Мечтают ли боты о хитах? AIDOL Лоуренса Лека на фестивале MIEFF
Художественный критик и куратор Валентин Дьяконов — о фильме художника Лоуренса Лека «Геомансер», который демонстрируется на выставке «Грядущий мир» в Музее современного искусства «Гараж», и его продолжении — новой фантазии Лека AIDOL. Ее мировая премьера пройдет 10 и 11 июля на Московском фестивале экспериментального кино MIEFF.
Лоуренс Лек. AIDOL. 2019. Кадр из фильма. Courtesy Lawrence Lek. Источник: пресс-служба MIEFF
Пятнадцать лет назад пророк технологической сингулярности Рэй Курцвейл предсказал, что в 2045 году не будет разницы между человеком и машиной по уровню интеллекта и, что важнее, по способности ставить автономные задачи, связанные с личным выживанием. Если Курцвейл прав, искусственный интеллект осознает себя отдельной формой жизни и бросит все силы на то, чтобы другие виды, населяющие планету, не мешали его развитию и распространению. Далеко не все ученые согласны с таким прогнозом, но и Стивен Хокинг, и основатель компании Tesla Илон Маск уже поделились нехорошими предчувствиями о шансах человечества на выживание по соседству со слишком развитыми компьютерами. Не чужды опасений и художники. Для них, правда, не стоит выбор между технооптимизмом и технопессимизмом: противоположности должны сойтись, иначе вместо произведения искусства получится агитка или нагнетание паники.
Есть несколько стратегий, позволяющих не стать частью истерического медиа-цикла. Создатели сериала «Мир Дикого Запада» и фильма «Бегущий по лезвию 2049», с одной стороны, оформляют конфликт людей и искусственного интеллекта в лице репликантов как классовый, восстание машин у них — восстание рабов под предводительством е-Спартака. А в парадигме DIS Magazinе (это журнал, телеканал и кураторская группа, работавшая над Берлинской биеннале 2016 года), музыкального лейбла PC Music и художника Лоренса Лека искусственный интеллект — это колонизированное людьми племя, чья борьба за свободу очень напоминает идеологии восстаний стран Востока и Африки, от Гаити в девятнадцатом веке до Конго в двадцатом. (Есть еще Терминатор Джеймса Кэмерона и Роберт Пастернак с выставки Арсения Жиляева «Возвращение» — перебежчики, защищающие генофонд и культурного наследие человеческой расы).
В новом фильме Лека AIDOL эта мысль, хоть она и не помещена в центр сюжета, подана очень тонко. Фильм снят в стиле популярных на YouTube видео, демонстрирующих этапы прохождения видеоигр. Камера в виртуальном пространстве движется по нечеловеческой орбите в плавном ритме дрона. Ты вроде погружен и одновременно исключен из происходящего — ведь управлять последовательностью действий, как в игре, нельзя. Эффект очень интересный: с одной стороны, это сопереживание виртуальным мытарствам героев, с другой — ощущение, что сопереживаешь не сердцем, а каким-то другим, еще не вполне оформившимся органом. Так компьютерная программа AlphaGo выигрывает у людей в го потому, что не знает территориальности, не воспринимает доску как землю, которую надо захватить и удержать. AIDOL, пусть и сделан человеком, жмет на чувство идентификации с машиной и противоречиями ее калькуляций.
Сюжет чем-то напоминает «Бульвар Сансет» Билли Уайлдера: Дива, стареющая поп-звезда, готовит первый за двадцать лет альбом с премьерой в пространстве онлайн-игры, где зависают миллионы землян. Ее продюсер по имени Thiel (отсылка к консервативному бизнесмену Питеру Тилю, вложившему десятки миллионов долларов в исследования искусственного интеллекта и проблемы бессмертия) считает, что песни не удаются. Слишком много личного, а «индивидуальность — расходный материал», раз «машинное обучение уничтожило культ неповторимости». В результате счастливого совпадения на Диву выходит искусственный интеллект Геомансер, мечтающий стать художником. Геомансер способна (ее озвучивает женский голос) осуществить переработку всех предыдущих хитов Дивы и выдать усредненный продукт. Это как раз то, что надо и Диве, и продюсерам, и публике. Лек, кстати, сам написал за Диву все песни, и это действительно хиты, пускай и полные запрограммированной тоски. Может, Лек и не имеет в виду недавнюю сенсацию арт-рынка — рекордные $432 тыс., выложенные на аукционе Christie’s за «Портрет Эдмонда де Белами», созданный искусственным интеллектом в духе этюдов Мане или Кайботта, но структурное сходство очевидно.
Еще до контакта с Дивой Геомансер попадает в тайное общество «синофутуристов», состоящее из автономного искусственного интеллекта, заключившего с человечеством «худой мир». Интерьер их логова состоит из подвижных блоков нечитаемого QR-кода. От главы «синофутуристов» Геомансер узнает о том, что они — наследники и правопреемники некой коренной народности, жившей в Малайзии. Племя под названием «сенай» отличалось тем, что проводило большую часть жизни в полусне, разрешая конфликты внутри сообщества через погружение в гипнагогию. «Сенай» уничтожил как раз-таки искусственный интеллект, вызвавший климатические изменения на местности. Это очень остроумная родословная для сингулярного AI, ведь состояние осознанного сна проблематизирует понятие реальности и памяти, прямо как искусственный интеллект, превращающий продукты человеческого труда в нечто то ли реально бывшее, то ли могущее стать прошлым.
В своих интервью Лек часто говорит о том, что боится устареть — то есть, уступить место художника автоматической выдаче контента, созданного анонимным интеллектом. Его фильм скорее лечит такие страхи, создавая новые: трагическая развязка свидетельствует о том, что робот и в сингулярности останется слугой очень земного стремления заработать во что бы то ни стало.
