«Апокалипсис» Дюрера. Большая книга о Конце времен. Воспроизведение издания 1511 года
В 2021 году исполнилось 550 лет со дня рождения Альбрехта Дюрера. К этой дате европейские страны выпустили памятные монеты, почтовые марки, каталоги, провели десятки выставок и конференций. К юбилею приурочена и масштабная выставка, открывшаяся в декабре в Государственном Эрмитаже. Параллельно вышло в свет издание «“Апокалипсис” Дюрера. Большая книга о Конце времен» (составитель А.А. Россомахин, статьи С.В. Мурашкиной и В.М. Успенского) об одном из главных и наиболее интригующих произведений художника. В нем впервые в России полностью воспроизводится книга Дюрера в сопровождении искусствоведческих статей и комментария. «Артгид» публикует фрагмент — главу «Страсть» из статьи Василия Успенского «Откровение Дюрера», посвященной тем качествам, что определили особое место дюреровского «Апокалипсиса» в мировой культуре с XV по XXI век.
Альбрехт Дюрер. Битва архангела Михаила с драконом. Лист из «Апокалипсиса». 1498. Ксилография. Фрагмент. Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Страсть
Не только стиль и сюжет определяют притягательность «Апокалипсиса». Пожалуй, главное и наиболее трудно анализируемое, что есть в нем — это бьющая через край страсть, горение, чувствующееся в каждом сантиметре изображения. Градус внутреннего напряжения в «Апокалипсисе» таков, что не оставляет сомнений в том, что все изображаемое было пропущено художником через себя.
Успех Дюрера у романтиков и модернистов объясняется еще и тем, что в отличие от большинства своих современников, он был художником романтического типа — если понимать под этим одну из двух вневременных разновидностей творцов согласно знаменитой классификации В.М. Жирмунского: «…романтик в своем произведении стремится прежде всего рассказать нам о себе, “раскрыть свою душу”. Он исповедуется и приобщает нас к эмоциональным глубинам и человеческому своеобразию своей личности. Он ликует от радости или кричит и плачет от боли; он проповедует, поучает и обличает, имеет тенденцию, если не всегда грубо-сознательную, то по крайней мере желание подчинить слушателя своему чувству жизни, показать ему, что раскрылось поэту в непосредственной интуиции бытия»[1]. Личность Дюрера стоит за каждым его произведением, есть она и в «Апокалипсисе».
В 1500 году — том самом, когда ожидалось осуществление эсхатологических пророчеств, — художник создает свой знаменитый автопортрет, в котором он изображает себя в иконографии Христа. Это — далеко не единственный подобный случай. Среди множества автопортретов Дюрера (их обилие — важный признак художника романтического типа) есть несколько изображений в образе Спасителя. Подражание Христу (Imitatio Christi), постоянное соотнесение себя с идеалом, явленном во Христе — важнейшая христианская практика. В автопортрете Дюрер не уподобляет себя Христу, но — ставит себя на его место, облекается во Христа, следуя за словами апостола: «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал 3, 26–27), а также: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились?» (Рим 6, 3).
Характерно особое внимание художника к теме крестных мук: за свою жизнь он создает четыре сюиты «Страстей Христовых» — три в гравюре и одну в рисунке. Первая из них начала создаваться одновременно с «Апокалипсисом». Сюжеты Страстей, в отличие от большинства других евангельских историй, предполагают активное сопереживание зрителя. Также и Страстная седмица, особое время литургического года, подразумевала не просто воспоминание, но — проживание с Христом его страданий. Этому были посвящены не только службы, но и религиозные мистерии, театрализованные процессии, совершавшиеся в эту неделю. Еще в XV веке в Нюрнберге были установлены Остановки Крестного пути (Kreuzweg), точки на маршруте религиозной процессии, реконструировавшей последние события жизни Христа. В 1506–1508 году друг Дюрера, знаменитый скульптор Адам Крафт, украсил их рельефами с изображениями Страстей, существующими и поныне (Немецкий национальный музей). Сам Нюрнберг при этом символически уподоблялся Иерусалиму. Начало нюрнбергского Крестного пути было в так называемом Доме Пилата, располагавшемся прямо напротив того дома, где в 1509 году поселился Дюрер, а ныне располагается его музей. Конечной точкой Крестного пути было кладбище святого Иоанна — на нем в 1528 году художник был похоронен. Дюрер настолько глубоко погрузился в переживание Страстей, что дважды изобразил самого себя в образе страдающего Христа: в одном случае — в иконографии «Се Человек» (Ecce Homo) — полуобнаженным, с орудиями страстей в руках; в другом — в терновом венце, с лицом, перекошенным от страданий, и закрывшимися глазами.
Столь же личное отношение у Дюрера было и к Апокалипсису. Размышления о грядущем конце времен сопровождали художника всю жизнь. В его дневниках можно найти упоминания о грозных эсхатологических знамениях. Так, пятью годами после первого издания «Апокалипсиса» Дюрер записал: «Самое большое чудо, какое я видел за всю свою жизнь, случилось в 1503 году, когда на многих людей стали падать кресты, и особенно много на детей. Из них я видел один, такой формы, как я затем нарисовал. <…> Также я видел в небе комету»[2]. Двумя десятилетиями позже, в 1525 году, художник описал в дневнике собственный сон: поток воды с неба, затопивший всю землю[3]. На том же листе помещена акварельная зарисовка увиденного, ставшая первым документальным изображением сна в европейской культуре. За несколько лет до этого, в 1521 году, когда художник узнал о том, что Лютер якобы был арестован и возможно будет казнен, Дюрер разразился гневной тирадой в адрес римской церкви, заключая ее эсхатологическим пророчеством: «О, христиане, молите бога о помощи, ибо близится его приговор и откроется его справедливость. Тогда увидим мы кровоточащих невинных, кровь которых пролили папа, попы и монахи, осудившие и погубившие их. Апокалипсис: “Вот убитые, лежащие под алтарем божьим, и они взывают об отмщении, и глас божий отвечает им: дождитесь полного числа невинно убиенных, тогда я буду судить”»[4]. Знамения, сулящие скорое наступление Апокалипсиса, запечатлены и в гравюрах Дюрера: изображении сифилитика, двухтелой свиньи (оба — 1496) или комете в «Меланхолии I». Можно достаточно уверенно утверждать, что, создавая свою книгу, Дюрер сам чаял наступления Апокалипсиса, а не играл на ожиданиях публики.
Разглядывая листы «Апокалипсиса», кажется, что Дюрер вольно или невольно отождествляет себя с Иоанном. В самой натуре художника, кажется, было нечто близкое личности автора Откровения: горячая вера, склонность к мистицизму и визионерству. «Ах, как часто я вижу во сне великое искусство и хорошие вещи, какие никогда не встречаются мне наяву»[5], — писал художник в 1512 году.
В семи из пятнадцати листов серии есть изображение святого Иоанна. В четырех случаях он изображен в одной и той же позе — коленопреклоненным, спиной к зрителю. Этот визуальный рефрен напоминает, что все изображенное — видения Иоанна, мы же словно смотрим на них из-за его спины или, точнее, — его глазами. Перед нами не абстрактные символы, но — личный опыт конкретного человека.
Особого внимания заслуживает сцена «Иоанн перед Богом и старцами» — единственная, отсутствующая в главном прототипе Дюрера — Библии Кобергера. Это своего рода пролог и, вместе с тем, квинтэссенция всей серии: в верхней части — Иоанн у престола Господня, внизу — безмятежный пейзаж, которому только суждено стать сценой для событий Апокалипсиса. По сторонам разверстых небес виднеются створки дверей — в полном соответствии с текстом Иоанна: «…я взглянул, и вот, дверь отверста на небе» (Откровение 4:1). Створки эти очень похожи на те, что в 1523 году Дюрер изобразил на собственном гербе. Фамилия художника, чьи предки были выходцами из Венгрии, была переводом на немецкий фамилии Ajtósi — от слова ajtó — «дверь». Германизированная версия звучала как Türer (от tür — «дверь») и со временем стала произноситься Dürer. Знаменитая монограмма художника, на данном листе изображенная особенно крупно, также, похоже, обыгрывала этот символ: очертания буквы «A» в ней напоминают изображение ворот[6].
«Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется…», — говорит Христос в Евангелии от Иоанна (Ин 10:9). Привратником этих дверей стремился быть Дюрер. Иоанн удостоился небесных видений и записал их, Дюрер совершил обратное: вновь сделал записанный текст зримым — распахнул двери Откровения.
* * *
От редактора издания
Вот уже 522 года с момента первого издания дюреровской книги его визуализация Конца Времен остается самой главной и самой авторитетной — из всех бессчетных иллюстративных циклов Апокалипсиса, созданных за тысячу лет. Российский читатель в преддверии 2022 года от Р.Х. впервые получает возможность взять в руки аутентичное издание знаменитой инкунабулы мастера Альбрехта.
Примечания
- ^ Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 134–135.
- ^ Дюрер А. Дневники, письма, трактаты. Л.; М., 1957. Т. 1. С. 52.
- ^ «В 1525 году после троицы ночью между средой и четвергом я видел во сне, как хлынуло с неба множество воды. И первый поток коснулся земли в четырех милях от меня с великой силой и чрезвычайным шумом и расплескался и затопил всю землю. Увидев это, я так сильно испугался, что проснулся от этого раньше, нежели хлынул еще поток. И первый поток был очень обилен, и часть его упала вдали, часть — ближе. И вода низвергалась с такой высоты, что казалось, что она течет медленно. Но как только первый поток коснулся земли и вода стала приближаться ко мне, она стала падать с такой быстротой, ветром и бурлением, что я сильно испугался, я дрожал всем телом и долго не мог успокоиться. И когда я встал утром, я нарисовал все это наверху. Боже, обрати все к лучшему» (Дюрер А. Дневники, письма, трактаты. Т. 1. С. 190).
- ^ Там же. Т. 1. С. 153.
- ^ Там же. Т. 2. С. 31.
- ^ Fehl P.P. Durer's Literal Presence in his Pictures: Reflections on his Signatures in the Small Woodcut Passion // Der Künstler über sich in seinem Werk: Internationales Symposium der Bibliotheca Hertziana Rom (1989). Weinheim, 1992. P. 193–197.
