Юлия Кривцова: «Я не могу сказать, что Ярославль — город, в котором живет современное искусство»
Юлия Кривцова — директор и куратор культурного пространства Textil, которое располагается на территории действующей фабрики «Красный Перекоп» в Ярославле. Его история началась в 2013 году с культурных мероприятий для горожан в формате городских выходных. Сегодня к ним добавилась созданная в 2018–2019 году экспозиция «Музей-Фабрика» в бывшем зале паровых машин, проект «Фабричный круг», посвященный работе с памятью фабричных старожилов, и многое другое. В интервью «Артгиду» Юлия рассказала о культурной ситуации в Ярославле и своем опыте работы с городскими сообществами и действующим производством. Интервью подготовлено в рамках совместного проекта, осуществляемого «Артгидом» и Благотворительным фондом Владимира Потанина и посвященного развитию культуры и культурных инициатив в регионах.
Юлия Кривцова. Источник: yarreg.ru
Татьяна Сохарева: Когда вы начали работать, какова была ситуация с современным искусством в Ярославле? Был ли к нему интерес?
Юлия Кривцова: Был 2004 год, когда я устроилась работать в Центр современного искусства «Арс-форум», который на тот момент еще существовал в Ярославле. Однако, несмотря на наличие такой независимой культурной институции, в городе, конечно, ничего особенного не происходило. Для Ярославля это стало серьезным шагом назад, потому что, например, в девяностые годы здесь было много проектов в сфере современного искусства: постоянно проходили выставки, фестивали современного танца, проекты в области визуальных искусств. Сам «Арс-форум» работал очень активно. Даже такие традиционные институции, как Ярославский художественный музей, открывали свои двери для молодежи и принимали инициативы, связанные с современными практиками. В общем, в городе была очень насыщенная культурная среда, и это чувствовалось. Но когда подошло наше время вступать в профессиональную деятельность, ничего подобного не осталось. Пропали киноклубы, выставки проходили скорее по инерции. Тот же «Арс-форум» показывал в основном художников из других городов и почти не взаимодействовал с местным сообществом. Так что мы начали работать, ощущая вокруг пустоту. Первым делом мы с моим коллегой и партнером, архитектором Сергеем Кремневым создали в Центре современного искусства киноклуб, запустили лекторий и лабораторию перформанса, таким образом попытавшись объединить вокруг себя людей, которым все это тоже могло бы быть интересно. Но в 2006 году у нас произошел конфликт с руководством центра, и мы лишились площадки. Толчком к нему послужил фестиваль видеоарта, организованный нами вместе с московской командой. Это событие подразумевало интеграцию в городскую среду, что очень не понравилось учредителю Центра современного искусства: он хотел, чтобы все происходило на площадке институции, а не где-то в городе. Еще один конфликт был связан с тем, что мы на месяц уехали в резиденцию во Францию и после сделали проект с французским театром. В результате нам пришлось расстаться с учредителем. Когда мы начали думать, куда можем пойти с нашими инициативами, оказалось, что в городе толком и нет никаких альтернативных культурных пространств — и, что самое главное, не так много людей, готовых все это воспринимать.
Тем не менее мы не сдались и в самом начале своего пути довольно часто шли напролом, старались исходить исключительно из собственных амбиций и интересов. Так, в 2008 году мы с Сергеем Кремневым и нашими коллегами Натальей Другаковой и Анастасией Прошутинской запустили фестиваль «Архитектура движения», в рамках которого попытались через разные медиа раскрыть потенциал городских площадок, не связанных с культурой: например, показывали видеоарт и перформансы на подземной стоянке, осваивали дворы и торговые центры. Однако на следующий год мы приняли решение, которое и определило всю логику нашего дальнейшего пути. Поразмыслив, мы поняли, что по большому счету нет смысла делать в Ярославле фестиваль современного искусства, и переформатировали его в фестиваль современной городской культуры. Публика на тот момент была не готова воспринимать эти проекты. Нам стало очевидно, что прежде чем учить людей взаимодействовать с современным искусством, необходимо разобраться, кто такой современный горожанин, как он воспринимает город и как участвует в его жизни. Таким образом, мы начали отходить от искусства как некой самоцели, и со временем оно превратилось для нас скорее в набор инструментов, которые помогают решать определенные задачи в городе. Постепенно мы перешли к социокультурным проектам. Они до сих пор остаются доминантой нашей деятельности.
Татьяна Сохарева: Изменилось ли отношение людей к современному искусству с тех пор, или городские проекты по-прежнему остаются более востребованными?
Юлия Кривцова: С 2008 по 2018 год в городе все было очень печально с точки зрения современного искусства. Отдельные инициативы время от времени возникали в среде уличных художников, и мы со своей стороны старались взаимодействовать с ними: приглашали поработать с локальным сообществом, обращались к памяти места. Нам было важно, чтобы получился не просто акт самовыражения с их стороны, а все-таки небольшое исследование и работа со средой. Так что всякий раз, когда в городе появлялись новые авторы, нашей задачей было «приземлить» их на ярославскую почву и помочь разобраться с контекстом. В последние пару лет ситуация неожиданно начала меняться. Появилась группа очень молодых ребят, буквально школьников, проводящих в городе акции и перформансы. Мое знакомство с ними началось с акции, во время которой одна девушка шла с погребальным венком через Ярославль, присаживалась к людям в кафе и на лавочки в парке, а вторая документировала этот процесс, чтобы показать, как горожане реагируют на происходящее. Еще одну акцию они провели на площадке, куда молодые музыканты приходят, чтобы дать свой первый концерт и рассказать о себе публике. Эти ребята тоже сделали афишу, представившись музыкальной группой, но вместо того, чтобы выступать, вышли на сцену и устроили своего рода пресс-конференцию — начали рассказывать, кто они и чем занимаются. Правда, в том пространстве на них отреагировали очень негативно. В следующий раз похожую акцию они провели в кафе «Подбелка», где существует открытый микрофон, и вот здесь их приняли на ура. Люди задавали вопросы о современном искусстве, им было интересно. Мое внимание особенно привлекло то, что ребята назвали свою группу «Перекоп». Район, в котором мы работаем последние восемь лет, называется Красный Перекоп. Конечно, для нас это стало сигналом, что нам обязательно нужно сделать что-то совместное, и сейчас мы находимся в процессе обсуждения проектов на следующий год. В целом я не могу сказать, что Ярославль —город, в котором живет современное искусство. Зачастую оно остается инициативой отдельно взятых людей, желающих развиваться в этом направлении. Другой вопрос — насколько их хватит, и не придется ли им трансформироваться во что-то более понятное и близкое горожанам, как произошло с нами.
Татьяна Сохарева: Насколько я знаю, в Ярославле довольно активное сообщество художников-академистов. Как вам кажется, почему они не делают шаг в сторону современного искусства? Чего не хватает для этого?
Юлия Кривцова: Те же ребята из «Перекопа» делали несколько акций в местном Союзе художников. Они приходили на открытия выставок и интегрировались в них — вешали свои таблички с экспликациями, таким образом присваивая фрагменты пространства, или же надевали рабочую одежду и начинали мыть полы во время вернисажа, на котором присутствовали разные нарядные и статусные люди. Все это было сделано очень остроумно и деликатно, они не хотели никого шокировать, но со стороны Союза художников последовала очень агрессивная реакция. Это было так странно и дико. Я видела несколько дискуссий в социальных сетях, где им писали: «Успокойтесь, никакое это не искусство, никакие вы не художники». В Ярославском художественном училище, насколько мне известно, также существует табу на все современное. Людям внушают, что это очень плохо, что это не искусство. Некоторое время даже срывали наши афиши и говорили, что такие мероприятия вредны неокрепшим умам. В итоге тому, кто увлечен современным искусством, довольно долго просто некуда было пойти. В последнее время немного изменилась ситуации с Городским выставочным залом им. Н.А. Нужина. Раньше он тоже был довольно консервативным, но пару лет назад пришел новый молодой директор Олег Непоспехов и начал организовывать более современные проекты. Например, он пригласил дизайнера, делавшего афиши для клубной жизни в Ярославле, и сделал из них выставку, акцентировав внимание на такой главе из жизни города. Это тоже вселяет надежду на то, что современное искусство у нас все-таки приживется.
Татьяна Сохарева: Ярославский художественный музей не заходит на эту территорию?
Юлия Кривцова: Он сосредоточен в первую очередь на русском авангарде. Летом в нем также проходила выставка объединения «Шар и крест», которое было создано в Фейсбуке в период карантина. Но в целом музею, конечно, интереснее работать со своим собранием и чем-то признанным, нежели обращаться к современному контексту. Хотя я помню, что в девяностые в музее существовал отдельный зал, который назывался «АллеЯ». Любой художник из Ярославля или области мог показать там свой проект и получить помощь опытных кураторов. Но всего этого давно нет. Сегодня музей старается держать статус, поэтому экспериментальные практики не попадают в его поле зрения. Но в то же время одна из сотрудниц музея, Ольга Волкова, которая тоже поработала в «Арс-Форуме», за стенами музея регулярно делает остроумные и визуально продуманные работы в сфере современного искусства.
Татьяна Сохарева: Влияют ли на ситуацию неформальные объединения? Есть ли они вообще в городе?
Юлия Кривцова: Есть мастерская уличных художников. Одно время она работала как галерея, но быстро закрылась, потому что, опять же, люди не приходили. Правда, меня смущало, что она была сосредоточена исключительно на привозных выставках и никогда не делала к ним никакую сопроводительную публичную или образовательную программу. Обязательно должно быть что-то еще: встречи с художниками, лекции, мастер-классы — все что угодно, способное привлечь людей. Но это не было сделано. Еще есть музыканты и поэты, собирающиеся в кафе «Подбелка». Есть выставочный зал им. Н.А. Нужина. Для нас сейчас тоже наступает новый этап в жизни: в конце нынешнего года мы завершаем двухлетний проект, посвященный старожилам фабрики «Красный Перекоп», на территории которой мы находимся. В течение долгого времени это был наш основной фокус деятельности, требовавший большого количества времени и сил и, конечно, предполагавший эмоциональное вовлечение. Мы записывали интервью, организовывали сеансы коллективной памяти, встречи с рассказыванием историй и даже плейбэк-театром. Было очень сложно параллельно заниматься чем-то еще. Но сейчас мы дали себе слово, что со следующего года вновь вернемся к молодежи и попробуем сделать что-нибудь с ребятами из группы «Перекоп» и другими неформальными объединениями.
Татьяна Сохарева: Как менялась стратегия «Текстиля» за минувшие годы?
Юлия Кривцова: Поначалу мы запускали регулярные мероприятия — городские выходные. Тогда, в 2013 году, нам было важно создать общественное пространство — место встречи горожан, поэтому нас интересовали вопросы, связанные больше с урбанистикой, чем с современным искусством. Мы привлекали художников в проект «Человек красит место». Среди них были как стрит-артисты, так и те, кто работал в других направлениях и хотел сделать что-то в контексте районной культуры. Последним нашим крупным начинанием стала музейная экспозиция на фабрике. Приступая к ее созданию, мы понимали, что это будет длительный и непростой процесс. Мы не смогли открыться в срок, но благодаря художественной инициативе Дебби Янг и Катерины Сидоровой (Sid Young, Гаага / Глазго) на нашей площадке прошла резиденция, объединившая европейских и местных художников. Она длилась около двух недель. Художники жили на Красном Перекопе и ежедневно ходили на фабрику так же, как и рабочие. Каждый мог выбрать любой экспонат из коллекции музея предприятия и, взяв его за точку отсчета, создать свое произведение. За этим процессом было очень любопытно наблюдать. Например, Катлин Оуэнс заинтересовалась советскими знаменами с вышитой на них фразой «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и задумалась о том, какой лозунг сегодня может стать посланием рабочим всего мира или, например, рабочим креативной индустрии. Она предложила свой вариант — Shut up and act as you love yourself — и сшила флаг. Дорис Хардеман и Харриет Морли не выбирали предмет. Харриет сканировала частные объявления, которые встречала в районе, а Дорис написала стихи, распечатала их на бумаге для чеков и потом разложила в зале музея. Катерина Сидорова собрала разного вида плитку в помещениях фабрики и сложила из них мозаичные полотна, подчеркнув, что стены фабрики — тоже арт-объект. Местные художники — Майя Генкина, Кирилл Соболев, Светлана Воробьева — в основном выпускники Ярославского художественного училища, это ребята, открытые новому опыту. Было любопытно, как общение с европейскими художниками подтолкнуло их к тому, чтобы не сосредотачиваться на развеске работ и сделать не только живопись, но и инсталляции в пространстве.
Татьяна Сохарева: Когда вы приступали к работе над музейной экспозицией, вы изучали опыт ревитализации индустриальных пространств в России и в мире? Какие примеры кажутся вам удачными?
Юлия Кривцова: Да, мы много путешествовали и знали о таком опыте. Я проходила стажировку в Стокгольме, которая была посвящена работе культурных институций на городских окраинах. Речь, конечно, не только о ревитализации промышленных территорий, но один из центров — Marabouparken — располагался как раз на месте бывшей кондитерской фабрики в пригороде Стокгольма. Больше всего меня поразила их программа арт-резиденций. Ее куратор рассказала мне о художнице Шерстин Берженталь, которая провела в резиденции год и сделала нечто большее, чем художественный проект. Обычно она работает с инсталляциями и скульптурой, но здесь не стала создавать ничего подобного. Вместо этого она записывала интервью с жителями района, выкладывала записи на YouTube, постоянно встречалась с людьми, стараясь понять, что их волнует. В процессе разговоров она нащупала ситуацию конфликта в районе и создала альтернативное пространство для обсуждений, где жители начали собираться и решать будущее своего района. После этого она предложила администрации города новый формат для публичных слушаний. В результате ее предложение действительно приняли, а ее саму позвали работать в мэрию. Позже мы приглашали Шерстин в Ярославль. Она провела с нами такого же рода стратегическую сессию. Что касается других вдохновляющих примеров, мне очень нравится ЦТИ «Фабрика» в Москве и в особенности проект «Войти и разрешить». Всегда интересны программы Уральской индустриальной биеннале.
Татьяна Сохарева: Как складываются ваши отношения с руководством фабрики? Какие цели оно преследует, и созвучны ли они вашему пониманию?
Юлия Кривцова: Отношения менялись на протяжении восьми лет. Директор фабрики — Петр Шелкошвейн — потомственный фабричный, человек советской закалки, и это тоже накладывает определенный отпечаток на наши взаимоотношения. Недавно мы сделали невероятное — убедили его к 300-летию Ярославской Большой мануфактуры издать в качестве юбилейной книги рукопись последнего управляющего дореволюционного периода, Алексея Грязнова. Это уникальный документ. И хотя мемуары были написаны в эмиграции, многие мысли по-прежнему звучат очень актуально. Мы вели переговоры о книге более полугода. Конечно, нынешнему директору было очень сложно принять тот факт, что издание охватит не всю историю фабрики и ее достижения, а лишь небольшой период времени. Но нам показалось очень интересным то, как Алексей Грязнов размышлял о производстве и о городе, как он проектировал сценарии для жизни людей. На новом витке истории района мы тоже выступаем такими проектировщиками. Сейчас книга благодаря издательству «Академия 76» и ее редактору Михаилу Нянковскому вышла из типографии, и всем кажется, что только эта идея и была верной. Но все равно наши ценности не всегда принимают. Во многом по этой причине мы стараемся сохранять свой независимый статус и, не будучи ангажированными, честно говорить с людьми, которые к нам приходят, о том, что происходит с фабрикой и районом. Сейчас появился запрос на то, чтобы объединять на фабрике креативных предпринимателей. Мы никогда не верили, что здесь возможно открыть творческий кластер. В Ярославле в целом это очень сложно представить. Но хочется надеяться, что мы сможем создать его хотя бы фрагментарно и объединить людей, пусть и путем невероятных дипломатических усилий.
Татьяна Сохарева: Рабочие фабрики участвуют в ваших мероприятиях?
Юлия Кривцова: Проект «Фабричный круг», который мы вели последние два с половиной года, сильно изменил отношение рабочих фабрики к тому, что мы делаем. Раньше основной аудиторией «Текстиля» являлась в основном молодежь, и нам было трудно привлечь кого-то еще. Когда мы вместе с режиссером и хореографом Александром Андрияшкиным и композитором Василием Пешковым делали аудиоспекталь «Радио Фабрика», то решили, что с людьми в наушниках станет говорить сама фабрика — механизированный голос. Нам очень хотелось, чтобы он занимал где-то 60% от общего повествования, а остальные 40% были бы голосами рабочих. Но у нас это не получалось. Ни один человек не соглашался с нами разговаривать, и даже руководство не могло никого заставить. И вот спустя два года эта идея как будто наконец созрела и начала потихоньку раскрываться. Может быть, помогло то, что мы не стали действовать нахрапом и сразу просить интервью для спектакля. Вместо этого мы начали проводить встречи, посвященные коллективной памяти, приглашать туда фабричных старожилов и делиться историями в тесном кругу. Также у нас появились амбассадоры проекта в районе, а заведующая музеем предприятия Людмила Булатнова стала членом нашей команды. В итоге, очень медленно, шаг за шагом, у рабочих все же появилось желание рассказывать о своей жизни. Теперь мы собираемся каждую неделю и постепенно включаем эти воспоминания в новый несвойственный им контекст. Например, мы проводили сеансы публичного сторителлинга, приглашая в наш фабричный круг обычных людей, которые хотели бы послушать эти истории. Еще у нас был плейбек-театр, где те же сюжеты разыгрывались в реальном времени. Этим летом мы вместе с другом композитором Василием Пешковым и писателем Натальей Ключаревой выпустили аудиопрогулку по району, включив туда очень много фрагментов интервью с рабочими. Благодаря им человек имеет возможность вообразить, что происходило в этом районе, глядя на какие-то руины, на городскую среду, которая, конечно, очень сильно деградировала по сравнению с советским временем. Он слышит, чем все это было для людей старшего поколения, какой жизнью было наполнено. Сейчас мы хотим превратить собранные воспоминания в книгу, но сделать так, чтобы люди по-настоящему захотели с ней познакомиться, а не просто купить и поставить на полку.
Татьяна Сохарева: Сильно ли изменилась ваша аудитория благодаря подобным проектам?
Юлия Кривцова: Да, к нам гораздо чаще начали приходить местные жители. Фабричные старожилы идут в музей вместе со своими семьями, приносят фотографии и артефакты. Одно дело, когда ты дома рассказываешь близким о своем прошлом, и совсем другое — когда можешь в музее показать какие-то экспонаты, послушать голоса людей и посмотреть фотографии. Это совершенно другая оптика. У жителей района стало больше доверия к нашей работе. По сути, старожилы стали нашими амбассадорами и вывели нас к людям, которые, может быть, и не всегда понимали, чего мы вообще хотим и чем здесь занимаемся. Долгое время нас воспринимали как чужеземцев, потому что мы не выходцы из фабричной среды, нас держит здесь профессиональный интерес. В следующем году мы хотим сделать нашими героями креативных предпринимателей, ремесленников — людей, открывших свое дело на Перекопе.
Татьяна Сохарева: Из чего складывается бюджет культурного центра? Помогает ли город?
Юлия Кривцова: У нас есть две основные составляющие. Первая часть — это весь наш оперативный бюджет, который формируется из заработка: мы продаем билеты и оказываем консультационные услуги. Например, нас привлекают к работе других институций — библиотек и музеев. И вторая часть — это проектные деньги, которые мы получаем из грантов. Так, проект «Фабричный круг» мы делали на средства от Фонда президентских грантов и Фонда «КАФ». Музейная экспозиция на «Красном Перекопе» была создана частично на деньги от Благотворительного фонда Владимира Потанина.
Татьяна Сохарева: Вы говорили, что у вас был опыт работы в муниципальном управлении культуры. Расскажите, пожалуйста, подробнее, что он вам дал? Изменил ли ваше понимание того, как должна функционировать культурная сфера в городе?
Юлия Кривцова: Это был очень короткий опыт, он длился всего полтора года, и скорее расстроил меня, чем вдохновил. Я пришла работать в управление культуры в период, когда перед ним поставили задачу создать программу развития отрасли. Вы не представляете, что это за документ! Мне было очень интересно. Я с упоением взялась за дело, читала программы развития культуры французских городов, искала вдохновляющие примеры. Пермский проект тогда тоже был на слуху, и я следила за тем, как меняется этот город. В итоге я написала концептуальную часть, но за все, что касалось финансов, отвечали другие люди. И помню, как нас всех вызвали в Департамент социально-экономического развития и сказали, что наша программа состоит из частей, которые вообще никак не соотносятся между собой. В концептуальной части были заложены одни ценности, а все форматы мероприятий и принцип распределения ресурсов как будто были взяты из другой жизни. Я просто не понимала, что дальше? Я написала программу развития отрасли, но она осталась на бумаге. Все деньги распределялись максимально хаотичным образом, не было никаких критериев качества и прозрачности происходящего. Все это меня очень расстраивало. Хотя на тот момент мне даже хотелось стать частью системы, хотелось, чтобы наш фестиваль «Архитектура движения» получил поддержку от города. Но на него со скрипом давали совсем небольшой бюджет. В конце концов стало понятно, что это забирает очень много моих знаний, усилий, но никакого результата не приносит. И я ушла, чтобы возглавить независимую культурную институцию города. Стать частью системы я так и не смогла.
Татьяна Сохарева: Сейчас ничего не изменилось? Город не начал проявлять инициативу?
Юлия Кривцова: Нет, сейчас отрасль культуры на уровне области и города очень инертна. Все застыло в безвременье и плохо соотносится с сегодняшним днем. Даже получая на конкурсной основе субсидии от областного департамента культуры, мы не видели интереса к тому, что делаем. Главное — сдать отчет. Мы работаем в городе 15 лет, но до сих пор воспринимаемся как что-то авангардное, экспериментальное, что тоже говорит об отношении к современной культуре. Ситуация в Ярославской области осложняется еще и тем, что у нас постоянно меняются мэры и губернаторы, и чиновники, чтобы остаться на своем месте, стараются просто ничего не трогать. Надежда только на старшеклассников, которые ходят с погребальным венком по городу.
Татьяна Сохарева: Если говорить абстрактно, какие культурные коды, по вашему мнению, значимы для города?
Юлия Кривцова: Для меня это, наверное, в первую очередь код личного местоимения «я»: в городе много амбициозных людей, много индивидуалистов. Никто не любит объединяться, городская среда довольно разрозненная. Каждый ратует за свой проект, а не за город в целом. Также культурный код Ярославля — это предприимчивость. Про нее еще Гоголь говорил: птица-тройка, которая несется в будущее не без участия ярославского мужика. Это тоже чувствуется. У нас город очень предприимчивых, смелых людей, которые не боятся проявлять себя и делать нечто заметное. Правда, все это происходит не в учреждениях культуры. Кроме того, конечно, это город Золотого кольца, город, центр которого является памятником ЮНЕСКО, что тоже накладывает своеобразный отпечаток на восприятие Ярославля. Мы сейчас всячески пытаемся дополнить этот образ, сместить внимание с церквей и монастырей на предприимчивость горожан и промышленную историю.
