Гений места: зайти в туалет — попасть на выставку
Заходя в туалет по известным делам, едва ли ожидаешь наткнуться на выставку или тотальную инсталляцию. Первой использовать туалет как экспозиционную площадку придумала галеристка Грейси Мэншен, которой негде было выставлять друзей-художников. Российское искусство изредка проникало в туалет из тех же соображений: иногда у художников попросту не было места для показа своих работ, иногда они обращали на него внимание, чтобы рассказать о неочевидной социальной коммуникации в его стенах, иногда — из желания расширить рамки искусства, изобретя новое выставочное пространство. И в каждом случае туалет оказывался гибким, демократичным местом, в котором было возможно любое художественное высказывание.
Вход в туалет в Газетном переулке (центральная дверь). Фото: Максим Лесной
Максим Белозор, Валерий Кошляков, Николай Константинов, Мирослав Немиров, Авдей Тер-Оганьян, Сергей Тимофеев. Выставка провинциального авангарда «Вылкам Плыз» № 3. 19 сентября 1988
Сегодня на неприметную пластиковую дверь в Газетном переулке, в самом центре Ростова-на-Дону, случайный прохожий едва ли обратит внимание. В ней, зажатой между шаурмичной и булочной, нет ни намека на богатую историю этого места. Еще сто лет назад здесь располагалось богемное кафе «Подвал поэтов», которое облюбовали ничевоки. Здесь же в мешковатой одежде (костюм в буквальном смысле был сшит из четырех мешков) дважды выступал сам «председатель земного шара» Велимир Хлебников, чью пьесу «Ошибка смерти» впервые поставит «Театральная мастерская», местное театральное объединение. Во время оккупации Ростова немецкими войсками подвал предприимчиво будет превращен захватчиками в подпольное казино. А уже на исходе века в подвале откроют первый ростовский кооперативный туалет, в котором художники товарищества «Искусство или смерть» в 1988 году устроят знаменитую выставку.
Об удачном выборе места для «Выставки провинциального авангарда» напишет Мирослав Немиров в книге «А.С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари арт», посвященной самому неугомонному участнику товарищества. Авдей Тер-Оганьян возвращается из летней поездки в Москву. Под впечатлением от столицы он решает устроить очередную выставку арт-группы и бродит по городу в поисках новой площадки: «Тут, проходя по Газетному переулку, увидели новооткрытый кооперативный сортир. Оганяна осенило: в нем! в сортире!» Тер-Оганьян договорился с владельцами — выставка состоялась. Она заняла два зала: «голубой» и «розовый» или иначе — мужское и женское отделения. Весь туалет был обклеен стихами Немирова, на стенах висели работы Сергея Тимофеева, а в одном из писсуаров лежал кирпич — «совместная» работа Тер-Оганьяна и Сергея Синеока, журналиста «Комсомольца», который иронически предложил идею работы в колкой рецензии на прошлую выставку товарищества, намекая на неоригинальность ее участников. В планах Тер-Оганьяна было не просто провести выставку, но создать выставочное пространство в центре города. Его амбициозным начинаниям, однако, помешали молодые комсомольцы и общественный вкус. На следующий день выставка была закрыта.
Туалет — казалось бы, странное и непригодное для выставки пространство — внезапно стал единственным местом, в котором художники смогли показать свои работы ростовской публике, лишь бы она была готова заплатить десять копеек за вход. В пределах города выставка стала культовой. Художники товарищества расширили границы присутствия искусства, показав, что оно может находиться не только в музеях или местном доме культуры, но и в таких неожиданных, народных местах.
Наталья Дурицкая, Сергей Сапожников. Здесь был Вова. 2010
Последняя художественная интервенция в кафельные стены ростовского туалета произошла ровно десять лет назад в рамках первой и единственной Южно-российской биеннале современного искусства. Акция «Здесь был Вова» — лишнее напоминание Ростову об известной уборной: Сергей Сапожников развесил памятные таблички с именами известных посетителей — от Авдея Тер-Оганьяна до Рюрика Рока, от Мирослава Немирова до Марселя Дюшана. Последний, впрочем, никогда не бывал ни в Ростове-на-Дону, ни в любом другом российском городе. Очевидно, этот факт его биографии не помешал беспокойному духу через четвертое измерение пробраться в туалет в Газетном. Каждую табличку Наталья Дурицкая сопроводила короткой подписью маркером: «Здесь был Марик», «Здесь был Жека», «Здесь был Рюка», «Здесь был Марс»…
Такой жест обозначил преемственность нескольких поколений художников, сыграв на соседстве высокой и низкой культур. Это была попытка взглянуть на туалет как на гений места, который на протяжении прошлого века притягивал к себе творческую богему. Тер-Оганьяну так и не удалось создать здесь музей, но сам туалет за сто с лишним лет превратился в музейную реликвию трудом поэтов, театралов, художников и, конечно, людей, заходивших справить нужду.
Константин Реунов, Авдей Тер-Оганьян, Александр Харченко. Не фонтан. 28 ноября 1991
Легендарная Галерея в Трехпрудном переулке, возникшая на чердаке полурасселенного дома, в котором организовали свои мастерские художники ростовского Товарищества «Искусство или смерть» и их друзья из Киева и Москвы, неоднократно обращалась к образу писсуара. Во время выставки-акции «Не фонтан» на стене галереи был установлен действующий писсуар (при этом туалет галереи был закрыт), а гостей угощали пивом, — но история умалчивает, воспользовался ли кто-либо из вернисажной публики писсуаром по прямому назначению. В приглашении на выставку художественный критик Андрей Ковалев вз(в)ывал: «Пепел Дюшана стучит в наши сердца! Коварные ренегаты пересматривают основания современного искусства. Они распинают его на гинекологическом кресле и выставляют напоказ самые интимные, самые заветные сказания Модернизма. Нет ничего святого! Вакханалия вседозволенности — вот что позволяет разгулявшимся отпрыскам соцреализма колебать священные треножники, вытаскивать святыни из Храмов и задавать якобы наивные, но по сути глубоко кощунственные вопросы. Да — теперь об этом наконец можно сказать: “Фонтан” — обыкновенный писсуар. Народная мудрость гласит: “Дети, не качайтесь на папе, он не для того повесился”. Но и это напоминание пройдет мимо ушей взбесившихся псевдохудожников. Пресловутое желание расправиться с модернизмом доводит их до крайней точки — потери скромности и даже уважения к нашим дорогим женщинам. Водруженный на пьедестал “Фонтан” революционно ниспровергал вековое неравенство полов и угнетенное положение женщины в капиталистическом обществе. Теперь же наглая попытка выставить действующий писсуар снова возвращает нас к мрачным временам фаллократии и половой дискриминации. Наши доблестные феминистки! В час испытаний скажите веское слово и пресеките эти наглые и беспардонные поползновения в корне. Недаром говорил Поэт: “Если у тебя есть фонтан — заткни его, дай отдохнуть и фонтану!” Они не пройдут! Не позволим фрейдистским недохудожникам топтаться на могилах Отцов Модернизма! Что они думают — Рроза Селяви уже чихнула?» А через полтора года на выставке «Некоторые вопросы реставрации произведений современного искусства» Авдей Тер-Оганьян выставил разбитый, а затем склеенный писсуар — тем самым представив иконический объект современного искусства как античную реликвию.
Геннадий Устиян. Мой журнал для немногих. 1995
Выставка «Мой журнал для немногих», организованная в XL Галерее, была своеобразным исследовательским проектом, в котором Геннадию Устияну пришло в голову, как он сам подчеркнул в каталоге, «выразить поэтику гомосексуальных отношений в том месте, где, собственно, часто происходят гомосексуальные встречи, знакомства и даже секс». Будничные фотографии гомосексуалов, снятые Татьяной Либерман, подкрепленные фрагментами объявлений о поисках партнера, расходились с клишированными образами женственного или брутального мужчины из гей-бара, сошедшего «с рисунков Tom of Finland или фотографий Мэпплторпа». Взамен последних Устиян предложил внешне ничем не примечательных людей, которым в силу царящих консервативных настроений приходилось скрывать свою гомосексуальность, оставляя на грязных стенах «забавные поэмы, возносящие их создателей из грязного туалета в высшие духовные сферы».
«Мой журнал для немногих» оказался не столько художественным высказыванием, сколько документацией вытесняемых социальных взаимодействий, которые происходили в мужских туалетах. Уединенное место, куда на интимное рандеву приходили незнакомые друг другу мужчины, стало объектом внимания Устияна, показавшего скрытый пласт едва заметной для московской публики субкультуры. На выставке туалет раскрывается как место коммуникации социальных групп, чье существование еще недавно было под запретом.
Константин Звездочетов. Эротика разрушает сознание. 1997
Туалет XL Галереи, на пару лет позже занятый Константином Звездочетовым, напоминает старый мужской общественный туалет образца 90-х годов: все стены завешаны постерами и вырванными разворотами из «журналов для взрослых». В какой-то момент изображений «нимф, фей и жриц легкого поведения», как их ласково называл Звездочетов в каталоге, стало настолько много, что наткнуться на них можно было в туалетах, мастерских, кабинах дальнобойщиков — голые женщины, манящие к себе из вкладышей, настигали бедных мужчин везде, «притупляя чувство к телесному» и наводя на них тоску по возвышенному.
Выставка Звездочетова — реакция на подобное засилье эротических изображений, китчевый калейдоскоп женских образов, насильно вытесненных им из привычного поля зрения, в туалет, отхожее место. И в то же время это попытка рассмотреть эротизированную область поп-культуры, насильно поместить зрителя в визуально агрессивную среду, с которой, впрочем, он и так сталкивается в повседневной жизни.
