Пришли за Британским советом
В результате конфликта между Россией и Великобританией, разгоревшегося из-за покушения на бывшего шпиона Сергея Скрипаля и его дочь Юлию в английском городе Солсбери, российская сторона объявила о закрытии Британского совета в Москве. По официальной версии МИДа, «в связи с неурегулированностью статуса» деятельности. О своем опыте работы в Британском совете и о том, как он поменял культурный ландшафт Москвы, «Артгиду» рассказала креативный консультант генерального директора Третьяковской галереи Алена Долецкая.
Алена Долецкая. Фото: рекламная кампания UNIQLO
Я работала в Британском совете больше двадцати лет назад, с 1996 по 1997 год, но этот опыт до сих пор кажется мне одним из самых лучших, связанных с самыми приятными воспоминаниями. Осмыслять сегодняшнюю ситуацию как потерю мне очень сложно. Я стараюсь мыслить оптимистично, поэтому надеюсь, что этот сумасшедший дом когда-нибудь закончится, и одна из важнейших культурных институций вернется на свое место. Думаю, что сейчас абсолютно все люди, которые так или иначе соприкасались с Британским советом, ужасаются и сожалеют о произошедшем. Не столь важно, работали ли они в нем, стажировались в британских музеях или просто ходили на организованные Советом спектакли и фестивали.
Больше всего меня огорчает вопрос, почему в результате действительно непростых политических обстоятельств жертвой должна пасть культура. Это самая большая ошибка и самая огорчающая сторона произошедшего.
Один из моих любимых проектов, над которым мне довелось поработать в Британском совете, назывался «Ожившие мосты». Он проходил в Третьяковской галерее в 1997 году, и я до сих пор жалею, что тогда еще не было смартфонов, инстаграма и приложения Snapchat, потому что выставка была удивительной красоты и точности. Над ней было не просто работать, потому что нужно было выписать из Королевской академии искусств огромную одноименную экспозицию, а мне хотелось не только лишь механически ее перевезти и разместить в Третьяковской галерее, а сделать ей русское продолжение с участием русских архитекторов.
Вместе с командой мы собрали специальное жюри и предложили архитекторам, среди которых были Александр Бродский, Юрий Аввакумов и многие другие, поучаствовать в конкурсе на лучший живой мост. Победители выставили свои макеты в Третьяковской галерее, которую нам пришлось уговаривать на тотальную перестройку залов — в результате они целиком были затянуты сотнями метров черного шелка. В центре зала был выстроен резервуар, изображающий реку, и через нее были перекинуты макеты мостов — и таких классических, как флорентийский Понте Веккьо, и совершенно новых несуществующих, которые предложили наши архитекторы. Экспозиция получилась очень тонкой, умной и объединяющей нас всех. Ведь мост соединяет не только берега реки, но и страны, и континенты. Поэтому, наверное, я и вспоминаю об этом проекте сейчас. Нельзя жечь такие мосты.
Британский совет имел массу подразделений, помимо нашего отдела искусства, и идеология у них была очень простой: мы все стремились к углублению связей и взаимному осмыслению двух наших культур. Очень важно выработать способность делиться — на мосту должно быть двустороннее движение. Поэтому если в Московском Кремле проходила выставка «Сокровища Тауэра», то потом Кремль делал ответный проект в Лондоне.
Изнутри, конечно, трудно судить, но мне кажется, что мы не просто меняли, мы перекрашивали Москву во все цвета радуги. Объем работы был колоссальный! Ведь мы занимались не только художественными проектами, но и, например, привозили в Малый театр спектакль «Иванов» с Рэйфом Файнсом в главной роли, массу музыкальных проектов для Московской консерватории. Я вспоминаю эти годы и думаю: «Боже мой, как эта малюсенькая команда столько всего сделала?» У нас, кстати, в те годы был удивительный шеф — Энтони Эндрюс, шотландец, очень яркий и оптимистичный человек, искренне заботящийся о своих сотрудниках.
Британский совет частично финансировал какие-то проекты в сфере культуры, но денег, как водится, всегда было мало, поэтому нам приходилось искать спонсоров. В конце девяностых было очень интересно наблюдать за тем, как люди реагировали на наши начинания. Мне, например, чудовищно не хватало денег на «Ожившие мосты» в Третьяковке — сами понимаете, как дорого обходится транспортировка огромной выставки. Тем более, там были не просто картины, которые можно уложить в ящики и переправить, а трехмерные объекты. Тогда я решила обратиться в тогда еще существовавший «Мост-банк», который, как оказалось, ни сном ни духом не знал, что такое Британский совет. Мне пришлось им все подробно рассказывать, объяснять, как важно поддерживать такие культурные проекты, тем более тема мостов должна быть им близка. Они очень удивились, потому что раньше с музеями вообще дел не имели, но выставку все-таки поддержали.
Я не очень хорошо разбираюсь в административных механизмах и не знаю, кому писать, чтобы поддержать Британский совет в нынешней ситуации. Но, если кто-то предложит хоть какую-то форму обращения, я, несомненно, ее подпишу. В нашей стране довольно большое, мощное и влиятельное культурное сообщество, которое, как мне кажется, может объединиться и что-то изменить.
