Поль Валери. Завоевание вездесущности
Удивительно, но при всей популярности в нашей стране знаменитого эссе Вальтера Беньямина «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», опубликованного по-русски еще в 90-е годы прошлого столетия, до сих пор никому не приходило в голову перевести не менее знаменитый текст Поля Валери «Завоевание вездесущности» (La conquête de l’ubiquité, 1928), хотя именно его Беньямин процитировал в виде эпиграфа к своему сочинению. Фонд V-A-C и «Артгид» исправляют это недоразумение, предлагая читателю взглянуть, каким виделось одному из проницательнейших интеллектуалов первой половины XX века искусство будущего и как оно будет «приходить» к своему зрителю.
Коллаж: © Артгид
Поль Валери. Завоевание вездесущности
Становление изящных искусств и их видовое определение осуществлялось во времена отличные от наших, усилиями людей, чье влияние на вещи было не столь значительно в сравнении с тем, которым обладаем мы. Однако гибкость и точность, вызванная поразительным развитием технических ресурсов наряду с развитием идей и навыков, свидетельствует о скорых и значительных переменах в устаревших понятиях индустрии Прекрасного. Материальная составляющая любого вида искусства отныне не может трактоваться или рассматриваться в прежних категориях без учета влияния современного знания и действия. Вот уже два десятка лет ни материя, ни пространство, ни время не представляют собой того, чем их было принято считать раньше. Следует ожидать, что подобные новшества полностью трансформируют техники искусства, окажут прямое воздействие на сам процесс инвенции, чудесным образом модифицировав и само понимание искусства.
Разумеется, поначалу это будут всего лишь воспроизведение и передача хорошо знакомых произведений. При необходимости станет возможным переносить или восстанавливать целую систему ощущений (или, точнее, системы раздражителей), исходящей в случайном порядке от произвольного предмета или явления. Произведения станут вездесущными. Их непосредственное присутствие или воспроизводимость в любое время будут подвластны нашим запросам. Они больше не будут существовать сами по себе, став частью единого целого или неким инструментом; перестанут быть лишь чем-то вроде источников или истоков, и их блага полностью обнаружатся или окажутся там, где мы пожелаем. Подобно тому как вода, газ, электрический ток поступают к нам в жилища издалека и без особых усилий с нашей стороны, точно так же будет происходить со зрительными или слуховыми образами, зарождающимися или исчезающими от малейшего движения или, скорее, даже знака. Потребление самой разнообразной энергии стало уже чем-то привычным — если не поработило нас, — точно так же мы вскоре будем считать совершенно естественным получение и принятие различных изменений или колебаний, включая те, что улавливают наши органы чувств, выражая все, что мы знаем об этом мире. Не знаю, мог ли когда-либо хоть один философ мечтать о компании по снабжению жилищ Ощутимой Реальностью.
Из всех искусств музыка, пожалуй, наиболее пригодна для передачи в современном мире. Сама ее природа и место, которое она занимает в культуре, предназначили ее стать первой, чьи формы распространения, воспроизведения и даже создания могут быть модифицированы. Она больше всех востребована, активнее всего включена в существование общества, наиболее близка к жизни, имитируя ее органическое функционирование, сопровождая или копируя. Идет ли речь о поступке или слове, выжидательной или активной позиции, о размеренном порядке или сюрпризах нашего бытия, — она способна увлекать, сочетать, преображать их ощутимое течение и значение. Музыка создает наше мнимое существование, едва касаясь жизни легкими мазками истины. Мы втягиваемся в нее, отдаемся ей столь же сладостно, как подлинным, властным и изощренным материям, которыми увлекался Томас де Квинси. Поскольку музыка напрямую связана с эмоциональной механикой, которой по-своему распоряжается и управляется, она универсальна в своей сущности. Она чарует, повелевает всем на земле. Подобно науке, она становится международной потребностью и продуктом. Это обстоятельство, наряду с недавним прогрессом в сфере средств передачи информации, породило две технические проблемы:
— Сделать так, чтобы в любой точке земного шара в одно и то же мгновение можно было услышать исполняемое где угодно музыкальное произведение.
— В любой точке земного шара и в любой момент воспроизвести по своему желанию какое угодно музыкальное произведение.
Эти проблемы решаются. И способы решения совершенствуются с каждым днем.
Пока мы еще довольно далеки от того, чтобы до такой же степени приручить зрительные феномены. Цвет и объем пока не больно-то покоряются. Закат солнца над Тихим океаном или хранящиеся в Мадриде полотна Тициана все еще не возникают внезапно у нас на стене столь же явственно и обманчиво, как теперь раздаются звуки симфонии в нашем жилище.
Но однажды это произойдет. И, возможно, будет куда интереснее, и нам представится возможность увидеть что-то, находящееся, предположим, на дне морском. Однако что касается универсума слышимого, то звуки, шумы, голоса, мелодии отныне принадлежат нам. Мы вызываем их там и тогда, когда нам заблагорассудится. Еще недавно мы не могли наслаждаться музыкой, когда пожелаем, в соответствии с нашим настроением. Нам следовало приурочить свое наслаждение к обстоятельству, месту, времени или программе. Сколько же совпадений требовалось! Теперь с этой зависимостью, столь противоречащей удовольствию, а потому столь противоположной самому утонченному восприятию и пониманию произведений, покончено. Возможность выбрать момент для наслаждения, возможность получить его тогда, когда оно не только угодно рассудку, но и востребовано, и намечено душой и всем нашим существом, означает предоставление богатейших шансов для воплощения намерений композитора. Ибо это позволяет его творениям вновь ожить в среде, столь же мало отличимой от той, в которой они были созданы. Труд музыканта — автора или виртуозного исполнителя — в записанной музыке обретает важнейшее условие наивысшей эстетической отдачи.
Я вспоминаю сказочный спектакль, который в детстве мне довелось видеть на гастролях какого-то театра. Или мне кажется, что я его видел. Дело происходило в замке Чародея, мебель там разговаривала, пела, что придавало происходящему поэтический и лукавый оттенок. Дверь, открываясь, издавала тоненький или торжественный звук трубы. Стоило какому-нибудь персонажу присесть на пуф, как тот придавлено стонал что-то любезное. Достаточно было прикоснуться к любому предмету, чтобы он ответил какой-нибудь мелодией.
Очень надеюсь, что мы не станем злоупотреблять подобным переизбытком магии звука. Уже и сейчас невозможно перекусить или выпить чего-нибудь в кафе, чтобы вас не преследовала назойливая музыка. Но сколь волшебно, сколь прекрасно будет по своему усмотрению сменить ничем не занятое время, долгий вечер, бесконечный выходной на очарование, нежность, душевные порывы.
Случаются унылые дни; бывают одинокие люди, которых возраст или недуг запирают в четырех стенах, отрезав от остального мира. Теперь эти люди, обреченные на скуку и угрюмое ожидание своего конца, обладают возможностью украсить и оживить эту вынужденную праздность.
Таковы первые плоды, преподнесенные нам новой близостью Музыки и Физики, чей идущий с незапамятных времен завет уже так щедро одарил нас. И мы еще увидим новые результаты.
