«…А чего он дразнится!»

Анна Матвеева о «дразнилках» в искусстве как об исключительно важном и серьезном жанре.

Пабло Пикассо. Менины (группа). 1957. Холст, масло. 194 × 260 см. Музей Пикассо, Барселона. Фото: © Successió Picasso. VEGAP. Barcelona 2013

Первое апреля с его шутками и розыгрышами уже прошло, но юмору всегда есть место в нашей жизни и в искусстве тоже. И тема эта мало изучена, потому что к искусству мы привыкли относиться как к делу серьезному. Художественные шутки, травестия, карнавальность и прочие «дразнилки» обычно проходят по разряду этаких арт-капустников: ну, дружески посмеялся один над другим, но это так, необязательные хиханьки в перекурах между созданием действительно значимых произведений. Между тем «дразнилки» — жанр почтенный, и в истории искусств он присутствует непрерывно. Марсель ли Дюшан пририсовывает усики Джоконде или переводит в пиксели ту же многострадальную Джоконду Георгий Пузенков — это всегда не мелкое хулиганство вроде написания трех букв на заборе, а увлекательное авторское исследование. Слой за слоем, прием за приемом художники наращивают скорлупки собственных мнений, вопросов и приколов на материале других художников, вступают с предшественниками в диалог (а также организуют карнавал и хронотоп), в полном соответствии с заветами Михаила Бахтина переосмысляя историю искусства, снова ставя ее под вопрос — и тем самым заново ее актуализируя, вытаскивая из музейной пыли и продолжая ее жизнь в новой эпохе. «Артгид» сделал подборку арт-травестии в отечественном и мировом искусстве.

Марсель Дюшан. L.H.O.O.Q. 1919. Репродукция «Моны Лизы» Леонардо да Винчи, карандаш. 19,7 × 12,4 см. Частное собрание

Марсель Дюшан. L.H.O.O.Q. 1919
«Мона Лиза» с пририсованными усиками и бородкой нынешнему видавшему виды зрителю напомнит разве что рисуночки в школьных учебниках, где хулиганы дополняли иллюстрации всяким неприличным. Но в менее циничные времена Дюшана такое покушение на шедевр мирового искусства еще могло шокировать любителей живописи. Да еще и с таинственным названием L.H.O.O.Q., которое, если прочесть его быстро, напоминало французское Еlle a chaud au cul («У нее горячая задница»): ну прямое оскорбление и дискредитация всего самого возвышенного! Собственноручно исполненной трансгрессией традиционных художественных ценностей, заявлением о том, что искусство старых мастеров не священная корова, а повод для переосмысления в настоящем, Дюшан очень гордился. А оригинальную Джоконду Леонардо да Винчи Дюшан называл «бритой L.H.O.O.Q.».

Пабло Пикассо. Менины (группа). 1957. Холст, масло. 194 × 260 см. Музей Пикассо, Барселона. Фото: © Successió Picasso. VEGAP. Barcelona 2013

Пабло Пикассо. Менины. 1957
К 1957 году кубизм, изобретенный Пикассо и его товарищами, был уже не меньшим достоянием истории, чем картины Веласкеса. Чуткий к веяниям времени Пикассо осознавал, что пора не просто «переосмыслить Веласкеса на современный манер», но и столкнуть лбами два уже забронзовевших явления искусства. Его «Менины» — не только перевод шедевра Веласкеса в «пикассошную» стилистику, но и размышление о том, как дух времени формирует произведения искусства, как одна эпоха может говорить с другой и как этот разговор, возможно, станет питательной средой для какой-то третьей, новейшей эпохи, которая заново переосмыслит обе предыдущих.

Джон Балдессари. Double Vision: Warhol (Orange & Blue). 2011. Лакированный холст, масло, печать. 189,2 × 137,2 см. Courtesy Ringer Collection, Швейцария

Джон Балдессари. Double Vision. 2011
В серии «Раздвоение» (Double Vision), показанной в 2011 году в галерее Mai 36 в Цюрихе (осенью 2013 года она была привезена в Москву в Центр современной культуры «Гараж»), Джон Балдессари дает клятву верности всем художникам-модернистам сразу: у него здесь и Малевич, и Дюшан, и Уорхол, и Дали, и Польке, и Раушенберг. Он перерисовывает их почти один к одному, но смешивает подписи: под красными рыбками Матисса красуется подпись «Уорхол», а под жидкими часами Дали — «Дюшан». Такая двойственность зрения — это, конечно, опять о нашей привычной насмотренности историческим искусством, когда имя художника и знаковая работа (жидкие часы у Дали, черный квадрат у Малевича, велосипедное колесо у Дюшана) сливаются для нас в нечто вроде моментально опознаваемого логотипа. И о попытке нарушить автоматизм восприятия — а это еще один оммаж Рене Магритту, впервые предложившему такой визуальный парадокс: на картине «Измена образов» (1929) он подписал под изображением трубки «Это не трубка».

Адам Листер. Олимпия. 2015. Бумага, акварель. 20,32 × 25,4 см. Courtesy автор

Адам Листер. Работы 2015–2016 годов
Молодой американский художник Адам Листер идет по тропе, проторенной до него пионерами компьютерного искусства, — но он, сделав круг, возвращает «цифру» в традиционную живопись. У Листера шедевры титанов мирового искусства от Возрождения до поп-арта повторяются на холсте в виде примитивного экранного изображения, где богатство красок исчерпывается парой десятков заложенных в программный код цветов, а контуры превращаются в пиксели. Это, конечно, рассказ о границе между аналоговым искусством, зрением человеческого глаза — и искусством цифровым, зрением компьютера, — однако работы Листера выглядят умилительно старомодно, потому что в современных компьютерах эта граница уже стерта, а видят они едва ли не лучше и тоньше, чем человеческий глаз.

Александр Виноградов и Владимир Дубосарский. Лето. Из серии «Времена года русской живописи». 2007. Печать на холсте. акрил. 20 частей, 195 × 145 см каждая. Общий размер 195 × 2900 см. Источник: kandinsky-prize.ru

Александр Виноградов и Владимир Дубосарский. Времена года русской живописи. 2007
Российские художники, закаленные постмодернистским валом 1990–2000–х, заметно более ироничны и циничны, чем западные коллеги. Проект Дубосарского и Виноградова «Времена года русской живописи» был выполнен специально к открытию новой экспозиции искусства ХХ века в Третьяковской галерее. В этом мегапастише — все шедевры истории российского и советского искусства в одной развеселой куче: физкультурница Дейнеки рядом с распаренной купальщицей Кустодиева; всадник на красном коне Петрова-Водкина рядом с изысканной всадницей Брюллова; Петр I вместо того чтобы допрашивать царевича Алексея, сидит за одним столом с девочкой с персиками, празднуя свадьбу — «Неравный брак» Василия Пукирева и т. д. Всем весело, а зрителям особенно.

Виктор Пивоваров. Выпьем и возрадуемся. 2006. Холст, масло. 140 × 105 см. Courtesy автор 

Виктор Пивоваров. Выпьем и возрадуемся. 2006
Очередной ремейк рембрандтовского «Автопортрета с Саскией на коленях» — в этот раз от Виктор Пивоварова — переносит действие картины в фирменно пивоваровский холодный типовой интерьер. Скромный стол под белой отглаженной скатертью, главный герой — в советских брюках и свитере, зато если Рембрандт лишь игриво задирал юбку своей юной жене, то тут уже все покровы сняты — натурщица полностью ню. И залихватская радость, которая у Рембрандта просто брызжет с холста, у Пивоварова натужно вымучивается среди унылых коричневых стен, без выпивки ее не получишь, да и с выпивкой, кажется, не очень.

Юрий Альберт. Я не Базелиц! Из серии «Я не...». 1986. Холст, масло. 100 × 100 см. Courtesy автор

Юрий Альберт. Я не… 1980–2006
Патриарх московского концептуализма Юрий Альберт в определенный момент времени так запатриаршился, что понял: пора уже открещиваться от этого самого концептуализма, да и от прочих предшественников, дабы избежать обвинений во вторичности. Здраво рассудив, что лучшее отрицание — это реапроприация, он начал серию работ «Я не…» («Я не Кабаков», «Я не Базелиц», «Я не Джаспер Джонс» и т. п.), виртуозно вписываясь в их манеру творчества, но тем самым и проводя границу между ними и собой: да, я могу похоже, но все-таки я — не они.

Владимир Козин. Джоконда. Их серии «Чем я хуже». 2005–2006. Цветная фотография. Courtesy автор

Владимир Козин. Чем я хуже? 2006–2007
Петербургский абсурдист Владимир Козин, напротив, изо всех сил постарался приникнуть к величию звезд искусства. Старался как мог, подручными средствами: заперся в сортире — вот и Кабаков, посветил фонариком в наполненную ванну — вот и Куинджи, погрузился голым в ту же ванну, как акула в формалин, — вот и Херст. Самоирония на грани самоуничижения была визитной карточкой товарищества «Новые тупые», одним из основателей которого был Козин. «Тупых» уже нет, а юмор на грани фола остался. В самом деле, чем он хуже? И чем мы все хуже? Ничем не хуже!

Rambler's Top100