In press: о чем говорят в мире-6

Олимпийские игры в последний месяц будоражили умы даже тех, кто никогда не интересовался спортом, до такой степени, что к моменту открытия Олимпиады это уже напоминало не пристальное внимание, а массовое помешательство. В день открытия, кажется, даже профессионалы культуры позабыли о своих непосредственных интересах. А ведь когда-то все было иначе! Знали ли вы, что с 1912 по 1948 годы в программу Олимпийских игр входили и соревнования в различных видах искусства? Олимпийские награды выдавались лучшим в пяти «видах спорта»: архитектуре, литературе, музыке, живописи и скульптуре. Требование было одно — представленные на конкурс произведения должны были быть посвящены спортивной тематике. Кстати, одним из обладателей золотой олимпийской медали стал отец-основатель современных Олимпийских игр Пьер де Кубертен со своей «Одой спорту» (всем известна строка оттуда: «О спорт, ты — мир»). Об этой забытой части олимпиад и о том, почему проект все же не прижился, рассказывает Hyperallergic. 

Странные приключения переживает в наши дни термин «капитализм»: мейнстрим левой мысли, особенно в ее поп-изводе, затаскал это слово настолько, что уже почти непонятно, что же за ним скрывается. Что-то вроде бы плохое, но что именно и чем, и что можно сказать о современном капитализме более точного и глубокого, чем заезженные проклятия? Учитывая эволюцию самой капиталистической системы, нужно признать, что ее критики часто не поспевают за ней, что порождает полную терминологическую и смысловую неразбериху. Не так давно два теоретика опубликовали две крупные работы о капитализме: Фред Блок — статью «Варианты чего? Нужно ли нам по-прежнему использовать понятие капитализма?» (Varieties of What? Should We Still Be Using the Concept of Capitalism?) в журнале Political Power and Social Theory и Вольфганг Штрек — книгу «Ре-Формируя капитализм» (Re-Forming Capitalism). Оба левых мыслителя понимают «капитализм» как синоним некоего кризиса, различие их в стратегическом выводе: Блок считает, что с капитализмом нужно покончить, а Штрек — что, напротив, нужно его всячески поддерживать, взращивать и усиливать, пока сам не лопнет… простите, пока не облагородится и не разрешит кризис.

Как можно из одного и того же материала примерно одинаковыми методами сделать два противоположных вывода анализирует Стивен Сквибб в статье «Жанры капитализма» (Genres of Capitalism), опубликованной в февральском номере журнала e-flux. Его интересует, что означает капитализм в современной социальной мысли (раз уж она никак не может отцепиться от этого понятия), что, когда и как стоит за этим термином. И он подробно, дотошно выделяет один за другим «жанры» капитализма: не столько разновидности экономической системы, сколько разные способы мыслить капитализм, разные мыслительные конфигурации, которые используются теми или иными авторами, высказывающимися по поводу. Прочистка своего терминологического аппарата — благородная и обязательная гигиеническая процедура для любого интеллектуала, и статью Сквибба можно настоятельно рекомендовать к прочтению тем художникам, которые не представляют себя, своего искусства и искусства как такового вне критической мысли.

Тем временем более приземленные американцы вовсю обсуждают (и осуждают!) возвращение на художественную сцену Дэйва Хики. Бывший галерист и бывший исполнительный директор журнала Art In America ушел на покой несколько лет назад. Однако все это время он не только выращивал цветочки на вилле в Санта-Фе, но и продолжал писать. И вот в самом конце января Хики представил в Лос-Анджелесе свой новый сборник эссе о культуре «Пираты и фермеры» (Pirates and Farmers). Презентация (спонсированная Музеем современного искусства Лос-Анджелеса) переросла в бурную перепалку. Хики, за годы затворничества ничуть не утративший таланта провокатора, заявил, в частности, что художественный андерграунд — тот плавильный котел, где рождается все самое интересное в искусстве, — угробила «политика идентичности», эмансипаторная политика, ставящая в центр внимания принадлежность художника к той или иной расовой, гендерной, социальной и т. д. группе, особенно если эти группы ненормативны, то есть отличаются от стандарта «белого мужчины среднего класса». Что она привела к появлению «женского лобби», «гей-лобби» и прочих преференций для художников, основанных не на качестве их работ, а на принадлежности к тем или иным группам. «Это разбило мир искусства на племена, — сказал Хики в интервью LA Times. — Возникло племя женщин, племя чернокожих, племя геев. А когда-то мы все сидели в одной заднице».

Самые активные американские критики уже с презентации транслировали свое несогласие в твиттер. Она еще не успела закончиться, а страсти уже кипели. Первой взбаламутила воду Каролина Миранда, автор одного из главных блогов по искусству C-Monster: «Хики утверждает, что в искусстве все было зашибись, пока не появилась политика идентичности, и художники, которые преподают в университетах, не погнали волну». На ее твит немедленно саркастично откликнулся художник Нейленд Блейк, глава международной MFA-программы по фотографии в Бард-колледже: «Как гей и полукровка, приношу извинения за то, что разрушил арт-мир». Переписку опубликовал другой ведущий блог — Modern Art Notes Тайлера Грина, и все завертелось.

На защиту Хики встал штатный арт-критик LA Times Кристофер Найт: «Хики говорит не о том, что политика идентичности виновата в нынешнем бледном состоянии арт-сцены: это состояние — результат того, что институционализация идентичностей совпала с академической институционализацией искусства». «Соглашусь, — отвечает ему Миранда, — но политика идентичности играла важную роль в его речи. Он и многие другие терзаются ностальгией по тем временам, когда арт-мир был меньше. Для меня это важно, потому что это — ностальгия по арт-миру, который выкидывал за борт множество людей из-за их национальной и расовой принадлежности, гендера или сексуальной ориентации».

Сам Хики прокомментировал это обвинение для LA Times: «Ладно, я ничего не имею против политики идентичности, она не разрушала арт-мир. Она разрушила его только для меня, потому что я пишу о сложном искусстве». И тут мы имеем выход на действительно интересный вопрос: насколько интерпретация искусства, основанная (пусть частично) на какой-то одной (расовой, классовой, гендерной) идентичности его автора или его месседжа, уплощает и упрощает это искусство в глазах зрителя, отсекает возможность иных смыслов и направлений интерпретации. Это серьезный выпад, и та же Каролина Миранда в ответ на него пишет уже довольно большую статью, но вопрос, который так некорректно поднял Хики, — действительно важный для американской культурной политики, — наверняка породит еще множество раундов разносторонней полемики.

Интересное социологическое и художественное исследование публикует Rhizome. Касается оно стоковых фотографий из платных и бесплатных фотобанков — в частности, одного из крупнейших фотобанков Getty Images. К услугам фотобанков прибегают десятки тысяч дизайнеров, на них работают десятки тысяч фотографов, и эти фото широко используются в рекламных плакатах, журналах, брошюрах — в общем, они во многом формируют наш визуальный мир. Соответственно, по ним (точнее, по тому, какие именно фото выбирают для нас дизайнеры и фоторедакторы) можно сделать глубокие выводы о состоянии общества и о том, какие образы и какие скрытые за ними месседжи пользуются у общества спросом, и кто, как и зачем этот спрос формирует. Выводы делаются очень давно, и Getty Images уже не раз ставили на вид сексизм, эйджизм, сайзизм и прочие «-измы»: как ни крути, а пользуются спросом и, соответственно, предлагаются фотографии преимущественно молодых, красивых и беззаботных фотомоделей. Фотобанки — заповедник социальных клише. Притчей во языцех стали результаты поискового запроса «Женщина одна смеется с салатом» (Women Laughing Alone With Salad) — хоть и одна, хоть и с салатом, а все равно поиск выдает глянцевый рай. Художники не остались в стороне — запустили на альтернативных сайтах свои серии (вот, например, Мая Цуле) с альтернативными персонажами и альтернативными салатами.

На прошлой неделе Getty Images объявили об обновлении коллекций: добавлено 2500 фото, тема — «женщины и семья», и Getty Images заявили, что хотят создать более сильный и близкий к реальной жизни образ. Rhizome анализирует эти новые поступления. Rhizome недоволен. Да, мол, там больше разных типов телосложения, цветов кожи, женщины больше показаны как профессионалы, социальные отношения изображены более реалистично. Однако интересно анализировать не то, что есть, а то, что упущено. Например, нигде не изображен наемный труд няни, или бэбиситтера, —нет такого типа в жизни женщин (и матерей, и нянь). Явный месседж — женщины могут все, только надо больше стараться. Не получается — значит, просто плохо стараешься. Убей себя об стену, неудачница, посмейся с салатом.

Но тут Rhizome дает интересную ссылку на проект DISimages — альтернативный фотобанк, сделанный художниками. Они берут тот же самый набор базовых ситуаций, что и обычные фотобанки, но делают фотосерии, которые должны разрушить используемые обычными фотобанками стереотипы. DISimages действительно интересно рассматривать, а еще более интересен вопрос о том, какие подходы к критике медийных клише используют его авторы — и насколько их подходы сами могут являться клише второго порядка. Статья в Rhizome дает старт этой, безусловно интересной, дискуссии, но сама она еще впереди.

Музей Гуггенхайма намерен расширяться: очередной его филиал будет открыт в столице Финляндии — Хельсинки. Об этом пишет Ли Розенбаум в своем знаменитом блоге CultureGrrrl, который транслирует Artinfo. Городской совет Хельсинки выделил под Гуггенхайм козырное место: в Южной гавани города, именно там, куда приходят круизные паромы Silja Line. Грядет архитектурный конкурс на проект здания. Свой интерес к проекту уже выразил Фрэнк Гери, автор знаменитого здания Гуггенхайма в Бильбао. Эта информация будет особенно интересна петербургским любителям искусства, часто посещающим северного соседа: еще несколько лет — и не одной Киасмой будем живы.