Оксана Орачева: «Культура слишком важна, чтобы быть вне зоны полемики»
В конце ноябре — начале декабря прошел V Санкт-Петербургский международный культурный форум, на котором было затронуто множество важных для арт-сообщества тем. Так, в рамках форума Благотворительный фонд Владимира Потанина и Государственный Эрмитаж 1 декабря провели интеллектуальный марафон «Национальное и глобальное в современном искусстве», в котором приняли участие не только российские, но и зарубежные искусствоведы, критики, представители музеев и кураторы, в том числе Дмитрий Озерков, Николя Люччи-Гутников, Ольга Свиблова, Василий Церетели, Поль Дюжардан и другие. Поводом к проведению дискуссии стал совместный проект фонда и Центра Жоржа Помпиду «Коллекция!», в рамках которого Помпиду получил в дар порядка 300 произведений искусства России 1950–2000-х годов. «Артгид» решил встретиться с генеральным директором Благотворительного фонда Владимира Потанина Оксаной Орачевой и продолжить разговор — о форуме, марафоне, а также о грантовых музейных конкурсах и принципах работы фонда в области искусства.
Оксана Орачева. Фото: courtesy Благотворительный фонд Владимира Потанина
Анна Матвеева: Какую роль Благотворительный фонд Владимира Потанина сыграл в организации такого крупного мероприятия, как Санкт-Петербургский международный культурный форум?
Оксана Орачева: В этом году фонд совместно с Государственным Эрмитажем выступил организатором интеллектуального марафона, прошедшего в рамках форума. В отличие от круглого стола, когда обычно не хватает времени высказаться, этот формат соединяет в себе, с одной стороны, содержательное обсуждение важных вопросов по тематическим блокам, с другой — целых пять часов диалога. Повестку марафона мы также формировали совместно с Эрмитажем, чтобы в нее вошли вопросы, наиболее актуальные для сегодняшней культуры — как российской, так и зарубежной.
Предыстория участия фонда в марафоне такова: в этом году мы инициировали совместный проект с Центром Помпиду, в рамках которого порядка 300 работ современных российских художников были переданы в Помпиду фондом и еще 40 дарителями. Вообще говоря, эта инициатива включает в себя несколько проектов: пополнение коллекции, выставку даров, долгосрочную публичную программу, в центре которой — серия встреч с художниками и теоретиками искусства. Например, в день нашего марафона, в Помпиду выступали Юрий Альберт и Екатерина Деготь. Нам важно, чтобы выставка «Коллекция! Современное искусство в СССР и России 1950–2000: уникальный дар музею» стала не просто визуальным представлением России за рубежом, но также началом серьезного разговора о том, что такое современное искусство сегодня, что выросло из классического авангарда, кому искусство принадлежит, где оно должно храниться и как собираться, как определить, «чей» художник: принадлежит ли он локально тому месту, где родился или написал ту или иную работу, или же является тем, кем он себя ощущает. То есть тема современного искусства объединяет довольно широкий спектр вопросов, и формат марафона позволяет поднять все эти слои. Марафон дает возможность говорить и о сотрудничестве, и об обмене, и о взаимопроникновении культур, и о том, как нам лучше понимать друг друга. Встреча в Петербурге — это только начало, такого рода обсуждения в дальнейшем будут проходить и на других площадках.
А.М.: Эрмитаж и ваш фонд занимаются примерно одним и тем же — собиранием и поддержкой искусства, причем современного искусства — ведь Екатерина II, основательница Эрмитажа, тоже собирала в том числе и искусство современников, это сейчас они стали классиками. Но Эрмитаж занимается этим уже 250 лет. У фонда опыта, с точки зрения исторического времени, меньше, но фонд полностью завязан на нашу страну и сегодняшнюю ситуацию.
О.О.: Совершенно верно. Хотя мы — благотворительная организация, а Эрмитаж — музей, частично наши цели пересекаются: Эрмитаж как один из главных музеев мира занимается просвещением, а для нас просвещение — основная задача. У нас давняя история не просто сотрудничества, а партнерства с музеем: официально фонд работает с Эрмитажем с момента своего основания, то есть с 1999 года, но дружба началась раньше, еще до создания фонда. Мы можем уже говорить об истории, а не о случайном выборе.
У нас несколько общих программ: в первую очередь, конечно, это программа поддержки сотрудников Эрмитажа. Мы даем работникам музея возможность ездить на стажировки, проводить исследования, развивать современные направления. Учредитель фонда Владимир Олегович Потанин является одновременно и одним из учредителей эндаумента Государственного Эрмитажа. Фактически это его идея, а решение о создании фонда целевого капитала принималось совместно с Михаилом Борисовичем Пиотровским, и это был первый в стране музейный эндаумент, который успешно действует и распределяет доход. Были и крупные совместные проекты — например, проект с Музеем Гуггенхайма в Лас-Вегасе, в котором фонд участвовал экспертно.
А.М.: Форум получил совершенно разные отзывы, от хвалебных до уничижительных — «Мелкие чиновники отчитываются перед крупными, все это не имеет отношения к художественному процессу». Готовя события в рамках форума, как вы представляли себе авторов и как — адресатов этих событий?
О.О.: Здесь, как и у любого форума, несколько целевых аудиторий. Планируя марафон, мы специально отнесли его к программе общественного потока, чтобы облегчить доступ: любой человек, который зарегистрировался, мог присоединиться к обсуждению. Самая широкая аудитория — жители Санкт-Петербурга, интересующиеся новыми тенденциями в культуре. Другая — профессионалы культурной отрасли, причем профессионалы из разных сфер. Третья — представители органов государственной власти, которые здесь присутствовали, опять же разного уровня: и регионального, и федерального. Еще — представители негосударственного сектора, которые поддерживают и развивают культуру: здесь может быть и социально ответственный бизнес, и некоммерческие организации вроде нашей. То есть мы имели дело с разными целевыми группами, что, с одной стороны, хорошо, с другой, неизбежно создает сложности. Всегда, когда аудитория настолько широка, непросто учесть все интересы в одной повестке.
А.М.: Как осуществлялся выбор спикеров на марафон? Там сошлись очень разные участники: директора музеев, культурные чиновники и люди, казалось бы, к современному музейному делу, к современному визуальному искусству отношения не имеющие.
О.О.: Выбирали мы вместе с Эрмитажем. Фонду интересны спикеры, которые могут не просто высказываться, а вести диалог о проблемах, стоящих перед музейным сообществом сегодня. Например, о масштабе деятельности музея: Эрмитаж глобален, но должен ли музей быть глобальным? Надо ли в Русском музее иметь что-то нерусское? Надо ли Эрмитажу собирать современное зарубежное искусство?
На марафоне были люди, занимающиеся галереями или ведущие корпоративные коллекции, — интересно посмотреть, как они подходят к этому вопросу. Как собирают, как решают для себя вопрос локального и глобального. Были исследователи, например, искусствовед, руководитель программы «История искусства» факультета свободных искусств и наук СПбГУ, ведущий научный сотрудник Российского института истории искусства Иван Чечот, представивший более аналитическую точку зрения. Нам и Эрмитажу было важно, чтобы у участников марафона появилось новое знание, новый взгляд.
А.М.: Предполагало ли участие фонда в Санкт-Петербургском форуме какие-то вещественные итоги? Например, изменения в законодательстве или что-то подобное?
О.О.: Изменения в законодательстве не появляются из интеллектуальных марафонов. Это другой формат работы. Но благодаря марафону станут видны проблемные точки, которые требуют более пристального изучения. Они обычно проявляются как раз в диалоге. Но для нас этот форум и марафон — не разовое событие. А часть большой инициативы фонда по продвижению русского искусства, которая включает в себя и проект с Центром Помпиду, и просветительский курс Академии Arzamas, и книгу «Россия. ХХ век», которая недавно вышла на английском и французском языках. Мы продолжим диалог об искусстве ХХ века на других площадках, в частности тоже вместе с Эрмитажем будем обсуждать эту тему на конференции Calvert 22 Foundation в Лондоне в следующем году. Планируется серия круглых столов в Москве. То есть это не то, что мы собрались, поговорили и разошлись: сейчас форум охватил широкий спектр тем, дальше они будут расходиться в более точечные дискуссии, где могут быть свои результаты. На самом марафоне никаких договоров не заключалось: это были пять часов чистого общения. Пять часов про современное искусство — трудно представить, но были и те, кто оставался там от начала до конца!
Мне кажется, неплохим итогом таких мероприятий становится появление новых партнерств. Мы собрали разные организации из разных городов: это некий смотр лучших практик, который позволяет примерить их на себя. Кстати, мы гордимся, что среди спикеров — наши грантополучатели, рассказавшие о проектах, получивших поддержку фонда. Например, в секции по музейному образованию была представлена магистерская программа Политехнического музея, разработанная на грант фонда совместно с Высшей школой экономики. Это практическая вещь — вот она, с ней можно познакомиться, и это расширяет кругозор всех остальных. В рамках форума состоялись подписания некоторых соглашений. Но это скорее публичный итог работы, нежели что-то еще, поскольку соглашения всегда готовятся заранее, но сам акт подписания приурочен к форуму. Все же самое ценное на таких мероприятиях — это общение людей, разделяющих взгляды на культуру, возможность найти других людей «в теме» и с ними взаимодействовать.
А.М.: В последний год одной из самых острых тем культурной полемики стало сотрудничество государственных и негосударственных институций и государственная политика в области современного искусства, которая вдруг стала существовать и которой многие недовольны. Вам как фонду насколько важна эта тема? Как вы имеете с ней дело — ведь понятно, что, с одной стороны, мы не можем вообще не иметь дела с государством, а с другой — не можем принимать цензуру?
О.О.: Фонд работает иначе. Мы поддерживаем в первую очередь проектную деятельность. И, говоря о поддержке современного искусства, мы имеем дело не с конкретными работами или галереями, а работаем с более широким контекстом. Один из приоритетов, как я уже сказала — просвещение. Другой — образование и создание возможностей для диалога, например, с художниками. Или разработка курса по искусству ХХ века, который мы делали вместе с проектом Arzamas. Наш формат работы не предполагает выбор «что нравится, а что не нравится». Наша цель — через призму современного искусства показать многообразие идей, подходов, проиллюстрировать, как оно может стать площадкой для диалога, если встречаются представители разных аудиторий, например, профессионалы с непрофессионалами. При таком подходе нам в чем-то легче, чем организациям культуры, которые занимаются искусством: мы же не проводим выставок, поэтому все вопросы, касающиеся тематики, сразу снимаются.
А.М.: А грантовый конкурс «Меняющийся музей в меняющемся мире» — это про выставки?
О.О.: Нет, там выставка — не цель, а средство, причем одно из многих возможных. Мы показываем, что через музейную деятельность можно решать, например, социальные задачи, вовлекая другие аудитории, можно решать образовательные задачи, можно работать с сообществами и так далее. Традиционными музейными методами, той же экспозицией, но экспозиция — не цель. Прийти и сказать: «Мы хотим сделать выставку», — это не к нам. Но выставка может оказаться внутри более масштабного процесса, цель которого — решить конкретную проблему, а выставка — одно из средств решения. Так же бывает?
А.М.: Если говорить о взаимодействии государства и таких крупных фондов, как ваш… Я не буду говорить о цензуре, но есть ли какие-то направления, которые имеют приоритет, и направления, которые не одобряются?
О.О.: Музейное направление мы выбирали самостоятельно, поэтому никогда не сталкивались с тем, чтобы нам говорили: «Вот этим направлением не занимайтесь». Тот же конкурс «Меняющийся музей в меняющемся мире» мы проводим с 2003 года, и никогда не приходилось от чего-либо отказываться из-за внешнего вмешательства. Скорее, приходилось дополнять концепцию, инструментарий.
А.М.: Фонд в своей деятельности — просветительской, музейной, организационной — взаимодействует с государственными культурными властями?
О.О.: Министерство культуры поддерживает наши открытые музейные конкурсы организационно. Мы благодарны Минкульту за помощь в распространении информации, ведь они работают со всеми музеями страны. Но они не принимают решений о том, кто получает нашу поддержку. Жюри независимое. То же самое с региональными департаментами культуры и комитетами по культуре: они дают возможность и даже заинтересованы в проведении в своих регионах различных проектов и семинаров. Но в финансировании проектов они не участвуют, и такого участия и не предполагается. Скорее, предполагается поддержка моральная и административная — распространение информации о программах в регионе, а затем участие в диалоге в рамках проектов грантополучателей. Если диалога и понимания на этом уровне не будет, то результаты проекта уйдут в песок. Мы же хотим, чтобы результат был устойчивым, а проект развивался.
А.М.: А с какими государственными культурными институциями вы взаимодействуете, кроме того же Эрмитажа?
О.О.: У нас в конкурсах успешно участвуют как филиалы РОСИЗО/ГЦСИ, так и традиционные музеи, краеведческие, мемориальные, научно-технические. Государственные и негосударственные учреждения тоже участвуют на одинаковых основаниях. Единственное наше ограничение — мы не поддерживаем коммерческие организации. А весь некоммерческий сектор участвует на равных с общими грантовыми требованиями и с одинаковой отчетностью. Государственным учреждениям несколько сложнее, потому что их деятельность подчиняется специальному законодательству, но сейчас уже выросло сообщество грамотных финансистов, юристов, бухгалтеров, которые умеют работать с этими формальностями.
А.М.: С какими трудностями вам приходится сталкиваться? Область культурной политики стала в последние годы полемичной и даже довольно болезненной, и это невозможно не учитывать, работая с нею.
О.О.: Острые ситуации всегда были, есть и будут, сама сфера современной культуры слишком важна для общества, чтобы оставаться вне зоны острой полемики. Как мы с этим работаем? Не принимаем ничью сторону. Наши частные суждения отделены от сферы принятия решений. Мы не участвуем непосредственно в художественной деятельности, поэтому и приглашаем экспертов, являющихся профессионалами. В этом смысле для нас все участники наших конкурсов равны, мы не делим их ни по какому признаку: если по формальным критериям они имеют право принимать участие в наших конкурсах, значит, дальше их оценивают эксперты, в работу которых мы не вмешиваемся. Мы стараемся — и надеюсь, у нас это получается — не вносить в свою работу идеологических элементов. Иначе это отразилось бы на всем, что мы делаем. У нас нет задачи навязать, например, грантополучателям свое мнение: наша задача — сделать так, чтобы они развивались сами, вместе со своим мнением, на которое они имеют полное право.
