнецову, стояло «Народный художник СССР, Герой Социалистического Труда».
Павел Кузнецов. Строительство в Армении. 1930–1931. Холст, масло. Государственный Русский музей
Если бы была такая традиция — отмечать юбилеи дружбы, то всего лишь через два года мы с Павлом Варфоломеевичем Кузнецовым могли бы отметить довольно редкий юбилей — 70 нашей крепкой, ничем не омраченной товарищеской близости. В 1897 годы мы одновременно поступили в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где преподавали лучшие русские художники того времени, в их числе наши незабвенные учителя — Валентин Александрович Серов и Константин Алексеевич Коровин.
И в ученические годы Павел Кузнецов поражал всех нас своим несравненным колористическим дарованием. Он рано стал показывать свои вещи на выставках, и его композиции, неизменно отличавшиеся музыкально-поэтической выразительностью и чудесной цветовой гармонией, быстро завоевали широкое признание.
Вещи молодого Кузнецова были полны мечтательной романтики. Посетители Третьяковской галереи и Русского музея хорошо знают такие дивные полотна, как «Мираж в степи», «Вечер в степи» и другие задумчивые и возвышенные поэмы о степях Заволжья, которые художник показал фантастически преображенными, как обетованную землю счастья, покоя, чистой и светлой радости.
Многое изменилось в творчестве Павла Кузнецова после Октябрьской революции. Я особенно ценю его картины, исполненные в родной мне Армении. Художник показал Армению новую, меняющуюся на глазах, строящуюся. Это уже не «миражи», а живая быль. Но все лучшие черты дарования Кузнецова в этих полотнах сохранились, получив новое, мощное развитие. Очень хорошо об этих полотнах армянского цикла сказал А.В. Луначарский (в предисловии к каталогу персональной выставки П.В. Кузнецова в 1931 году): «…все краски, оставаясь в общем как бы верными действительности, оказываются переведенными на новый, высший живописный язык и начинают петь. Петь они начинают о радости и аккомпанируют хором своих разноцветных голосов голосу строительства».
Далеко позади наша бурная юность, много прожито. Но среди подлинных талантов Павла Кузнецова есть и подлинный талант молодости. Глядя на его картины последних лет, трудно поверить, что они созданы художником, которому почти 90 лет: так много в них энергии, свежести, радостного утверждения жизни. Подобно полотнам прошлых десятилетий, они внушают зрителям чувство прекрасного, совершенного, обогащают их представления о красоте жизни.
И я думаю, что именно эта неизбывная молодость искусства П.В. Кузнецова — одна из главных причин заслуженного успеха его работ.
