О чем спорят в Рязани
В июне 1962 года между газетами «Рязанский комсомолец» и «Приокская правда» разгорелся нешуточный спор. Поводом для него стал только что оформленный молодыми художниками магазин. С одной стороны звучали оскорбления в адрес оформителей, с другой — спокойные разъяснения историков искусства. Искусствовед Юрий Герчук на страницах журнала «Декоративное искусство СССР» проследил за ходом противостояния.
Наркиз Бунин. Незваные критики. 1884. Холст, масло. Фрагмент. Владимиро-Суздальский музей-заповедник
Молодые рязанские художники и архитекторы заново оформили помещение небольшого магазина, предназначенного для продажи изделий народных художественных промыслов. Работали они на общественных началах в созданной при их участии Общественной проектной мастерской.
Полки, нарядно окрашенные в яркие, чистые цвета, своеобразный орнамент на стенах, остроумно выполненный из пересекающихся на темном фоне белых шнурков, наконец, большое декоративное панно, занимающее почти целиком одну из стен, резко отличают магазин «Полянка» от соседних уныло и грубо оформленных торговых помещений, где тяжеловесные золоченые люстры соседствуют с алюминиевыми бра и тускло окрашенными под дуб громоздкими полками.
Новизна, непривычность облика этого первого в городе общественного помещения, целиком оформленного по-новому, привлекли внимание многих рязанцев, вызвали споры, выходящие за пределы оценки одной небольшой работы молодых художников.
Поэтому такой спор и вынесла на свои страницы газета «Рязанский комсомолец» (21 июня 1962 г.). Здесь напечатаны под рубрикой «Нашла коса на камень» два письма.
Автор письма в редакцию, учительница А. Николаева, откровенно признается, что работа молодых художников ей непонятна. К сожалениию, она сочла свое непонимание достаточным поводом для того, чтобы грубо оскорбить художников, назвать их работу «мазней», «бредом больной фантазии», а их самих «господами», «заграничными выучками» и т. п.
Едва ли стоило молодежной газете начинать дискуссию с публикации этих грубых выпадов. Вероятно, следовало бы попросить автора письма высказать свои недоумения и несогласия в иной, более тактичной форме. Но все же это выступление дало газете возможность в ответном письме из редакции рассказать читателям не только о магазине «Полянка», но и о декоративном искусстве вообще, о его задачах и методах, о том, чем оно отличается от искусства станкового. Написали это большое, обоснованное письмо рязанские искусствоведы — директор Художественного музея С. Степашкин, сотрудники музея Т. Щеглова и Б. Ярошенко.
Отвечая А. Николаевой, мечтающей видеть в магазине «...Ивана-царевича на сером волке, выезжающего из леса, а может быть, русского богатыря на могучем коне, а может быть, просто зайчишек, играющих на полянке, или сказочных гномиков», они пишут: «Особенности декоративного искусства в том, что основой его является ритм и гармония линий и цветовых пятен, переработка изобразительных мотивов в орнаментальные, условные формы. Художники, оформившие “Полянку”, поступили правильно, когда сочли неуместным поместить в магазине станковую картину с ее углубленностью раскрытия темы, тонкостью живописной трактовки, психологическими возможностями. Ибо картина именно в силу этих особенностей требует специальной обстановки для ее восприятия. Декоративное панно языком красок расшифровывает название магазина, дополняет и развивает образный строй всего оформления в целом и не претендует на самостоятельность. Это панно не следует рассматривать изолированно от всего остального. Необходимое обобщение, условность отдельных элементов композиции панно помогают избежать иллюзорного прорыва стены, ее “разрушения” и не противоречат условности и стилизации, применяемым народными мастерами в вышивках и кружевах, которыми торгует этот магазин».
В заключение авторы поднимают, в связи с письмом учительницы Николаевой, еще один очень важный вопрос об эстетическом воспитании педагогов, и, в частности, выпускников Рязанского педагогического института.
Начиная этот интересный разговор о современном декоративном искусстве, молодежная газета обещала его продолжить. Но продолжение не состоялось. Через два дня областная газета «Приокская правда» откликнулась на выступление «Рязанского комсомольца» редакционной статьей «На камень ли нашла коса?» (23 июня 1962 г.).
Что же возмутило газету? Оказывается, не грубость А. Николаевой и не содержащееся в ее письме нелепое обвинение молодых художников в «абстракционизме».
Обильно цитируя это письмо, «Приокская правда» полностью присоединяется к нему. Зато бестактным и оскорбительным показалось газете выступление искусствоведов, которые спокойно и деловито разъясняли читателям то, что вызвало недоумение автора письма. По мнению газеты, критики не имели права советовать учительнице «учиться видеть и понимать прекрасное».
Почему же?
Ведь ее письмо действительно свидетельствует о неразвитом вкусе.
Разумеется, работа молодых художников (и, в частности, выполненное О. Храмченко декоративное панно, послужившее поводом для дискуссии) не лишена недостатков. Можно было бы отметить, например, некоторую манерность контуров деревьев, недостаточно органичную связь с фоном наложенных на него стилизованных фигурок пляшущих девушек. Такая профессиональная критика была бы только полезна и художникам и зрителям. Но в выступлении газеты «Приокская правда» речь идет не об этих частных недостатках. Она, по сути, отрицает право художников на поиски выразительных художественных решений.
И очень печально, что в таком важном вопросе областная газета подменила художественную критику наклеиванием отпугивающих ярлыков, без всяких оснований объявила работу молодых художников «явно формалистическими упражнениями».
Газета не только не помогает своим читателям разобраться в новом для них художественном явлении, но и отрицает самую необходимость таких объяснений. В высказанной критиками бесспорной истине, что для глубокого понимания искусства нужен развитый вкус, образованность, она увидела проповедь «искусства для избранных» и выступила, по существу, против эстетической пропаганды, против борьбы за воспитание художественного вкуса народа.
В этом, а вовсе не в мнимой бестактности критиков, и была сущность дела: газета открыто защищает отсталые, мещанские вкусы и прибегает для этого к недостойным полемическим приемам. Цитируя, например, из осуждаемой ею статьи фразу, говорящую об особенностях художественного обобщения в декоративном искусстве, она выделяет прописными буквами одно слово — «абстрактными» и заключает препарированную таким образом цитату неожиданным выводом — «вот и найди здесь разницу между реализмом и абстракционизмом!»
Было ли это выступление «Приокской правды» случайным, непродуманным, или это ее принципиальная позиция? С таким вопросом я пришел к главному редактору газеты тов. Г. Остапенко.
Он ответил, что хотя интересующая нас редакционная статья была напечатана в его отсутствие, он вовсе не считает ее ошибкой. Более того, статья посвящена лишь одному узкому вопросу — «ошибке» молодежной газеты, «обидевшей» учительницу Николаеву.
Что же касается работы молодых художников, походя объявленных формалистами, то, «если нужно, — говорит редактор, — мы этих художников, не оглядываясь на вас, разделаем. А это, кажется, нужно!» И та же угроза звучит в его голосе, когда он говорит о выступивших в «Рязанском комсомольце» искусствоведах: «Нужно еще посмотреть, что это за люди сидят в музее».
Видимо, не случайно этот разговор происходил под украшающей редакторский кабинет большой литографией, изображающей достроенное в этом году в Рязани здание драматического театра, окруженное помпезной колоннадой. (За восторженный отзыв об этом украшательском сооружении газету недавно критиковала «Правда».) Эта фотография символична: в вопросах искусства «Приокская правда» тянет не вперед, а назад.
