Documenta 14. Приношение Афинам
Проходящая раз в пять лет выставка Documenta проводится в Касселе, но в этом году ее проекты до 16 июля 2017 года можно увидеть также в Афинах. Редактор «Артгида» Екатерина Алленова посмотрела взглядом туриста на одну из главных экспозиций «Документы» в афинском Национальном музее современного искусства.
Здание Национального музея современного искусства EMST, Афины. Фото: Екатерина Алленова/Артгид
В Афинах во время «Документы» я оказалась случайно (в туристической поездке с группой искусствоведов), и в мои планы совершенно не входило носиться по всему городу в поисках многочисленных «документальных» художественных событий. Наши сменявшие друг друга гиды, общим числом три, о «Документе» слыхом не слыхивали, хотя вообще об афинской жизни, культурной, в частности, рассказывали довольно подробно: и о долговом кризисе (а главным кредитором Греции является Германия, инициатор проведения «Документы» в Афинах), и о низких зарплатах, безработице и нищете, и о проблемах миграции, и о лагерях беженцев, которые причиняют афинянам много хлопот («впрочем, вы можете быть совершенно спокойны, в городе безопасно, все подобные лагеря находятся на далеких окраинах и строго контролируются»). Рассказывали, конечно, и об афинских музеях, и даже, по дороге в Пирей, показали из автобуса Национальный музей современного искусства EMST, открывшийся в ноябре прошлого года в реконструированном здании бывшей пивной фабрики. Но о том, что именно там показывают один из главных выставочных проектов «Документы», никто из гидов не знал, даже наш главный экскурсовод с искусствоведческим образованием, великолепно говорившая по-русски и рассказывавшая об античном и византийском искусстве так, что даже видавшие виды искусствоведы слушали ее, развесив уши. По моей просьбе она специально разузнала, что это за «Документа» такая проходит в городе, и сообщила мне, что надо идти в музей Бенаки, в консерваторию и как раз в EMST, «а все остальное необязательно, непонятно и непредсказуемо» (имелись в виду перформансы, концерты, видеотрансляции и другие действительно трудно прогнозируемые во времени события). Во все три места я никак не успевала, поэтому попросту отправилась в EMST — одну из самых больших площадок «Документы».
Идея устроителей Documenta 14 «принести современное искусство» именно в Афины, которые одновременно и святилище античной культуры, и действительно один из самых неблагополучных городов Европы, — это, насколько я поняла, идея своего рода терапии или прививки: вот, город, измученный социальными язвами, станет, как прежде, территорией свободного искусства, и его жители, глотнув этого воздуху художественной свободы, сами станут свободнее, лучше и богаче если не материально, то хотя бы духовно. Пять лет назад 13-я «Документа», судя по всему, с похожей мыслью, сделала вылазку в Кабул, где прошел ряд лекций и семинаров и показывали работы 27 художников из 13 стран, в том числе видео Уильяма Кентриджа с фантасмагорическим теневым шествием шахтеров, солдат, беженцев, узников, и фильм Франсиса Алиса, посвященный кабульским беспризорным детям, а мастер arte povera Джузеппе Пеноне подарил городу скульптуру, где опирающийся на мраморный блок ствол лежащей колонны поддерживает ствол реального живого дерева.
В EMST, собравшем на выставке около 80 художников, — в общем, тоже своеобразное приношение Афинам. «Учась у Афин» — так сформулировал девиз нынешней «Документы» ее куратор Адам Шимчик и, говорят, на одной из пресс-конференций вспоминал Сократа и его «я знаю, что ничего не знаю»: согласно кураторскому замыслу, мы, вроде бы, должны постараться забыть все свои предыдущие знания и представления о современном искусстве и вновь осмыслить их в том непредсказуемом контексте, в котором встретимся с ним, — начать с нуля, заново познавая и искусство, и самих себя. И Афины с их бесконечными археологическими слоями и отовсюду выглядывающими совами, которые могут оказаться чем угодно, очень для этого подходят. Ну и отлично — я, можно сказать, идеальный зритель: в Греции я впервые и сугубо в качестве праздного туриста, о современном искусстве кое-какое представление имею (надо забыть?), но почти никого из представленных в EMST художников не знаю, на выставку отправляюсь просто из любопытства, вот сейчас я все посмотрю «с чистого листа».
Хотя нет, совсем с чистого листа все же не получится. Документы, как правило, пишутся на бланках, а бланк — это и буквально пустой (белый, чистый) лист, и лист со стандартным текстом, графами, таблицами, которые надлежит заполнить. А «Документа», как явствует из ее названия, была создана, чтобы задокументировать текущее состояние искусства. А совсем с чистого листа ни документировать, ни смотреть нельзя: всегда приходится сопоставлять незнакомое со знакомым, сравнивать, вписывать что-то новое в уже расчерченные графы и ячейки. Иначе можно «остраниться» до состояния Адама, дававшего имена животным и назвавшего тигра тигром, потому что тот был похож на тигра. Поэтому приходится бродить, останавливаясь на том, что привлекает внимание и кажется либо знакомым и более или менее понятным, либо, напротив, совсем непонятным и требует мысленных усилий или чтения экспликаций. А там, на пяти этажах EMST, тысячи работ — фотографические серии из десятков снимков, документации перформансов и сами перформансы, множество видео протяженностью от нескольких минут до многих часов... А я, напомню, — турист, а не репортер, которому надлежит кристаллизовать для читателей все лучшее и отвечающее кураторской концепции. Поэтому я смотрела экспозицию, поставив себе перед этим современным искусством (и не очень современным, так как представлены и уже умершие, и довольно давно, художники) вопрос: «При чем тут Афины?»
И подбор ответа на этот вопрос оказался любопытной игрой в ассоциации. Здесь кстати о «чистом листе»: он, то есть лист, присутствует в разыгрывающемся в одном из залов EMST перформансе, который сочинили живущие в Париже Мари Куль и Фабио Бальдуччи. Перформансист-волонтер производит уловление солнечного света на лист бумаги формата А4, методично двигая его по пустому офисному столу и затем держа на ладони, чтобы тот «впитал» свет. После этих процедур лист на столе еще долго видится светоносным. Перформанс показывался во многих галереях, но в Афинах он кажется особенно уместным: эту белизну солнечного света, особенно ослепительную на древних мраморах Акрополя, невозможно передать и сохранить на память, разве что при помощи магических действий сродни античным ритуалам.
Вообще ассоциаций с греческой античностью, при желании, на выставке можно найти множество, и самых неожиданных. В том же зале, где проходит перформанс Куль и Бальдуччи, напротив светозарных панорамных окон висят шесть квадратных живописных абстракций Стэнли Уитни, одна из которых называется «Дар Афине». Оказывается, при создании этих картин Уитни вдохновлялся античной архитектурой, ее геометрией и ритмом, сформулировав для себя кредо: «Цвет — это пространство». Целый зал отдан итальянской Арахне — Марии Лай, которая десятилетиями создавала панно из нитей и текстильные объекты.
И тут же рядом — сделанные несколько лет назад линеарные абстракции румынки Джеты Братеску, чистая игра в геометрию, слава богу, не требующая объяснений и особенно интересная после того, как выйдешь из Национального археологического музея Афин, насмотревшись на архаические вазы «геометрического стиля». Известно же, что в античном мире можно найти истоки чуть ли не всех современных художественных течений.
Например, никто из моих коллег, писавших о «Документе» в Афинах, не оставил без внимания грандиозный проект композитора-авангардиста Арсения Авраамова «Симфония гудков» — впервые она была исполнена в 1922 году в Баку, а в EMST реконструирована (экспозиция, включающая документальные материалы, основана на исследованиях российского историка саунд-арта Андрея Смирнова). Зал, где из динамиков звучит симфония, включающая не только собственно фабричные, паровозные, корабельные гудки, но и артиллерийские залпы, рев самолетов, звон колоколов и т. п., оглушает буквально, что и понятно: симфония задумывалась для городских пространств, а не для музея. Все это впечатляет, конечно, но при чем тут Афины? А вот при чем. Сам Авраамов начал описание своей симфонии следующим образом: «Из всех искусств музыка обладает максимальною социально-организующею мощью. Древнейшие мифы свидетельствуют об осознании этой мощи человечеством с незапамятных времен. Орфей музыкою укрощает диких зверей... Амфион звуками лиры воздвигает из скал величественные храмы: сами собою складываются каменные колоссы под его музыку. Пифагор слышит “гармонию сфер” в самой космической механике, движении небесных светил. От мифа к истории: музыка и массовая песня — неизбежные атрибуты социальной жизни человечества в наиболее торжественные ее моменты...». В общем, пифагорейская музыка сфер в авангардной интерпретации — и здесь без античности не обошлось.
Как уже говорилось, выставка в EMST — своего рода приношение Афинам: «Мы с вами, мы вас понимаем». У вас забастовки, кризис, социальный разлад и в перспективе выход из ЕС? А посмотрите, что делалось в Косове в 1990 году: фотограф Лала Мередит-Вула, родом из Сараева, показывает огромные, в шесть метров длиной, фотографии многотысячных демонстраций общественного примирения, инициированные «снизу» — студентами и крестьянами. А у вас когда-то были экклесии на Пниксе.
У вас археологические сокровища — посмотрите на наши: австриец Лоис Вайнбергер выпотрошил старый фермерский дом своих родителей в Тироле, провел настоящие раскопки на территории фермы и выставил все найденное — от осколков посуды, металлических пряжек, пуговиц и открыток до бронзовой фигуры распятого Христа — в виде результатов археологической экспедиции, сопроводив это собственными заметками, объектами и фотографиями и назвав «этнологией».
У вас проблема беженцев с резервациями и антисанитарией? Посмотрите черно-белый фильм Форуг Фаррохзад из Ирана, посвященный жизни лепрозория в Тебризе, где прокаженные подростки на уроках заново учатся (вот уж действительно) осмыслять такие понятия, как бог, свет, радость, отец, мать, дом (в русском переводе фильм имеет не очень точное название «В доме темно», по-английски — The House is Black).
А если вас беспокоит безработица, то вот фильм одного из самых знаменитых китайских документалистов Ван Бина «15 часов»: на протяжении действительно 15 часов (две части фильма длятся 450 минут каждая, меня хватило на 15 минут) рабочие-мигранты на китайской мануфактуре по производству детской одежды «в режиме реального времени» кроят, сметывают ткани, строчат на швейных машинках, уныло и безостановочно, в адском шуме, духоте и тесноте, работая при этом, как выясняется, только за койку в общежитии и еду.
Вот вам, поклонявшимся Афине, Зевсу и Посейдону, наши мифологии и тотемы: например, художник из Камбоджи Хвай Самнанг сделал из высушенных лиан из камбоджийских лесов ритуальные маски животных. Они демонстрируются в одном зале с большущей (8 метров в высоту) инсталляцией чилийки Сесилии Викуньи «Утроба. Кипу (История о красных нитях, Афины)». Тут действительно запутанная история (кипу — узелковое письмо инков). Необработанную шерсть Викунья получила от афинского поставщика, спряла ее (опять привет Арахне), окрасила в ярко-красный цвет (это символ менструальной крови, как объясняется в экспликации), сплела образ богини-прародительницы народов Анд и подарила Афинам, чтобы породнить южноамериканскую богиню с греческими.
А вот и богини ХХ века: героини труда в знатной подборке картин из Национальной галереи искусств Тираны. В Афины привезли полотна албанских живописцев 1960–1970-х годов с изображениями заводских работниц, героические «портреты-типы», ужасно похожие на наших соцреалистических «метростроевок со сверлом» (один из привезенных художников, Зеф Шоши, как выяснилось, учился в Ленинграде, в Институте им. Репина).
Уроки истории — еще один сквозной сюжет выставки в EMST, и хотя в случае с Тираной история оборачивается как раз своей мифологической стороной (классицизмом, способным «облагородить» все на свете, мы ведь тоже, в конце концов, обязаны Греции, а здесь типичный коммунистический миф, созданный при помощи классицистических приемов), пришлось залезть в интернет, чтобы выяснить, откуда взялась эта жутковатая реинкарнация искусства СССР 1930-х годов, и узнать, что Народная Социалистическая Республика Албания, существовавшая с 1944 по 1992 год, была «самым последовательным сталинистским режимом Восточной Европы».
Иногда, впрочем, история XX века сопоставляется с античностью, что называется, в лоб. Поляк Петр Укляньский пригласил дуэт McDermott & McGough, художников, живущих между Дублином и Нью-Йорком, написать «парадные» псевдоклассицистические портреты Гитлера, поверх которых затем были нанесены выписки из журналов концлагерей с именами, датами и местом казни содержавшихся там гомосексуалов. Напротив портретов Укляньский разместил репродукции со старых фотоотпечатков с кадрами из фильма Лени Рифеншталь «Олимпия» (1938), посвященного Берлинской олимпиаде 1936 года, — в этом знаменитом фильме «воспевается красота человеческого тела» и кадры олимпийских соревнований сопоставляются со скульптурой и архитектурой греческой античности (первые кадры фильма — это виды руин афинского Акрополя). На самом деле, думаю, любое напоминание о том, что Берлинская олимпиада имеет какое-то отношение к идеалам античности, способно травмировать любого грека (и не только). Как известно, эта Олимпиада должна была продемонстрировать торжество арийской расы, чего не произошло, и когда там вручали золотые олимпийские медали четырехкратному победителю, чернокожему американцу Джесси Оуэнсу, Гитлер демонстративно покинул стадион, хотя, согласно протоколу, должен был лично пожать атлету руку.
В конце концов (что легко понять) вся эта игра в ассоциации и беспрестанная эксплуатация метода сличений и сравнений меня изрядно утомила. То, что задокументировано «Документой» в EMST, — это перегруженность искусства политическими, национальными, социальными проблемами, оно трудно воспринимается «само по себе», без пояснений. Это мнение зрителя-туриста.
Но все же интересно, подумала я, каково же «простым афинянам», встретившимся с такой экспансией современного искусства, требующего объяснений и навязывающего кучу проблем. И здесь кстати заметить, что на выставке, помимо очень характерных иностранных туристов, я увидела много греческих экскурсионных групп (гиды вещали по-гречески), причем состоящих из людей разного возраста, то есть это не «обязательные» школьные или студенческие экскурсии. И экскурсанты внимали гидам заинтересованно. Кто знает, может, действительно, «Документа» в Афинах кого-нибудь с чем-нибудь примирит. Как это попытался сделать Ханс Хааке, вывесив на боковом фасаде EMST баннер на двенадцати языках, обобщающий все показанное на выставке: Wir (alle) sind das Volk — We (all) are the people («Мы (все) народ»).
