Футуризм и безумие

Издательство книжного магазина «Циолковский» выпустило книгу «Футуризм и безумие», в которую вошли три работы, опубликованные в 1913–1914 году «и с тех пор не переиздававшиеся»: «Рыцари безумия (футуристы)» (Киев, 1914) Александра Закржевского — «гимн футуризму и футуристам с обзором актуальных на тот момент художественных тенденций»; «Футуризм и безумие» (СПб, 1914) Евгения Радина — «критическое исследование современного автору футуризма с точки зрения психиатрии» и «Безумие, его смысл и ценность» Николая Вавулина (СПб, 1913), повествующая о всегда актуальной теме — о природе безумия и творчества. С любезного разрешения издателя мы публикуем фрагмент эссе «Футуризм и безумие», давшего название всей книге, посвященный поиску параллелей между творчеством футуристов и душевнобольных.

Михаил Ларионов. Петух и курица. Фрагмент. 1912. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея.

Схемы, которых придерживаются кубофутуристы — треугольники, четырехугольники, которые надо представлять кубиками. Лучизм М. Ларионова — изображение картины лучами — не нашел себе пока еще последователей.

«Только теперь, — пишет об основах нового творчества О. Розанова, — художник вполне сознательно творит Картину, не только не копируя природу, но подчиняя первобытное о ней представление представлениям, усложненным всею психикою современного творческого мышления: то, что художник видит + то, что он знает + то, что он помнит и т.д., и результат этого сознания при нанесении на холст он еще подвергает конструктивной переработке, что, собственно говоря, в Творчестве и есть самое главное, ибо только при этом условии возникает самое понятие Картины и самодовлеющей ее ценности.

При идеальном положении вещей художник непосредственно переходит из одного творческого состояния в другое и Начала: Интуитивное, Личное, Абстрактное органически, а не механически спаяны» (Союз молодежи 3. Стр. 17).^[1]

Желание говорить отдельными чертами, геометрическими фигурами и пятнами вызвано не только мистическим восприятием, но и конструктивною переработкою картины кубистов, их стремлением к опрощению рисунка (пуризму), приближению к примитивному творчеству.

Душевнобольные не задаются обычно этою целью — соединить мир теперешний с первобытным («Мирсконца»), но, творя только по интуитивному вдохновенно, они создают иногда картины как символические, так и приближающиеся к кубизму и футуризму.

Футуризм нашел стиль движения, он старается даже в плоскости картины заставить ощущать движение. Отсюда лошади с десятками ног, головы со штрихами их движения и т. п.

Движения очень много в изображении галлюцинаций (больная курсистка высших женских курсов, художница-любительница), приведенной нами на фиг. 1 и 2: фигуры на рисунках или со скрещенными ногами (фиг. 1), или на цыпочках с поднятою рукою; одна — со скрещенными ногами — поставлена на угол табуретки, кругом в изобилии трудноуловимые головы зверей, а из левой руки, опущенной вниз, у фигуры слева выделяется укрепленное на палке или стебле лицо со всклокоченными волосами (фиг. 2).

Но все же стиль галлюцинаторных картин больной — прерафаэлитизм.

Ближе к футуристическим картинам рисунок птицы душевнобольного чернорабочего, который никогда раньше не рисовал, но в больнице начал занятия живописью, чтобы отвлечься от галлюцинации. Возможно, что он вносит в свои художественные образы то, что видит в галлюцинациях.

Его птица (фиг. 3) совершенно не реальная картина. При первом взгляде поражает нагроможденность форм и неясность сюжета. Крыло слева напоминает рака. Голова и туловище птицы почему-то белые, а крылья черные. Сверху куполообразное черное облако, также и справа — облака, где выделяется какое-то фантастическое животное, которое клюет птица. Тому же больному принадлежит и рис. 7-ой, изображающий дерево. Композиция дерева — не реальная, без ветвей, с двумя родами листьев и плодами; внутри ствола — тоже цветы и плоды в разрезе.

Кубическою по формам является карикатура на автора книги (фиг. 4). Радин — радиус порождает в уме больного мысль изобразить автора радиусом. Одновременно пробуждаются где-то в подсознательной области геометрические ассоциации к радиусу, и фигура, начиная от шляпы и кончая бородою и костюмом, получает кубические очертания.

Больной не был знаком с кубизмом. Рисунки — 4, 5, 6, 12, 13 и 14 принадлежат перу того же самого больного, страдающего с 21 года психозом юношеского слабоумия, но готовившегося до заболевания к художественной дороге. Танец девочки (фиг. 5) — «из воспоминаний детства» — полон преувеличенности движений, напр., согнутая под острым углом нога танцующей. Фигура самого художника-больного, тогда еще мальчика, обращенная спиною, носит на себе следы кубизма и своеобразной линейной изогнутости, (напр. в линии рук с туловищем).

Следующая картина — «этюд облаков» (фиг. 6). Она представляет кубистически-футуристическую трактовку, как в определенности формы — треугольные облака, — так и в несоразмерности облаков к павильону (домику) и в отсутствии перспективы.

В прощании рыцаря с женою (фиг. 12) лицо жены высовывается из-под руки рыцаря, а вместо лица рыцаря — его голова. Какое-то предумышленное несоответствие фигур и поз. Печаль разлуки дополняет унылая фигура — вне перспективы — лошади рыцаря.

Фигура 13 изображает служителя больницы с лампою. Вы видите изогнувшуюся над лампою фигуру с нашивками на плечах, а самую лампу в своеобразном ореоле кругов (синих в подлиннике). Матюшин изображает красный звон пучками лучей. По законам физики, звук распространяется волнообразно концентрическими кругами. Матюшин переносит путь распространения света на звук. Наш больной допускает обратную ошибку, изображая распространение света наподобие звука.

Интересна в картин 13-й изогнутость фигуры несущего лампу служителя. Эта удивительная, почти акробатическая способность к скрученности и изломанности линий тела может быть уподоблена позам в картинах Филонова.

В следующем рисунке — «портрете больного» (фиг. 14) — невольно обращает внимание такая же изогнутость руки, равно как и приближение этой руки к лицу.

Заканчивая с футуристически-кубическими аналогиями в манере рисовать у душевнобольных, я должен упомянуть здесь и о 4-м измерении. Кубизм стремится рисункам своим приписать 4-ое измерение. Бергсон называет расширение нашего восприятия за пределы ближайшего времени 4-м измерением. Хотя я и не согласен с этим толкованием времени, но с точки зрения оценки времени, без всякого отношения к его теории, душевнобольные представляют известный интерес. Время они представляют часто совсем не так, как нормальные люди. Многие считают себя в загробной жизни или способными по ночам и во время галлюцинаций переноситься в давно прошедшее время, в другие местности.

Василиск Гнедов^[2] пишет стихи, подписанные 1915 г. по Р.X., 2549 г. по Р.X., 1999, 1980 и 38687 годом («Небокопы»). «Чемпионат Поэтов» издает «Вседурь» (Рукавица современью) в 4887421 году.

Очевидно, футуристы присваивают ceбе такую же способность — теперь творить в будущем времени.

Если отвлечься от того, что говорится в теории кубистами, и подойти к объективной оценке их творений, то сущность сводится к тому, что Мирсконца освещается ими синтезом младенческого лепета искусства с настоящей аллегорической и своеобразной его трактовкой футуристами и кубистами.

Аполлон Греческий «тре и па» (трещит и падает), по Балльеру^[3], и ему на смену является Аполлон криво-чернявый.

«Выросла крепкая береза или другое. Аполлон новый. Родился с кривыми ногами (на гитаре: кавалеристом был рожден); цветом напоминает ночь — дочь Нубии, а также французскую ваксу; голова его из стало-бронзы: кулаки будущих футуристов не прошибут.

Французы говорят: Le Roi est mort — vive le Roi. Возьму я граммофонный рупор и скажу: Аполлон умер, да здравствует Аполлон, криво-чернявый» (Союз молодежи, 3).^[4]

В рассказе «Мирсконца» Хлебников последовательнее: герои переходят от старчества к юности и романтике любви; через реализм (время учения) — к примитиву (младенчеству).

В творчестве же кубистов зияет пропасть, через которую переброшен мост — от примитива к современности.

В картине «Голова медузы» (фиг. 8), один больной, который подписывает свои стихи А. С. Сувориным и уверяет, что он давно в загробной жизни, изобразил три периода превращения медузы. Из реалистического портрета барышни — веселой, с завитыми или вьющимися волосами («кисейной барышни») — он сделал печальный образ обрекающей на гибель людей медузы. Завитки волос превращаются в змеи, но в выражении лица сохраняется уныние и печаль переходного времени — обреченности. На картине печать предопределения — пройти цикл времени от веселой романтики, через пессимизм символизма, в бурю страстей и ярости современности.

На этом изображении медузы уже скорее можно подметить способность расширения восприятия (4-е измерение) захватом в один образ постепенно усложняющегося наслоением времени сюжета. Если уж говорить об обогащении длительностью времени нового искусства и расширении через это восприятие, то нельзя отказать в этой новой способности и творчеству душевнобольных.

Нам остается коснуться еще одного упрощения. Футуристы приближают письмо к изобразительному идеографическому способу наших далеких предков, к иероглифам. А. Крученых назвал словом «еуы» цветок лилию, чтобы заменить затасканное и «изнасилованное» слово «лилия». При этом букве «у» придается особое значение: «у» изображает лилию, так как представляет собой чашечку на тонкой ножке.

Безотчетно, по-видимому, руководясь представлением цветка, один душевнобольной изображал именно тем же «у» или, вернее, отвечающим этой букве знаком самого себя в сложном чертеже.

Приведенный здесь рисунок обозначает перевод больного из города Астрахани в Казанскую Окружную лечебницу — звезда в скобках. «Икс» и «Флегонтов» — сопровождавшие его служители. Кубик с надписью «Жуков» означает телефон, или телеграф. Служители всегда становятся около больного, что и запечатлено знаком =, а на нижней строчке два раза помещен «икс» рядом со знаком больного (В.Н. Образцов. Письмо душевнобольных).^[5]

Христианский канон Наталии Гончаровой нашел себе выражение на фиг. 9, рисунке одной полуинтеллигентной больной. Без всякого предварительного знакомства с Гончаровой, больная рисует короткие фигуры Адама и Евы «в изгнании из рая», как на иконах древневизантийских мастеров.

Фиг. 10 — работа той же больной — полна глубокого символического смысла. На ней изображается жизнь после изгнания из рая, где посередине целым полукольцом охватывают картину зародыши. Интересна аналогия к излюбленному сюжету символиста Павла Кузнецова. Находящаяся рядом надпись гласит: «и в болезнях будешь рождать чад» … Картина изображает поле и крестьянку, которая питается полевою травою, — таково мнение больной о питании людей после потери ими рая. Она дошла до этого совершенно самобытно (помимо Нордман-Северовой^[6]). Надпись рядом: «Проклята земля, терние и волчцы произрастит она тебе и будешь питаться полевою травою»…

Для того чтобы исчерпать символические картины душевнобольных, приводим рисунок больного (фиг. 11) — реальный по выполнению, по символичности, по мысли. Рисунок изображает крокодила, выплевывающего человека, как кит Иону, а рядом тот же человек сидит на цепи, будучи укреплен на кренделе.

Сюжет рисунка — беспомощность больного перед угрожающими ему отовсюду преследованиями его врагов (крокодил и цепь), которые прикрепили его к больнице и насильно держат в ней.

Особенностью творчества футуристов является головокружительное движение в подсознательной области. Отличительный признак подсознательной области — легкая самовнушаемость. Из быстроты движения вытекает непоследовательность, из легкой самовнушаемости — увлечение контрастом. По Малларме, поэту-декаденту для новой поэзии является характерным внушение, выражающееся соединением контрастных представлений.

Никто однако же не злоупотребляет в такой степени контрастом, как футуристы. Жрец уподобляет себя чуть ли не свинье у Крученых:

Я жрец я разленился
к чему все строить из земли
в покои неги удалился
лежу и греюсь близ свиньи

  на теплой глине
  испарь свинины
  и запах псины
  лежу добрею на аршины (Союз молодежи 3).^[7]

Впрочем, в «Победе над солнцем», где дело не обходится без сатаны, мы находим объяснение увлеченно Крученых свиньею:

— Мы вольные
Разбитое солнце…
Здравствуй тьма!
И черные боги
Их любимица — свинья!

В «Слове как таковом» А. Крученых и В. Хлебников воздвигают себе памятник:

Памятник  

Уткнувши голову в лохань
Я думал: кто умрет прекрасней?
не надо мне цветочных бань
и потолки зари чуть гаснущей
про всех забудет человечество
придя в будетлянские страны
лишь мне, за мое молодечество
поставят памятник странный:
не будет видно головы
ни выражения предсмертного блаженства
ни даже рук — увы! —
а лишь на полушариях коленца…

Та же причина — легкая самовнушаемость — приводит и душевнобольных к увлечению контрастом.
Больной, страдающий бредом преследования, в минуту победы над своими врагами написал:

Сметана, сливки, икра и кислый квас,
Я надену колпак на вас!

А врачам он приписывает национальный больничный марш: «Ах вы пташки, канарейки, как они жалобно поют» и скороговорку — «от топота копыт пыль по полю несется».

Нерон и Калигула в «Победе над солнцем» тоже уделяют большое внимание съестному, как и в «Возропщем», где гений увлекается едою телятины («показал в рассеянности на свой рот»).

Непоследовательность проявляется в бессодержательном творчестве кубофутуризма не в сюжете, а в самой форме. Это те парафазические расстройства речи, о которых уже было сказано.

Больной Эдуард Эдуардович Cepeни (псевдоним), излагая таким парафазическим способом свои мысли, оставил нам удивительные образчики творчества, близкого к будетлянству.

Приведем отрывок из его писаний, содержащий бред превращения его в диавола. Сюжету сатанизма чрезвычайно много, между прочим, уделяется внимания Хлебниковым и Крученых («Игра в аду», «Чорт и речетворцы», «Победа над солнцем»).

Одновременно больной высказывает универсальный пантеизм — до превращения чертей, «наших душ, скота, мух» и т.п. в «твердые вещества всякого рода».

«К своему удивлению несмотря даже в зеркало делается выдавливание машинельное выбрасывание своих глаз с старинным первобытным преимуществом веществ нравственного выдавления магнетного стремления и действуя крепко, скверно, сильно, слабо, сонно и сонносредимо. Делаваясь нездоровым человеком, а дияболом очень просто…. первый человек на земных веществах бывал никогда может быть, редко Адамом: но сперва водой, молочной, златой, сольной с такими чертями, лешими, водяными, гадами. Изделие божие твердого вещества всякого рода: из таких чертей, или даже душ к этому употребляющаяся с всяких планет населенных и не забывая наших душ, таких скота, мух и тому подобного везде натурою Божею неравномерно одно с другим смешано и натурою далее как вроде растения придаваемо».

Спутанность речи особенно резко выражается в Прошении, поданном для освобождения из больницы, где больной сначала опирается на то, что ветер и вода дают своим дуновением и движением увольнение, «даже лес наш здесь все клячет». Вода Невы, «обломки сигары, не те попарно буквы», «резина серовая» наводят его на переименование свое в Cepeни.

«Лев и пантер и медведя, леопард и Эдуард. Крепостная; манометр, их Архангел, колкола и вместимость — вся их ветер уволняли нас здавнешних пор, уж подземный; всего раона, трик Дверной и стенек и камней да сольнца и весь небесный змей и их ветер нам всем биющий; биет нам сильно здешних вод, так что волны, нам тут предварительно увольнение дает ибо ест всем ветер из нее, даже лес наш здесь все клячет, что он нам тут мало все сует; что наш Доктор нас тут здержит и не сместо все дает, а вес лес вея здесь все знает, себя вороной признает и их десяток здешних мало и среди еловых и сосновых Богиня Лебедь вроде Ветром пристает, а из Кенигсберг Рентген туго прямо в плечи пристаети тут бывало предо мною уже два лета на пристрел ветра и пристрел травы к ветру, бурю через наш гулямши прямя встрелолом в воды вздает даже в Древо и Железо и по прямичной в дальный выйсший небосвод: предварительно откуда нам вместимость вся с выстрелами даже здешных спичек ветрянясть тут Табакаму и махоркою и его расстечением его нас внешно и душевно биет и веет, как то Ддуше, Ваны — рача, пары всего и Юри и хлада из под весов воды Уборны и Уборных Ее Невы, то Ниагары; то обломки ведь сигары, то жетоны для обрезки их; как то, все у мне тут здешных есть и их по парно по прямой ветрянности и Америке вродстве с Памятникам вся ведь Цорна она есть и ее ведь сроду вмножестве в Германи вместо с ветром сотворенно и сотворимо есть, если они хотели пускай бы Бабычки из стали там, и всего железа зделовали ветру нам бы все давали для всякого бы даже червяка и чертика как у Дурова и и Ветром мысломо понять даже у умалишенного черта нам понять, то не те попарно буквы, то не те по парно. Бритвы и те то его в заводе ведь пила, а не то его линейка а не то его ведь лейка а не то его Десятигранник, а не то моя гомора а не то ведь от часов и не то а сровность всетки пепеловая серовая Резина есть а бритвеннова всетаки….. он иногда бы можка увольнял меня немножко, а лошади просили все переименовать, как и немец и поволит все на Эдуард Эдуардович Cepeни, хотя бы все бы из за серы сырость и серость и сирени небоскладность ветра».

На приводимом здесь подлиннике с рисунками нашего больного мы видим, что его занимали проблемы движения и одновременно добывания денег (верхнее изображение). Рисунок символический. Внизу разрешается вопрос о мостовых и мосте через «Неву», другую стихию движения — воду.

Больной страдал параноидной формой юношеского слабоумия, механик-слесарь, немецкий подданный, образование низшее. Психоз сопровождался обилием галлюцинаций. Подчеркнутые в тексте фразы относятся к галлюцинациям: звуки при закрывании двери; лучи Рентгена; бабочки из стали (ложные ощущения в горле).

Самовнушаемость часто выражается повторностью чувственного переживания. У детей мы часто наблюдаем наклонность к повторности. Любимые сказки и рассказы дети всегда просят рассказывать или читать по несколько раз. Обусловливается такая повторность тем, что раз пережитое состояние удовольствия заставляет при его окончании вспоминать о начале.

С другой стороны, ребенок гипнотизируется, не может оторваться от раз начатого действия. Отсюда и возникает «круговая реакция», — конец приводит к началу, тоже своего рода — мир с конца.

То же свойство наблюдается и в поступках душевнобольных. Стереотипность поз, телодвижений, манеры говорить и ходить — то кругами, то поворачиваясь вокруг вертикальной оси своего тела, то перекрещивая ноги или ставя их необычным образом — вся эта широкая область повторности до своеобразной манерности в еде нашла себе в психиатрии специальное название — кататонии. А игривость и шутовство, детскость дали происхождение другой разновидности юношеского слабоумия — гебефрении.