Как нам обустроить Берлин

14 декабря 2012 года художник Дмитрий Врубель выступил в парламенте Берлина с докладом в рамках конференции «Интеграция и включение: миграция». «Артгид» предлагает читателям ознакомиться с тезисами этого доклада, посвященного искусству как эффективному социальному инструменту и концепции SocialKunst, разработанной Дмитрием Врубелем совместно с Викторией Тимофеевой.

1. К истории вопроса. Послевоенные проекты развития Берлина посредством культуры.

В 1970-е годы на окраине Западного Берлина, недалеко от Потсдамер-плац, непосредственно рядом с полосой отчуждения был построен большой культурный центр. На бывшем пустыре, располагавшемся недалеко от Берлинской стены и, соответственно, от границы с ГДР, возник «Остров культуры и искусств», куда вошли берлинская Национальная галерея, филармония и целый ряд других культурных институций. Именно после этого масштабного проекта культурной интервенции в район Потсдамер-плац начали специально приезжать люди, которые несколько лет назад даже представить себе не могли, что по своей воле окажутся в этой пустынной части Берлина. Этим проектом был на несколько десятилетий задан вектор развития города и неблагополучных районов посредством культуры.

2. Объединение Берлина. Районы Митте и Пренцлауерберг в 1990–2011 годах: опыт развития посредством культурной интервенции. Галерея EastSide и район вокруг нее в 1990–2011 годах: опыт развития через культурный феномен. Самодеятельность и государственная поддержка.

После падения стены жители Восточного Берлина начали перебираться на Запад. Центр города опустел, пустые, покинутые дома и оставленные заводы начали занимать художники, сквотеры, галеристы. Именно это дало дальнейший импульс оздоровлению и развитию таких районов, как Митте и Пренцлауерберг. Вслед за художниками в эти районы пришла инфраструктура, появились кафе и клубы, галереи и выставочные залы. И надо сказать, государство, озабоченное проблемой интеграции Восточного и Западного Берлина, вовремя заметило эти процессы, осознав их общественную значимость и потенциал для развития города. Власти начали вкладывать деньги в развитие и реконструкцию этих районов, в том числе предоставляя помощь галереям и художникам.

В районе Фридрихсхайн в 1990 году прямо на километровом участке Берлинской стены была открыта галерея East Side — свободная площадка для высказывания профессиональных и самодеятельных художников. Со временем район вокруг галереи East Side — некогда абсолютно пустой и запущенный — благодаря усилиям людей искусства стал одним из самых посещаемых в городе. Сегодня в планах властей Берлина сделать в этом месте деловой центр города.

3. Остановка «культурной интервенции» в начале нулевых. Районы Веддинг, Нойкельн, Шпандау — пограничные пункты на границе культурной экспансии.

Но в начале нулевых культурная экспансия по непонятным мне причинам остановилась — возможно, кончились деньги, художники и энтузиазм. В результате искусство не пошло в другие районы (например, в располагающийся всего в 500 метрах от галерейного квартала турецкий район Веддинг), которые по-прежнему остаются в социальном и культурном смысле дезинтегрированными. «Культурная интервенция» остановилась на границах районов Веддинг, Нойкельн, Лихтенберг, Шпандау — это «пограничные пункты» культурной экспансии. А в тех районах, где в 1990-е произошел культурный взрыв, с культурой все хорошо — правда, художники их давно покинули, а вместо них пришли богатые яппи со всей Германии, и подорожала недвижимость. Но я полагаю, что накопленный в 1990-е годы опыт можно использовать при развитии неблагополучных, отсталых районов города и сегодня.

4. Наши художественные социально-интеграционные проекты для Берлина: продолжение культурной экспансии и развития города посредством культуры на примере наших предложений Управлению культуры района Марцан.

Переехав в Германию мы [Дмитрий Врубель работает в соавторстве с женой Викторией Тимофеевой. — «Артгид»] столкнулись с этим странным феноменом. Это привело нас к мысли предложить непосредственно властям города целый ряд проектов для отдаленных районов, и прежде всего для района Марцан, в котором живет около 300 тыс. человек, из которых 50 тыс. русскоязычных. Надо сказать, что за несколько лет нашей жизни в Берлине мы встретили всего трех берлинцев, которые когда-либо посещали это место. Марцан был построен Эрихом Хонеккером и весьма напоминает московские Черемушки.

Со своими идеями мы отправились прямиком в Управление культуры района Марцан, предложив чиновникам сразу несколько проектов, реализация которых привлекла бы сюда людей из более благополучных районов. Нам сказали, что все это очень интересно и они абсолютно согласны с нашей точкой зрения, но есть очередь и много разных других не менее интересных проектов, поэтому нужно подать заявку и ждать. Когда мы спросили, можем ли мы реализовать свои проекты за свои деньги, получив лишь формальную поддержку Управления культуры, нам ответили: «Нет, нет, нет. Это категорически невозможно. Вы должны пройти все бюрократические процедуры». Мы были согласны и на это: подали заявку, а когда через два месяца нам пришла бумага с отказом, мы подумали, что, наверное, был реализован более крутой проект, чем наш. Озадачивало лишь то, что, интересуясь у знакомых берлинцев, что они слышали о Марцане за последний год, я, как правило, не получал никакого ответа.

5. Личный иммигрционно-интеграционный опыт. Наш переезд в Германию в 2009–2010 годах. Опыт натурализации и социализации иностранцев. Взгляд изнутри.

Почему так получилось? Было ли это случайностью? В этой части моего доклада я хотел бы коснуться моего личного опыта общения с немецкой бюрократической машиной, который, вероятно, содержит ответ на этот вопрос. Когда-то друзья предложили нам всей семьей пожить в Берлине, уверяя, что переезд не будет представлять никакой сложности. Мы поверили и подали все нужные бумаги на получение вида на жительство. В течение полугода над нами практически издевались: мне предлагали переехать в Германию без семьи, потом, причем даже не приезжая в Германию, я должен получить немецкую страховку определенного образца на всю семью, которую в принципе получить невозможно, и так далее. Везде и всегда в общении с немецкой бюрократической машиной нам приходилось использовать то, что называется неадминистративным ресурсом, спекулировать моей известностью как художника, популярностью в Германии моей работы «Братский поцелуй». Когда в очередной раз на наш конкретный вопрос, когда будет получен вид на жительство, нам ответили: «Год или полтора. Все ждут, и вы подождите», мы написали письмо бургомистру и получили через две недели все необходимые документы.

Когда мы, наконец, смогли переехать в Берлин, в ведомстве по делам иностранцев нас попросили еще раз собрать все документы (надо сказать, уже собранные и отправленные в это ведомство), потом потребовали снять квартиру, но выяснилось, что иностранцем без вида на жительство квартиры не сдают. Нам пришлось ходить по домохозяевам, показывать открытки с «Братским поцелуем», рассказывать о нашей непростой ситуации и уговаривать сдать нам жилье. Мы переехали, и перед нашей семьей встал вопрос об образовании для нашего сына. Нас уверяли, что об этом совершенно не стоит беспокоиться, ведь немецкая интеграционная программа работает как часы. Мы обошли шесть школ, которые нам рекомендовало управление образования, и везде нам отказали. Переезд в Германию подразумевает прохождение всеми членами семьи интеграционных курсов, но в течение месяца после приезда надо отдать ребенка в немецкую школу, в противном случае переехавшая семья становится нарушителем федерального закона. Но немецкие школы не могут взять ребенка без знания немецкого языка. Нам удалось найти вальдорфскую школу, у которой были связи с Россией, и туда после долгих раздумий все-таки приняли нашего сына.

Какой из этой истории можно сделать вывод? Очень простой. Политика благоприятствования иммигрантам, о которой говорят берлинские политики, в реальности оборачивалась чрезмерным отгораживанием от иностранцев. К тому же совершенно непонятно, как в ситуации абсурдной бюрократии действовать человеку, у которого нет заслуг перед новым отечеством и его культурой, а есть простое желание пожить и поработать в новой стране.

6. Переход от личных проблем к общекультурно-социальным и интеграционным.

Культура и искусство — универсальный и эффективный инструмент интеграции, коммуникации и развития Берлина, подобный цементу, который может связать между собой не только отдельные районы города, но и различные национальные, территориальные и социальные группы. Мне очевидно, что город расколот: существуют районы, где живет белая буржуазия, и этнические анклавы; районы, где проводится культурная политика, и районы, в которых не звучат такие слова, как «культура» и «искусство». В Берлине сегодня огромное количество диаспор — турок, вьетнамцев, арабов, которые не говорят (или очень плохо говорят) на немецком, хотя живут здесь уже не в первом поколении. Иностранцев объединяет замкнутая жизнь в круге собственных проблем, с некоторыми из которых мы столкнулись при переезде и которые непонятны немцам. Чтобы преодолеть этот раскол и создать условия для интеграции разнообразных социальных и этнических групп и районов их компактного проживания, мы предлагаем воспользоваться положительным опытом прошлого, обратившись к берлинской традиции интеграции новых горожан и целых районов в берлинское общество посредством культуры.

Здесь я хотел бы перейти к разработанной нами концепции SocialKunst — искусства, не ориентированного на коммерцию; оно создается не в целях продажи и личного обогащения, а обслуживает социальные нужды населения. Нам хотелось бы видеть искусство, идущее от насущных проблем общества, и художника, который находится в центре этих проблем, и наряду с социальными работниками и стражами правопорядка вносить свои предложении по решению этих проблем. Статья в газете, статистические сводки о количестве несовершеннолетних наркоманов или оставшихся без родительского попечения детей, сухие цифры и графики мало что говорят обывателям, но именно талант художника может озвучить, раскрасить, показать проблему так, что она станет видимой и западет в душу тем людям, которые живут в более благополучных условиях.

7. Проблемы русской культурной среды. Неинтегрированность русских и русскоязычных в политическую и культурную жизнь Берлина и его отдельных районов. Необходимость создания современного русского культурно-образовательного центра как модели успешной интеграции в местную и мировую культуру.

В контексте неинтегрированности в берлинское общество различных социальных и этнических групп отдельное место занимает проблема русскоговорящего сообщества. «Русские» образованны, хорошо учатся в школе, стремятся освоить немецкий язык, но все равно многие из них тяжело интегрируются в немецкое общество, существуют обособленно. Это относится, конечно же, и к русским художникам. Сначала мы хотели предложить проект создания русского культурного интеграционно-образовательного центра, в котором представительство этнических русских не превышало бы 15%. Но посоветовавшись с коллегами из различных областей, мы поняли, что этот центр не обязательно должен быть основан на феномене, известном как «современное искусство». Основой для работы центра должно быть SocialKunst, имеющее ярко выраженный социальный курс, и то, что именно русские предлагают проект интеграционного социального искусства, уже соответствует интеграционным задачам нового Берлина. Нашему времени свойственны колоссальные социальные проблемы, которые требуют колоссальных социальных решений, и мне кажется, что в недалеком будущем художники, как в начале ХХ века, будут работать не в галереях и музеях, а с социальной и политической средой, которая меняется буквально на наших глазах.