1937. Путеводитель по выставке Василия Маслова в Нижегородском государственном художественном музее
10 февраля 2019 года в Нижегородском государственном художественном музее заканчивает работу выставка живописца и графика Василия Маслова (1905–1938). Экспозиция включает более 90 произведений из фондов музея, а также обширный историко-биографический материал: архивные документы, фотографии, письма, которые передают дух первых послереволюционных десятилетий и рассказывают об устройстве и атмосфере Болшевской трудовой коммуны, с которой была связана судьба Маслова. «Артгид» знакомит читателей с ключевыми работами художника и историей его жизни.
Василий Маслов. Мартовский снег. Фрагмент. 1933. Холст, масло. Courtesy Нижегородский государственный художественный музей
Василий Маслов — во всех смыслах редкий художник. До нас дошли лишь несколько десятков его живописных произведений: некоторые их них находятся у наследников, 47 живописных холстов — в собрании Нижегородского художественного музея. Многие полотна (большая их часть — этюды, незавершенные пейзажные композиции) сохранились плохо: причина кроется не только во времени и условиях хранения, но и в технологических экспериментах Маслова. Сегодня, после длительной реставрации, лучшие произведения из его живописного наследия представлены на выставке в Нижегородском государственном художественном музее.
Маслов работал яркими, порой резкими цветовыми сочетаниями, экспериментировал с живописной поверхностью. Его полотна фактурны, объемы буквально вылеплены красочной массой. Чаще всего на пейзажных композициях Маслова мы видим село Костино и его окрестности, где располагалась знаменитая Болшевская трудовая коммуна — созданное в 1924 году по приказу ОГПУ исправительно-воспитательное учреждение для малолетних преступников и беспризорников.
Маслов учился на рабфаке Вхутеина (хоть и недолго) и посещал студию АХР (Ассоциация художников революции), где успел вобрать все нужное для себя из искусства предшественников и современников, одинаково легко осваивая разные художественные манеры. Знакомство с творчеством мастеров русского искусства в залах Третьяковской галереи являлось обязательной частью обучения. Авторитетный преподаватель Илья Машков, педагогическая система которого включала изучение классического живописного наследия и русских, и западноевропейских художников, подробно знакомил студийцев с работами Сезанна, Матисса, кубистов. Занятия Машков проводил в Государственном музее нового западного искусства, где были собраны шедевры импрессионизма, постимпрессионизма и авангарда из известных московских коллекций Сергея Щукина и Ивана Морозова. Студийцы были самыми частыми посетителями этой галереи.
Долгое время загадкой оставалось монументальное творчество Василия Маслова. Исследователи знали, что он расписывал интерьеры построек трудовой коммуны, которая к концу 1920-х годов разрослась и скорее напоминала небольшой город с собственными кустарными и столярными мастерскими, открывшейся в 1926 году обувной фабрикой и, чуть позже, трикотажным производством. Но о самих росписях ничего известно не было. Считалось, что они находились в несохранившихся зданиях и были утрачены при их разрушении. Однако в 2013 году исследователей ждала уникальная находка. При подготовке к сносу Дома Стройбюро (построен в 1928 году архитектором Аркадием Лангманом) в одной из комнат, где во времена коммуны размещался красный уголок, под слоем отсыревших обоев были обнаружены две уникальные росписи Маслова. Снос Дома Стройбюро был приостановлен, к спасению росписей приступили реставраторы. После сложных работ по укреплению красочного слоя композиция, условно названная «Электрификация», была разделена на несколько фрагментов и в 2015 году передана в Строгановскую академию. В течение года с ней работали студенты-дипломники факультета «Искусство реставрации» под руководством опытных преподавателей кафедры реставрации монументально-декоративной живописи. В 2016 году спасенная роспись была передана в музейное объединение «Музеи наукограда Королев», где экспонируется в настоящее время.
Другая монументальная роспись Василия Маслова, получившая название «Индустриализация», была законсервирована на стене в полуразрушенном здании Дома Стройбюро до следующего этапа реставрационных работ. Но в марте 2015 года дом был снесен, несмотря на статус объекта культурного наследия. Уникальная композиция была разрушена вместе со стеной дома. Таким образом, на сегодняшний день роспись «Электрификация» — единственная работа художника, дающая представление о его монументальной живописи. Необычное соединение абстрактных и фигуративных элементов в масштабной композиции, смелое сочетание дробных пятен теплых и холодных оттенков в ярком цветовом строе росписи, дерзкая разномасштабность — все призвано усилить звучание идеи индустриального могущества молодого советского государства. Подобное художественное решение характеризует Маслова не только как автора, не чуждого творческим экспериментам, свойственным авангарду 1920-х годов, но и позволяет говорить о его живописи (и станковой, и монументальной) как о своеобразном синтезе направлений европейского, преимущественно французского, искусства, которое было живо воспринято и переосмыслено талантливым коммунаром.
1930-е — время «великого перелома» в промышленности СССР, превратившего аграрную страну в мощную индустриальную державу. В эти годы к индустриальной теме проявляли интерес многие советские художники. Не был исключением и Василий Маслов. В 1937 году он создал панорамные виды таких промышленных гигантов, как Горьковский автомобильный завод и судостроительный завод «Красное Сормово» (к сожалению, пейзажи, как и некоторые другие произведения художника, были утрачены после его гибели). До этого, в 1936-м, по заданию «Всекохудожника» (Всероссийского союза кооперативных товариществ работников изобразительного искусства, который просуществовал с 1928 по 1953 год) он предпринял поездку на Урал, из которой привез живописные этюды, отображавшие жизнь и быт уральских рабочих, а в 1934 году написал несколько портретов передовиков производства, составивших серию «Ударники труда». Еще в начале 1930-х годов Маслов, впечатленный масштабом развернувшегося строительства, создал монументальные росписи «Индустриализация» и «Электрификация». В последнюю из них художник ввел сюжет с мчащимся паровозом, который он разрабатывал и в графике. «Индустриальный мотив» особым образом соединяет реальность и творческий вымысел: на фоне невероятного пейзажа локомотив сквозь клубы пара прорывается вперед, оставляя позади пролеты выдуманного железнодорожного моста. В рисунке, наполненном скрытыми смыслами и символами, художник воплотил идею неизбежного перехода из старого капиталистического мира в мир прекрасного социалистического будущего.
О том, каким этот новый мир видел сам художник и его товарищи-коммунары, можно узнать из ироничного рассказа «Коммуна в 2000 году» (журнал «За коммуну», № 4–5, 1934). С большим вниманием в нем описаны результаты технического прогресса: цеппелины и «тучи летательных аппаратов» — ньюпоры и аэрофокеры, моментально доставляющие людей в любой пункт назначения, парящие в воздухе кроватки для новорожденных, конвейеры с тысячью бесплатных блюд и многое другое.
Рисунок «Матросы» тематически связан с самыми ранними произведениями Василия Маслова, объединенными художником в цикл «Город». Цикл, созданный во второй половине 1920-х годов, основан на его личных впечатлениях от жизни среди городских маргиналов: беспризорников, нищих и бродяг. Сбежав из дома в 1922 году, Маслов несколько лет скитался по стране, пока в поисках теплого угла и пропитания не оказался в Баку. В гостеприимном южном городе юноша задержался на целый год, в течение которого занимался в Азербайджанской государственной высшей художественной школе. В свободное от занятий время он делал десятки быстрых зарисовок уличных сцен и ярких типажей городского «дна» — близкой и хорошо знакомой ему среды.
В 1927 году графика «бакинского периода» была частично закуплена Дагестанским краеведческим музеем. Но, как оказалось, эти рисунки представляли для художника слишком большую ценность, чтобы он мог совсем забыть о них. В 1932 году он обращается в письме к одному из главных руководителей советских органов госбезопасности Генриху Ягоде (Ягода контролировал деятельность Болшевской трудкоммуны): «Генрих Генрихович… Устройте мне — поездку в Баку и Махачкалу. У меня там есть папки рисунков и этюдов за пятилетнее скитание. Мне их нужно достать. Как материал, подсобный для моего дальнейшего творчества и которые представляют ценность “в переживаниях индивидуального скитальца” и которые сейчас невосполнимы — так как нет позывов к тем настроениям — которые были тогда… и численность которых — изрядное количество… работ триста».
Поездка состоялась, и Василий Маслов вернул рисунки, вдохновившие его в дальнейшем на развитие урбанистической темы. В новых графических произведениях художник, творчески переосмысливая свой негативный жизненный опыт, создал тревожный образ ночного города. Центральное место в городских пейзажах занимают фигуры матроса, проститутки, бандита. Лаконичные черно-белые рисунки (иногда Маслов использовал 1–2 дополнительных цвета, и в этом отношении «Матросы» — один из самых «цветных» рисунков) отличаются экспрессивной манерой исполнения. Для них характерна эмоциональная отстраненность персонажей, напряженность композиции, изломанность форм и контрастность тонов.
В 1930-е годы болшевцы издавали свой журнал, освещавший жизнь коммуны. Василий Маслов занимался его оформлением: разрабатывал дизайн обложки, рисовал иллюстрации, заставки и концовки. В журнальной графике Василия Маслова нашли отражение жизненные наблюдения художника, полученные им во время многолетнего скитания по стране. Он создал целый ряд заставок, которые можно объединить в серию с условным названием «Типажи улиц». В то же время в иллюстрациях заметно сказывается его опыт обучения во ВХУТЕИНе. Во многих работах ощутимо влияние идей конструктивизма, проявляющееся в геометризме и лаконичности форм, упрощенности рисунка, в смелых комбинациях шрифтовой композиции.
Стихотворение «Бездумье» и иллюстрация к нему явно обращены в прошлое автора. Как ни в одном другом произведении художника, в них необыкновенно сильно переданы те самые «переживания индивидуального скитальца», о которых Василий Маслов упоминал в письме к Генриху Ягоде:
Хлопья сыплют в глаза
осыпают кусты, —
Я ж звеню
о гранит холоделый.
Лег я в будке утихшей,
пою фонарю
«убаюкай меня в колыбели,
почернелым гробам
ты скажи, что я сплю».
Но боюсь, жуть снующей метели.
На протяжении всей жизни Василий Маслов постоянно обращался к портретному жанру. Его моделями чаще всего становились члены семьи и люди из близкого окружения. В собрании Нижегородского художественного музея находятся более двадцати портретов разных лет. Портрет «нэпманши» трактован в реалистических традициях, что не совсем характерно для художника. Возможно, рисунок создан под влиянием «воинствующего реалиста» Василия Николаевича Яковлева — мастера живописи и реставрации, недолгое время преподававшего в студии Болшевской трудкоммуны. По силе художественной типизации портрет превосходит другие работы Василия Маслова. Перед нами собирательный образ эпохи, выражающий общее и индивидуальное.
На портрете изображена хорошенькая молодая женщина, возможно, одна из первых коммунарок. Среди них встречались такие красавицы и модницы, как, например, Маруся-Щеголиха (Щеголева) или Нюра Огнева, чьи эффектные фотографии сохранились в семейных архивах бывших воспитанников коммуны. Большинство девушек, попавших в коммуну, были воровками и в свои юные годы (им было по 15–18 лет) уже имели богатый криминальный опыт. По воспоминаниям управляющего коммуной Сергея Петровича Богословского, с девушками было очень сложно работать, они воспринимали коммуну как место отдыха, вели себя дерзко и вызывающе. Некоторые не могли сразу отказаться от дурных привычек и продолжали воровать, благодаря чему им удавалось некоторое время жить «на широкую ногу». Иногда, не в силах устоять перед соблазном, девушки наряжались в украденные дорогие вещи, чем привлекали к себе внимание. Такое поведение вело к разоблачению и новым срокам, что означало возвращение в тюрьму. Только под угрозой исключения из коммуны нарушительницы начинали искренне раскаиваться и вставали на путь исправления.
Василий Маслов часто рисовал на оборотах своих произведений, которые он считал неудачными. Возможно, это было связано с дефицитом материалов. Сегодня эти незаконченные или «забракованные» им самим работы представляют большой интерес, поскольку творческое наследие Маслова невелико и каждое «возвращенное из небытия» произведение помогает нам лучше понять художника. Долгое время практически невозможно было определить, кто изображен на обороте пейзажа «Утро». Внушительных размеров портрет был залит достаточно плотной красной краской, сквозь которую черты лица почти не просматривались. После реставрации стало очевидно, что перед нами портрет Матвея Самойловича Погребинского, друга и покровителя художника.
Матвей Погребинский, являясь доверенным лицом Генриха Ягоды, был основателем и одним из первых руководителей Болшевской трудкоммуны. Он обладал педагогическим чутьем, талантом, умением разговаривать, слушать и понимать подростков. Алексей Максимович Горький в одном из очерков охарактеризовал Погребинского как «человека неисчерпаемой энергии и превосходного знатока мира “социально опасных”». С 1934 года Погребинский возглавлял горьковское краевое Управление НКВД и пользовался в городе большим влиянием. Во многом благодаря ему в Горьком состоялась персональная выставка Василия Маслова. В 1937 году был арестован Генрих Ягода, и с этого момента участь Погребинского была предрешена. Не дожидаясь возможного ареста, он застрелился в своем служебном кабинете. Смерть не оградила его от обвинений в создании террористической организации, — уже после гибели он был объявлен «врагом народа».
Скорее всего, «Автопортрет» — один из последних рисунков Василия Маслова. Маслов укрупняет изображение и максимально приближает его к зрителю, придавая рисунку масштабность и значительность. В этом портрете — размышление художника о миссии творческого человека и его месте в обществе, а еще — предчувствие трагического конца. По духу и настроению «Автопортрет» созвучен строкам из письма Василия Маслова, адресованного его жене Музе: «Музыка! А век наш силен. И люди творящие историю — тоже сильны… Нежная лирика умерла… В жизни новые люди, с горячей лихвой событий с бездушием и буйным безумием. Потому что — Революция — Публична — Эпична — Катастрофична, а осыпающиеся семена, сжатые в осени, сохнут в элеваторах безвременья. Люди и люди — многословие человечества — океан противоречий… Для кого же жить, для себя неинтересно, для будущего одиночества “тем более”. Куда деться. — Куда же…»
В 1937 году Василий Маслов был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и 2 января 1938 года расстрелян на Бутовском полигоне. В октябре 1959 года был полностью реабилитирован.
